Медведица - Ма Татьяна. Страница 1

Татьяна Ма

Медведица

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Абсолютно кинематографичный роман! «Фарго» в тайге. Сюжет не просто держит в напряжении – он и есть напряжение.

Кто главные герои этой книги? Человеческие инстинкты. Выживание. Власть. Любовь».

Андрей Геласимов, писатель, сценарист, лауреат премии «Национальный бестселлер», заслуженный деятель искусств Российской Федерации

– 1–

– Она точно не проснется? – Сквозь пелену и боль до меня доносились приглушенные голоса.

– Точно. Доктор ей двойную дозу успокоительных вколол. От такого и слон не проснется, – послышался ворчливый ответ. – Поезжайте домой, ничего с вашей женой не сделается.

– Смотрите, если с ней что-то случится, я головы вам снесу! – прозвучал грубый ответ.

– Говорю вам – будет спать как убитая до самого утра, а то и дольше.

Я попыталась пошевелиться, но тут же каждый сантиметр тела отозвался болью. В глазах потемнело, но даже сквозь боль я не расслышала, а скорее почувствовала звук открывавшейся двери. Я тут же замерла, плотно сомкнув веки.

– Ну, убедились? – спросила медсестра. – Говорю же вам – спит!

– Ладно, – раздался голос мужа. – Я вернусь в шесть.

– У нас часы посещений с девяти.

Дверь скрипнула и закрылась. В коридоре послышались звуки удаляющихся шагов. Муж, кажется, что-то еще говорил, а медсестра продолжала ворчать.

Только когда вдалеке захлопнулась еще одна дверь, я позволила себе выдохнуть и открыть глаза. Шаги за дверью приблизились, но я уже не боялась: это медсестра вернулась на дежурный пост. Муж ушел. Звук его шагов я бы узнала из миллиона других.

– Как же, двойную дозу им, – усмехалась медсестра, и ее голос эхом разносился в пустом помещении. – У нас и одинарная-то, как в войну хлеб, по карточкам. Понаехали со своих столиц и требуют, требуют, требуют. Сволочи.

Она еще долго что-то бубнила, и я старалась сосредоточиться на этом звуке, чтобы не уснуть. Мне ни в коем случае нельзя было спать, потому что если я усну, то лишусь, может быть, единственного шанса в своей жизни.

Не знаю, сколько прошло времени, пока в коридоре все не стихло. Когда наконец-то наступила долгожданная тишина, я еще какое-то время полежала не двигаясь. Вскоре раздался раскатистый храп – медсестра уснула.

Я попыталась сесть, но тут же перед глазами все поплыло. Кое-как совладав с подступившей тошнотой, я спустила босые ноги на ледяной пол и осмотрелась. Один глаз заплыл, видеть что-то было тяжело. Предплечье было перевязано. Я знала – на нем рваная рана. Ребра болели так, что дышать было больно, поэтому я делала маленькие отрывистые вдохи и медленно-медленно выдыхала. Болела спина где-то над копчиком. Там наверняка уже назрела фиолетовая гематома. Такие же покрывали живот и грудь. Мизинец левой руки был плотно забинтован и зафиксирован. Сломан – поняла я. Ничего. Не впервой. Эта рана беспокоила меня меньше всего. Меня вообще сейчас мало беспокоили синяки, переломы и гематомы. Главное – я могла шевелить ногами, а значит, у меня был шанс.

Нужно было действовать быстро. Я, пошатнувшись, встала с больничной койки. На меня надели какую-то потрепанную пижаму. Вернее, больничную робу, доходящую до икр. Одежды, в которой меня привезли, нигде не было видно. Я заглянула в тумбочку. Скривившись от боли, я наклонилась и вынула оттуда часы, золотые серьги и паспорт. Открыв его, я почти заплакала от радости. Мой собственный паспорт. Какая оплошность с его стороны положить паспорт здесь. Брать часы и серьги я не хотела, но понимала, что оставлять их здесь будет глупо: и то, и то стоило хороших денег, а деньги мне будут нужны.

