Кодекс целителя - Соколова Анюта. Страница 7

– Под Киреей вы подразумеваете Кирейскую провинцию? – я особо выделила последнее слово. – Нет, я не спешу попасть в рабство. Если бы у меня на родине остался хоть кто-нибудь из близких, тогда я стремилась бы домой, несмотря на риск. Но все мои родные погибли, да и они не защитили бы меня от печальной участи. Девушек из Киреи вывозили в Огорию целыми поездами, я сама чуть не попала в такой.

– Светлая Богиня… – Ирвин покраснел. – Мэй, простите! Я понимаю: война, грязь, инстинкты. Мне рассказывали, что творят на завоёванных территориях имперцы, но я не подумал… не связал это с вами… – он окончательно смутился, чем привёл меня в замешательство.

Неужели со стороны война видится иначе? И Гидар наивно верил, что империя пощадит Кирею больше, чем Дарос, Керон или Катиз? Не превратит побеждённых в рабов?

– Мне повезло, я не стала рабыней. – Пояснять, что моё замужество не сильно отличалось от рабства, мне не хотелось. – А сейчас всё это в прошлом. Управители Орлиса милостиво выдадут мне часть денег летта Лирина, и я отправлюсь в Нейсс.

– Как же вы поедете? – Ирвин опустил золотистые ресницы. – Отсюда в королевство ведёт только окружная дорога, а она небезопасна. До сих пор банды беглых рабов из Огории нападают на поселения и одиноких путников.

Я подозревала, что знаю о бандитских набегах куда больше столичного летта, который в приграничье недавно и проездом, но вдаваться в подробности не стала.

– Вы же не боитесь путешествовать.

– Мы хорошо защищены.

Он отвёл руку в сторону: на кончиках его пальцев вспыхнула крошечная синяя искра, через секунду выросшая в огонёк – маленький, робкий, покорный. Я в ужасе подалась назад. Ирвин – одарённый! Воспитанный галантный красавец – стихийник!

– Мэй, не пугайтесь. Я полностью контролирую силу.

От танцующего на ладони язычка голубого пламени, который то вытягивался и сжимался, то закручивался спиралью, было не отвести глаз. Гидарский огонь, тот, что шутя уничтожал города, тот, что выжег Лиорр…

– Вы тоже воевали? – выдавила я через силу.

– Нет, я дипломат, никто не отправит меня в бой. – Ирвин потушил огонёк. – Но я хочу, чтобы вы знали о моих способностях прежде, чем я сделаю вам предложение.

– Предложение? – с опаской переспросила я.

– Взаимовыгодное, – подтвердил он и перешёл на нейсский. – Мэй, наша встреча – невероятная удача для меня, не иначе, вмешалась сама Богиня. Мне необходимы уроки нейсского, а вы великолепно знаете язык. Я готов платить в месяц триста гидарских зéлов – в два раза больше, чем получает лучший учитель в Рексоре. Это компенсация за то, что вам придётся переезжать из города в город вместе с нами. Всё свободное время мы будем заниматься – поверьте, я способный и послушный ученик. Вы с комфортом доберётесь до Нейсса, и, если ваши планы не изменятся, в Скелоссе мы расстанемся.

– Вы хотите за месяц довести ваш нейсский до идеального? – уточнила я.

Задача сложная, но выполнимая. Ирвин говорил довольно бегло, но пропускал двойные гласные и путал ударения, отчего смысл некоторых слов изменялся до неузнаваемости.

– Идеальным мой разговорный за такой короткий срок вряд ли станет, – честно признал он. – Но я обязан сделать так, чтобы при обсуждении серьёзных вопросов не возникало двусмысленностей. Даже одно неверно произнесённое слово обойдётся мне слишком дорого. Нейсский – тот язык, где значение зависит от полутонов, а я, хотя и разбираю их на слух, повторить не могу.

Я задумалась. Предложение было заманчивое, триста зелов – приличная сумма. Пусть я до сих пор не очень хорошо разбиралась в ценах, но слышала, что в приграничье на сто зелов семья прекрасно жила месяц. Неизвестно, до какой степени простирается щедрость управителей, выделенных ими денег может не хватить на дорогу до Нейсса. Потом на месте тоже нужно будет устроиться, вдруг я не сразу найду работу. Средства мне понадобятся. Вот только сколько в этих соображениях разумной составляющей, а сколько симпатии к самому Ирвину? И как со стороны будет выглядеть моё совместное путешествие с мужчиной или даже с мужчинами?

