Баба Люба. Вернуть СССР (СИ) - Фонд А.. Страница 13

— Погоди, а ты разве свои не получила? — с подозрением посмотрела на меня Люся.

И вот что отвечать ей? Откуда я знаю, получила моя предшественница талоны или не получила?

Но что-то всё равно отвечать было нужно, и я сказала, чтобы перевести «стрелки»:

— Слушай, Люся, я тебе по секрету расскажу, — начала я и, видя, как загорелись Люсины глаза, поняла, что попала в точку.

— Говори!

— У меня такая проблема сейчас, ты даже не представляешь!

— Что за проблема?

— Ричард, ну в смысле сын моего супруга, подсел на игровые приставки и набрал в долг денег под проценты. Большие проценты. Вчера приходил какой-то мужик, потребовал долг и штрафы за просрочку. Сказал, что его парни разбираться придут. Не знаю, что теперь и делать.

Я посмотрела на Люсю. Нет, я даже не надеялась, что она мне одолжит такую сумму денег, но я хотя бы объясню свою «странность» волнением от такой ситуации.

— Ой, Любка! Вот это ты попала! — округлила глаза Люся, — мало того, что твой кобель настрогал на стороне спиногрызов, додумался скинуть на тебя, а сам опять укатил. Так ещё и спиногрызы ты гля какие получились.

Я показательно вздохнула.

— И что ты делать будешь? Чем отдавать? — захлопала глазами Люся. — А если они и вправду придут? Я недавно слышала, как одна женщина рассказывала, что в Москве с паяльником приходят! Ужас какой!

— Ой, не знаю, Люся, — покачала головой я, стараясь не думать о паяльнике, — думала, может, на работе получится в счет зарплаты взять.

— Вот ты смешная, Любашка, — вздохнула Люся, глядя на меня с жалостью, — вон у Ирки Матрёниной муж две недели назад умер, и то ей денег не дали. А ты хочешь на такое.

Я задумалась Ситуация получалась серьёзнее, чем я ожидала.

— А зарплата когда у нас, напомни? — спросила я.

— Какая зарплата? — удивилась Люся.

— В смысле какая? Обычная зарплата. Ну или аванс и зарплата.

— Любка, ты чего⁈ — прыснула от смеха Люся, — с дуба на кактус что ли?

— Почему?

— Какая зарплата, ты чего? Мы уже четвёртый месяц ничего не получаем. Продукты и стиральный порошок вон в лавке зятя Афанасия Ефимовича по завышенным ценам на списки дают, да и то херню всякую. Я уже не помню, когда последний раз себе помаду покупала, вон крашусь чем попало, последняя осталась, ей уже года два, а больше и нету. Остальные все закончились давно.

Люся вздохнула и зло продолжила:

— Талоны эти иногда дают, так тоже несправедливо. Нам по два талона, а в бухгалтерию по четыре на руки! И ничего никому не докажешь! Могут и эти не дать!

— Подожди, Люся, — я пыталась переварить услышанное, — а почему ты тогда не уходишь с этой работы?

— А зачем мне уходить? — пожала плечами Люся, — я здесь двадцать лет почти отработала, работу свою знаю. Даже на «Доске почёта» висела в позапрошлом году.

— Да нет, я не о том, — развела руками я, — зачем гробить своё здоровье на такой работе, тем более если это бесплатно?

— А куда пойти? — Люся смотрела на меня удивлённо. — У нас в Калинове кроме нашего завода и ткацкой фабрики больше идти некуда. Но там ещё хуже, сама же знаешь.

— А смысл здесь работать? Уж лучше дома сидеть, — всё ещё не могла взять в толк я.

— А стаж, Люба⁈ — изумлённо посмотрела на меня Люся, — ты не думай, пенсия нагрянет внезапно и очень быстро.

Я промолчала. Уж я-то лучше молоденькой Люси знаю, как внезапно всё это бывает. Но и работать забесплатно, отовариваясь некачественными продуктами на список по завышенной цене у чьего-то зятя мне совершенно не улыбалось.

— Ладно, давай обедать, — грустно улыбнулась Люся, — пошли в столовку.

Столовка произвела на меня ошеломительное впечатление. Нет, столовка была похожа на самую обыкновенную заводскую столовку. С той лишь разницей, что вместо того, чтобы набирать и оплачивать еду у стоек, люди приходили, сразу садились за столы, доставали свои баночки с супом или кульки с бутербродами, и ели это. У кого что было с собой.

