Придет серенький волчок - Евдокимова Юлия. Страница 5

– Просто Дамиан. Мы с вами достаточно знакомы, чтобы отставить официальные обращения.

– Просто фра Марко, – улыбнулся кардинал. И представил Бальери и Сашу.

– Очень приятно, – сказал по-русски серб, узнав, что Саша из России. – Он поставил на стол бутылку красного вина, которую до сих пор держал в руках.

– Придется тренироваться, мы на Балканах! – Вино разлили, подняли бокалы.

– Итак, что мы знаем на сегодня? Мне сказали, что вы в курсе ситуации, архимандрит Дамиан.

– Примерно год назад в деревнях в горах Дурмитор в Черногории и по другую сторону гор, в деревнях Южной Сербии, пошли слухи о возвращении вукодлака. Вы знаете, о ком я говорю, верно? Привела к этим слухам череда непонятных смертей вполне здоровых взрослых людей. Жители черногорской деревни отправились на кладбище, разорили могилу одного недавно умершего – ходили разговоры, что покойного видели по ночам на окраине. Мэру еле удалось замять скандал. Рассказывают о волчьем вое по ночам, якобы так выть обычный волк не может. Люди напуганы, в панике они чуть не разнесли кладбище. Местному уважаемому священнику, отцу Слободану, удалось их остановить. Как я понимаю, – архимандрит вежливо склонил голову в сторону Бальери, – он пригласил вас разобраться в ситуации.

– Вы не просто в курсе, вы очень хорошо владеете ситуацией, – ответил Бальери. Пока все вежливо и дипломатично танцевали друг вокруг друга, присматриваясь и определяя будущие взаимоотношения.

– Сербская церковь предоставила вам два автомобиля, ведь вы наверняка намерены отправиться в горы, в те самые деревни. По нашим дорогам вы не сможете вести машину сами. В некоторые места даже в мае невозможно проехать, да и горные дороги узкие, с одной стороны гора, с другой- пропасть. Поэтому за рулем буду я, а во втором автомобиле – отец Коста, мой секретарь.

– Дело не только в дорогах, – пробормотал Бальери, – понятно, что вы не оставите нас без присмотра на свое канонической территории.

– Не оставим. И без присмотра и без помощи не оставим. План такой: завтра мы отправимся в деревню на черногорской стороне.

– Почему завтра? – Удивилась Саша.

– Потому что такое путешествие нельзя предпринимать без посещения наших святынь. Сегодня нас ждут в двух монастырях. А завтра, насколько мне известно, кардинал служит мессу в кафедральном католическом храме Святого Трифона, и католики со всей страны собираются приехать на службу. Потом и отправимся.

– Но ведь мы теряем день, даже два дня… – удивилась Саша.

– Здесь не торопятся, уважаемая Александра. Но это не значит, что мы будем сидеть на месте. – Архимандрит встал. – Машины ждут, как будете готовы, выходите на стоянку на площади.

– Погодите! А почему… почему вдруг этот самый вукодлак появился именно сейчас? Откуда он взялся?

– Хороший вопрос. – Улыбнулся Дамиан. – По нашим поверьям оборотни любят жить на водяных мельницах. Год назад во время грозы разрушилась мельница на реке Таре, проходящей через черногорскую границу. По легенде именно там жил Сава Саванович, самый знаменитый сербский вампир. Жители считают, что в момент обрушения мельницы что-то нарушилось, и дух его вышел на свободу. – Он еще раз поклонился, заправил драгоценный крест за пазуху, оставив на виду лишь толстую цепь, и вышел за дверь.

– Ну, что, все готовы? – поднялся и брат Марко.

Саша хотела пожаловаться, что кроме крохотной чашечки кофе и бокала вина у нее во рту маковой росинки не было, но опасалась, что ее просто оставят дома. Так что она промолчала, забежала за сумкой и обула кроссовки. Кто их знает, этих черногорцев, может, по горам придется добираться до монастырей. Глянула на свои джинсы… выгонят, как пить дать выгонят из святых мест в джинсах и без платка! Но может, в такой компании обойдется?

***

На площади ожидали две светлые машины с распахнутыми дверями. Рядом вели неспешную беседу архимандрит Дамиан и невысокий молодой священник с короткими вьющимися волосами, отец Коста, как его тут же представили. Хотя насчет невысокого Саша погорячилась, это рядом с Дамианом все казались маленькими.

