Обольщение - Джойс Бренда. Страница 11

– Я не всегда была равнодушна к привлекательным мужчинам, Джулианна, – тихо отозвалась Амелия.

И Джулианна тут же пожалела о том, что разговор пошел в этом русле. Ей было всего двенадцать тем летом, когда Амелия влюбилась в младшего сына графа Сент-Джаста, но воспоминания о его коротких, пылких ухаживаниях до сих пор жили в памяти. Джулианна не забыла, как стояла у окна, глядя вниз на парочку влюбленных, быстро удалявшихся верхом от дома, – Саймона Гренвилла, пустившегося вдогонку за ее сестрой. Он был таким удалым, таким смелым, что казался самым настоящим отважным принцем, и Джулианна считала, что сестре необычайно повезло. А еще она хорошо помнила, какое потрясение испытала Амелия, когда до них донеслась новость о смерти брата ее возлюбленного. Саймона вызвали в Лондон, и Джулианна думала тогда, что сестре не стоит плакать, ведь Гренвилл любит ее и обязательно вернется. Но Джулианна была наивна и глупа. Он так и не вернулся. Долгие недели Амелия засыпала в слезах, ее сердце было разбито.

Судя по всему, Саймон быстро забыл Амелию. Джулианна знала, что он так и не написал, не прислал ни единого послания, а два года спустя женился на дочери виконта. За последние девять лет Саймон так ни разу и не побывал в своей графской усадьбе, расположенной немного к северу от Сент-Джаста.

Джулианна знала, что Амелия так и не смогла забыть его. Спустя год после отъезда Саймона она отвергла два очень выгодных предложения руки и сердца – от молодого состоятельного адвоката и статного офицера британского флота. С тех пор предложений больше не было…

– Мне двадцать пять, и я – отнюдь не красотка, – сухо произнесла Амелия. – Приданое у меня скудное, к тому же я обязана заботиться о маме. Если сейчас я равнодушна к мужчинам, то только потому, что иного выбора у меня нет.

– Ты очень привлекательна, но, кажется, готова поставить на себе крест! – Джулианна запнулась, не решаясь продолжить, но все-таки добавила: – Возможно, однажды ты встретишь того, кто заставит твое сердце яростно биться.

И покраснела, подумав о Шарле Морисе.

– Надеюсь, что нет!

Джулианна поняла, что стоит сменить эту больную тему.

– Очень хорошо. Я – не слепая, так что – да, признаю, что месье Морис довольно красив. И был столь же мил, когда очнулся. Он просто очарователен.

И в самом деле, Шарль Морис оказался весьма красноречив, что указывало на хорошее воспитание и, возможно, благородное происхождение. А еще он был опасно обворожителен.

– Ах, если твои слова – правда, у меня уже нет сомнений, что он успел завоевать твое ветреное сердце!

Джулианна знала, что сестра поддразнивает ее, но не могла заставить себя улыбнуться в ответ. Она думала об их госте и днем и ночью, причем еще задолго до того, как он очнулся. Джулианне оставалось только надеяться, что она не увлеклась этим незнакомым французом, как уже начинало казаться. Возможно, настал подходящий момент для того, чтобы раскрыть сестре глаза на его личность.

– Джулианна? – окликнула Амелия подозрительно притихшую сестру.

Джулианна потянула ее в сторону от входа в комнату:

– Мне нужно кое-что тебе сообщить.

Амелия изумленно уставилась на нее:

– Судя по всему, мне это не понравится.

– Думаю, так и будет. Ты считаешь месье Мориса французом, потому что так сказала тебе я, Амелия… но он – не эмигрант.

Амелия с подозрением сощурилась:

– О чем ты говоришь? Несомненно, он – контрабандист, как Джек.

Джулианна в волнении облизнула губы и выпалила:

– Он – офицер французской армии, Амелия. Он пережил ужасную битву и потерю множества своих людей!

Амелия изумленно открыла рот.

– И что заставило тебя прийти к такому выводу? Он сказал тебе это, когда пришел в себя?

– Он бредил… – начала объяснять Джулианна.

Но Амелия уже повернулась, чтобы в спешке удалиться. Джулианна едва успела схватить ее за руку.

– Я должна уведомить власти! – воскликнула сестра.