– Ирвин, когда вы сказали: «переезжать из города в город вместе с нами», вы имели в виду летта Тэйта?

– Да, его и ещё одного молодого человека, нашего помощника, я ожидаю его с минуты на минуту. Уверен, они будут только за приятную компанию, особенно Тэйт. Ведь нам больше не придётся ссориться из-за уроков.

Вот уж сомневаюсь. Более того, я уже в курсе, кем меня считает целитель и что он решит, когда услышит о так называемой учительнице. Но не всё ли мне равно? Мне нужны деньги, меня гонят из Орлиса, и предложение Ирвина – прекрасный выход.

– Я согласна, – ответила на нейсском. – С этой минуты мы с вами постараемся разговаривать исключительно на этом языке. Как долго вы задержитесь в Орлисе?

– Спасибо, Мэй! – просиял Ирвин. – Мы планировали выехать завтра утром. Я сделаю всё, чтобы вы не пожалели о вашем выборе, и обещаю вам комфортное и безопасное путешествие!

«Спасибо» он произнёс так, что оно превратилось в «обнимаю». Пожалуй, ежедневные занятия ему действительно необходимы. Весь обратный путь до моей комнаты Ирвин улыбался.

– Пойду обрадую Тэйта, – сказал он на прощание.

Я живо представила себе «радость» целителя и подавила вздох. Но грустить было некогда. Если я завтра уезжаю из Орлиса, откладывать визит к управителям нельзя. Сменила домашние туфли на уличные, надела кофту и покинула комнату. Коридор вывел меня к лестнице, не потребовалось расспрашивать служанку, которая старательно натирала оконные стёкла и покосились на меня с выражением крайнего неодобрения. Внизу моё везение закончилось: я столкнулась с Тэйтом. Целитель тоже собрался выходить, поскольку поверх своей белоснежной рубашки накинул лёгкую куртку. В мою сторону он даже не взглянул, быстро прошёл через холл и со всей силы хлопнул тяжёлой дверью прямо перед носом. На секунду обида стала такой острой, что захотелось броситься назад, отыскать Ирвина и заявить, что я передумала.

Разумеется, назад я не повернула. Вышла на улицу, вдохнула свежий тёплый воздух. От дождя не осталось и воспоминаний. Небо очистилось от рыхлых туч, пригревало солнце, зазеленела трава на обочинах, распустились листья на кустах крыжовника за оградой дома напротив. В приграничье наконец-то наступила долгожданная весна.

– Смотрите, ведьма! – услышала я шёпот.

На другой стороне улицы застыла стайка девушек. Мои ровесницы, лет восемнадцать-девятнадцать. Нарядные, с яркими атласными лентами, вплетёнными в косы всех оттенков светлого, от соломенного до серебряного. На лицах отчётливо читались испуг и любопытство. Если бы не война, сейчас я точно так же радовалась бы погожему дню, с удовольствием гуляла бы по Лиорру, хвасталась бы обновками перед подругами. Но моя беззаботная юность оборвалась восемь месяцев назад.

– Здравствуй, моя красавица!

Тонкие руки тёти прижали меня к себе с удивительной силой, которую никто бы не заподозрил в маленькой, сухонькой женщине.

– Почему такая смурная?

Врать не хотелось, и я ответила честно:

– Папа с Лайдом напугали. Лайд уверен, что будет война.

Тётя выразительно поморщилась и потянула меня в дом. На прощание я помахала Гирейну, наш водитель ответил широкой улыбкой. Везиль развернулся и покатил обратно в Лиорр по извилистой улочке, освещённой ярким светом фонарей.

– Хороший парень, – добродушно заметила тётя. – Чемоданы твои словно пушинки занёс, даже просить не пришлось. Столько нарядов набрала, решила всех местных кавалеров сразить наповал?

Наигранная весёлость в её голосе меня не обманула.

– Тётя, ты со мной как с ребёнком – отвлечь пытаешься! Я не маленькая! Лайд – и тот сказал, что я должна знать, что происходит. Почему в газетах ничего не пишут об угрозе войны с Огорией? Я в дороге десяток прочитала – всё только про богатый урожай, новый университет и будущие выборы.

– Потому и не пишут, – резко заметила она. – Считают, нечего перед выборами зря народ волновать.