Дамиан вежливым жестом показал брату Марко на одну из машин, подошел к водительской дверце. Остальные не трогались с места в нерешительности, и Саша быстренько подскочила к тому же автомобилю, открыла дверцу и плюхнулась на переднее сиденье рядом с Дамианом. Иван хотел что-то сказать, но передумал и вместе с Лисом загрузился во второй автомобиль.

Какие виды открывались за окном! Дамиан по-английски коротко рассказывал, где они едут; когда снизу под горой открылся умопомрачительный пейзаж с крохотными островками в заливе, церковками на них множеством снующих то к островкам, то к берегу лодочек, каменными домами и колоколенкой, она ахнула от восхищения. Легкая голубоватая дымка парила над озером то скрывая, то вновь открывая волшебный пейзаж.

– Пераст. – Коротко сообщил Дамиан. – вам обязательно надо сюда приехать.

А вершины становились все выше, и все больше гор оставалось внизу, под ногами, но туда лучше не смотреть, ведь тогда сразу понимаешь, что машина на большой скорости несется по узкой извилистой дороге над пропастью…

Вдруг на огромной высоте появилась белая церковь, вросшая в скалу. Машин становилось все больше, многие люди шли пешком с палками в руках и рюкзаками за спиной, некоторые сворачивали с дороги на тропинки и даже крутые ступеньки, ведущие в гору.

– Вот и конец мне пришел, – подумала девушка, ненавидящая подъемы. Но обошлось, машина поднялась на самый верх по извилистой дороге, где на поворотах от страха сжималось сердце. Их не останавливали, вернее, пытались, ведь проезд для машин и туристических автобусов закрывался задолго до самого монастыря. Но увидев через опущенное стекло машины архимандрита Дамиана, охранники кланялись и отступали.

На самом верху темные рясы замелькали вокруг их провожатого; он что-то тихо скомандовал, и остановилась очередь к мощам святого, а их маленькую группу провели в опустевший зал.

– Я без платка, – шепнула Саша отцу Косте, изумленно на нее воззрившемуся. – Ну, в смысле, мне туда нельзя, наверное?

Отец Коста секунду переваривал услышанное, потом лицо его посветлело.

– У нас, как и Греции, платки не носят, слишком долго мы были под турками. Платок- это мусульманство, христиане в платки не заворачиваются. – И еще тише прибавил: – Какое это может иметь значение? Помнишь? Даждь ми, сыне, твое сердце.

Саша испуганно сжалась, когда ей помазали лоб елеем от мощей самого почитаемого из сербских святых, Василия Острожского. Потом на голову возложили крест, а монахи вокруг что-то пели непривычными византийскими распевами. Она так ничего и не почувствовала, кроме смущения, несмотря на торжественность лиц ее спутников. А еще было ужасно неудобно перед людьми, которые карабкались на гору, а теперь вынуждены ждать, пока важные персоны покинут храм в скале.

Они снова погрузились в машину, а Саша, окончательно оробев, тихо спросила Дамиана, а нет ли тут противоречия, что и католиков елеем помазали?

Тот улыбнулся:

– К Святителю Василию Острожскому идут за исцелением независимо от конфессии, и христиане, и мусульмане.

– Ничего себе!

– Далеко в горах Черногории есть древний монастырь. Как раз там, куда мы едем. Но пока снег не сошел, туда не доберешься, дай Бог к июлю. В том монастыре есть необычная фреска: стоят рука об руку христианин и мусульманин.

– Как это? – окончательно разбились на мелкие кусочки все Сашины стереотипы.

– Мусульманин- это мальчик из боснийской сербской семьи Соколович, который был отобран у родителей в порядке «девширме» – принудительного набора способных юношей-христиан – и обращен в ислам. Мехмет Соколлу-Паша, такое имя получил мальчик, вырос сначала до поста сокольничьего, а потом стал Великим Визирем трех султанов, фактически управлял империей на протяжении долгого времени. Но он никогда не забывал о своих корнях. Именно он стал вдохновителем строительства знаменитого моста через Дрину в Вышеграде между Сербией и Боснией, увековеченному в романе нобелевского лауреата Иво Андрича. Он помог своему брату, выбравшему монашество, стать первым сербским патриархом, когда был восстановлен Печский патриарший трон в 1557 году… Пятьсот лет на фреске древнего монастыря стоят рядом два брата – православный патриарх и мусульманский Великий Визирь, неожиданный символ того, что две веры могут жить в мире, бок о бок.