– Нет, ты не можешь так поступить! – Джулианна бросилась вперед, преграждая ей путь. – Он серьезно ранен, Амелия, и он – настоящий герой!

– Только ты могла подумать такое! – возмущенно вскричала Амелия. Но опомнилась и, понизив голос, продолжила: – Не думаю, что это законно – оставлять его здесь. Я должна рассказать все Лукасу.

– Нет, пожалуйста! Он не причинит вреда – он ранен! Ради меня, давай поможем ему поправиться, а потом он продолжит свой путь! – взмолилась Джулианна.

Амелия во все глаза смотрела на нее, ошеломленная, мрачнее тучи. После долгого молчания она наконец произнесла:

– Кто-нибудь узнает.

– Я хочу как можно быстрее увидеться с Томом. Он поможет сохранить в тайне пребывание раненого в нашем доме.

Недовольство ясно читалось по лицу Амелии.

– Я думала, Том ухаживает за тобой.

Джулианна улыбнулась: тема беседы изменилась, и это означало, что она добилась своего.

– Мы с Томом вечно обсуждаем политику, Амелия. Мы разделяем одни политические взгляды. Но это едва ли можно назвать ухаживаниями.

– Он явно влюблен в тебя по уши. И может не одобрить нашего гостя.

Джулианна бросила взгляд в спальню – и побледнела.

Шарль внимательно наблюдал за ними, на его лице застыло странно настороженное, даже тревожное выражение.

В тот самый момент, когда француз заметил, что Джулианна смотрит на него, он поспешил улыбнуться и попытался усесться на кровати. Простыни упали к его талии, обнажая мускулистую грудь.

Джулианна застыла на месте. Ей показалось или раненый только что посмотрел на нее как на врага, которому не доверяет?

Амелия бросилась в комнату, на лице сестры мелькнула досада. Джулианна последовала за ней в спальню, ощущая, как уже знакомая неловкость постепенно сковывает тело.

Неужели он подслушал их спор?

Если Шарль и стал нечаянным свидетелем их разговора, то виду не подал. Вместо этого он искоса бросил на Джулианну глубокий, чересчур сердечный взгляд. Внутри у нее все перевернулось – Шарль посмотрел так, словно их связывала какая-то греховная тайна.

Но разве у них были общие секреты?

Картины недавнего прошлого замелькали перед мысленным взором Джулианны: Шарль поднимается на ноги, совершенно обнаженный, после падения; простыня наброшена вокруг его талии – небрежно, явно не из заботы о благопристойности; вот он медленно, обольстительно улыбается, словно намекая на нечто непристойное, и пылко целует ее в горячечном бреду.

Теперь сердце Джулианны неистово колотилось, заходясь от волнения.

Она пристально взглянула на Амелию, но по сестре нельзя было сказать, что она заинтересовалась широкой, искусно вылепленной грудью француза. Он целомудренно подтянул простыни повыше. А когда Амелия направилась к столу, чтобы забрать поднос с едой, Шарль снова взглянул на Джулианну, и его глаза засияли теплым светом.

– Это ваша сестра, полагаю? – спросил раненый.

И прежде чем Джулианна смогла ответить, Амелия обернулась к нему, держа поднос с ужином. Старшая сестра превосходно говорила по-французски, а еще знала испанский и немного немецкий и португальский языки.

– Добрый вечер, месье Морис. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше. Я – Амелия Грейстоун.

– Очень рад познакомиться с вами, мисс Грейстоун. Не могу выразить всю благодарность, которую чувствую по отношению к вам и вашей сестре. Я так признателен вам за оказанное гостеприимство и доброту, которую вы проявили при уходе за мной во время выздоровления от тяжелых ран!

Амелия протянула Шарлю поднос.

– Не стоит благодарности. А вы действительно отличаетесь хорошими манерами и красноречием, как утверждала моя сестра. Вы говорите по-английски?

Шарль принял из ее рук поднос. А потом с сильным акцентом произнес на английском:

– Да, говорю.

И снова посмотрел на Джулианну.

Улыбка медленно сбежала с его лица.

– Должно быть, мои уши должны сейчас… гореть?

Джулианна почувствовала, как покраснела.

– Ваша речь превосходна, месье. Я упомянула об этом в разговоре с сестрой. Только и всего.