Хотя нет. Чай там был. Полный бидон.

И чай там наливали всем бесплатно.

Так что не всё так плохо.

Я тоже получила свою порцию бледно-золотистой заварки с лёгким привкусом сахара. Доела борщ из баночки, попила чаю. Красота!

А через час я уже выходила из кабинета директора с подписанным заявлением на увольнение. Директор оказался милым человеком, вошел в моё положение и даже отрабатывать две недели не заставил. А может потому, что у него было День рождения и Алина шепнула ему, что это я накрывала стол для важных гостей.

Как бы то ни было, но моя карьера глазуровщика фарфоровых и фаянсовых изделий второго разряда на этом фаянсовом заводе была закончена. Жаль только, что я так и не поняла, чем он занимается.

А, может, и хорошо это. Зато нет разочарования.

Глава 7

Я вышла из проходной на улицу и поёжилась от жёсткого порыва ветра. Что-то не подумала я о том, как буду домой добираться. Завод-то находился далеко за пределами города, в промышленной зоне. Причём, по всей видимости, в этой зоне работает только один этот завод.

Опять налетел ветер и с силой толкнул меня вперёд.

Бррр, как же холодно!

Вот за что не люблю март, так это за непонятки — и не зима, и не весна, везде сырость, слякоть и ветер вдобавок пробирает такой, что ух!

Я опять поёжилась, раздумывая, а не вернуться ли мне обратно, посидеть оставшееся время в комнатке вахтёра, а потом уехать со всеми обратно домой? Пусть довезут откуда забрали.

Но потом, после размышлений, я поняла, что оставаться, если уже ушел — дурная примета. Вот и стояла теперь, мёрзла. Зато все приметы и суеверия соблюла.

Уже почти решила плюнуть на всё и возвращаться, как рядом притормозила легковая машина. Белого цвета (я просто в марках машин не разбираюсь, различаю их по цвету и размерам — большая, маленькая).

В кабине сидел степенный немолодой мужчина, хотя, как по мне, простоватый на вид.

— Вам до города? — спросил он, и, не дождавшись кивка, предложил, — садитесь, подвезу.

Видя моё смущение (я замялась, в поисках подвоха), он засмеялся и сказал:

— Иначе будете до вечера стоять на таком холоде, пока заводской автобус вечером не заберет.

Аргумент сработал, и я поспешно села в кабину. Вряд ли он со мной что-то сделает. Во-первых, я старая, во-вторых, в таком пальто…

Мы немного отъехали, и мужчина спросил:

— Вам куда в городе?

— В смысле мой адрес? — замялась я.

— Ну не мой же.

— Где высадите, там и хорошо будет, — промямлила я.

— Да вы не бойтесь, я же не в гости собираюсь, — хохотнул водитель, — может, буду мимо вашего дома проезжать, там бы и высадил.

— На улице Комсомольской я живу, — неопределённо сказала я.

— Я рядом буду проезжать, на параллельной улице. И вас там высажу, хорошо? — спросил он.

Я кивнула.

Дальше ехали молча.

Примерно минут через пять водителю опять захотелось поговорить, и он сказал:

— Хорошая улица Комсомольская, только грязная очень.

— Это почему? — сразу насторожилась я.

— Да текучка дворников у вас ужасная. Не знаю отчего так.

— А откуда вы знаете?

— Дык сестра моя у вас в ЖЭКе работает, так говорила. Ещё удивлялась. Сейчас дворники — можно сказать единственные, кто зарплату у нас в городе деньгами получает. Пусть она маленькая, но зато это живые деньги. Люди вон уже по году копейки не видели. И как-то же выкручиваются. А тут на руки дают настоящую наличку — и всё равно носом крутят.

В моей голове моментально щёлкнула мысль. А, может, сходить спросить? Я же теперь официально безработная, а деньги нужны. При расчете мне денег не выплатили, сказали, мол, как будут, тогда. Пришлось уходить с пустыми руками. Но я была рада и так, лишь бы оттуда.

Водитель и вправду довёз меня без всяких приключений на соседнюю улицу, и я торопливо отправилась в наш ЖЭК. Где он находится — расспросила словоохотливого водителя.

ЖЭК, то есть жилищно-эксплутационная контора, представлял собой небольшое одноэтажное здание, облицованное желтоватой плиткой. Во дворе находилась кой-кая техника: два трактора, грузовик и какой-то фургон. Так-то там было пусто, лишь возле входа сидела собака и усиленно чесалась.