Одежду я так и не нашла. Бежать из больницы в тонкой робе, когда за окном конец сентября? Да меня остановит первый же сердобольный прохожий и сдаст в полицию или в психушку.

Ничего не оставалось, как выйти в коридор и заглянуть на сестринский пост. Может, хоть там я найду одежду?

Я осторожно открыла дверь и выглянула, она предательски скрипнула. Я замерла, прислушиваясь. Стопы занемели от холода, но мне было все равно – лишь бы ускользнуть.

Мне повезло – дверь палаты напротив была приоткрыта, и в нее попадал свет от потолочной лампы в коридоре. Я тут же заметила одежду, аккуратно сложенную на стуле, и женские сапоги. Оставалось только надеяться, что пациентка, которая обитала в этой палате, спала крепко.

Прикусив губу, чтобы не закричать от боли в ребрах, которая выбивала из меня дух при каждом шаге, я скользнула внутрь. Бросив взгляд на кровати, я увидела, что, как и в моей палате, занята была только одна. На ней, отвернувшись к стене, спала женщина. Не теряя времени даром, я схватила одежду со стула. На его спинке висела сумка. Я поколебалась, но все же заглянула внутрь. В кошельке оказалось несколько пятитысячных купюр, пара бумажек по тысяче и несколько пятисоток. Совесть не позволила мне взять все. Может, у этой женщины тоже не было других денег? Я взяла одну пятитысячную банкноту, две тысячных и выгребла кое-что из мелких купюр. Свой поступок я оправдывала тем, что у женщины все равно осталась приличная сумма. Гораздо больше той, что взяла я. «Вот ты и воровка, Тая», – горько подумала я.

Все, хватит! Нюни буду распускать потом! Я тихонечко пробралась к двери и вдруг заметила в углу пару ботинок. Нет, мне и правда везло сегодня. В кои-то веки бог был на моей стороне.

Я вернулась в свою палату, закрыла дверь и быстро, насколько позволяла боль, переоделась. Одежда с чужого плеча была мне великовата, и от нее неприятно пахло лекарствами и чужим потом. Широкие джинсы норовили сползти с талии. Свитер кирпичного оттенка висел мешком. Зато обувь подошла по размеру и казалась удобной. Верхней одежды не было. Ничего, на улице пока не так холодно. Мне еще повезло раздобыть хоть что-то. В сельских больницах, видимо, не так строго соблюдались некоторые правила, даже уличную обувь никуда не убирали из палаты.

Я планировала вылезти через окно, но, когда я уже собралась отдернуть тонкую штору, меня словно что-то остановило. Сердце затрепыхалось от страха. А что, если он там, снаружи, только и ждет, когда я попытаюсь сбежать? Я быстро сделала шаг назад. Слишком резко. Боль тут же пронзила низ позвоночника. Дыхание сбилось, и слезы непроизвольно наполнили глаза. Успокоиться. Тебе нужно успокоиться и подумать. Тебе и так слишком повезло сегодня: ты оказалась в больнице в каком-то захолустном городке, твоя палата – на первом этаже, тебе не вкололи снотворное, хотя сказали, что вкололи, ты нашла одежду, хотя твою наверняка унес он, ты и деньги нашла. Не испорть все в последний момент! Думай! Думай хорошенько!

Выбираться через центральный вход в больницу было так же опасно. Я решила попытать счастья в одной из палат в конце коридора. Проскользнув мимо поста медсестры, которая раскатисто храпела и не проснулась ни от скрипа двери, ни от звука моих шагов, я прошла в самый конец коридора. Наугад открыла дверь одной из палат, что выходили на противоположную сторону от моей, и заглянула внутрь. Пусто. Я осторожно выдохнула, скользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Подойдя к окну, я сначала встала сбоку и с опаской выглянула наружу. Ничего не видно. Кажется, окно выходило в палисадник. Я надавила на ручку, крутанула ее в сторону и дернула створку. На меня тут же пахнуло сыростью и запахом опавшей листвы.