Это лишь игра (СИ) - Шолохова Елена. Страница 72

Сейчас уже это кажется глупым, а тогда я, закрыв глаза, мысленно… даже не молился, а молил ее: «Живи, пожалуйста, Леночка, только живи!», будто она могла меня услышать. От напряжения мышцы закаменели, а внутри, наоборот, лихорадило.

Отец, слава богу, не стал меня мучить – позвонил вечером, рассказал, как все прошло.

До сих пор помню этот момент. Его короткое: «Все в порядке, прооперировали успешно, будет жить». Он еще что-то говорил, совсем другое, о своем, но я не слушал. Выронив телефон, повалился на спину, распластавшись на кровати и тупо смотрел в потолок, чувствуя, как меня наконец отпускает. Спасли Лену, а мне казалось тогда, что меня спасли вместе с ней…

Отец оплатил не только операцию и все сопутствующие расходы, но и реабилитацию в кардиоцентре Екатеринбурга. Целый год она там жила, лечилась, даже поступила в вуз. Я следил. В смысле, заглядывал иногда на ее страницу, которая долгое время не обновлялась, а потом «ожила». Стали появляться какие-то посты и даже фотографии. Правда, в основном, города. А мне хотелось увидеть ее, увидеть, какой она стала…

Порой так тянуло ей написать – мы всё еще были во френд листе друг у друга. Но в конце концов отказался от этой затеи, решив, что не стоит травить ей душу. Зачем? Если больше не увидимся. А у нее вон как раз жизнь стала налаживаться…

Да и отцу пообещал.

Лена ничего не знает. Отец тогда устроил всё так, будто средства на операцию выделил его друг, Явницкий, то ли сам, то ли из бюджета, то ли еще как, я не вдавался. Знаю только, что про этот «благородный жест» растрезвонили по всем каналам, типа, губернатор-молодец помог умирающей девочке-сироте. Ему как раз доброе дело было на руку перед выборами. Так что отец даже тут обернул всё в свою пользу.

Правда, в итоге им это не помогло. Прямо накануне выборов Явницкий вляпался в громкий скандал – прилюдно избил какого-то подростка, который обидел его дочь*. Отец тогда ужасно психовал и бесился, поскольку пост губернатора достался Леонтьеву, с которым он давно на ножах.

В общем-то, не зря переживал. Леонтьев отцу теперь покоя не дает – изводит проверками по всем фронтам. Потому и в Канаду отец за все время сумел выбраться лишь второй раз – сегодня.

– Наверное, старею. Сентиментальным становлюсь, – говорит он, захмелев. – Слушай, может, где-то я и ошибался, но ты же знаешь, я же всё только для тебя. Ты же у меня один, больше никого… – Отец пытается улыбнуться, но выходит только страдальческая гримаса. А в глазах его замечаю влажный блеск. – Иногда, знаешь, хочется… – Он прикладывает ладонь к груди, силится подобрать нужное слово, но не может. – Ай, ладно, не обращай внимания. Что-то я расклеился…

Махнув рукой, отец отходит к Нойру, по пути подзывая жестом официанта. Берет очередной бокал, пьет, о чем-то спорит с Нойром, снисходительно посмеивается. Даже и не скажешь, что пару минут назад он чуть не прослезился.

***

Домой возвращаюсь один. Отец остался на банкете.

Как я сказал? Тоска лишь изредка накатывает? Сегодня, похоже, как раз такой день. Может, потому что отец приехал, да еще и заговорил о ней. И вроде все уже улеглось, не болит, даже не ноет, лишь немного тянет, как заживший перелом на погоду.

Я пытаюсь отвлечься делами, просматриваю почту. А потом зачем-то открываю «вконтакт». А ведь не заходил уже полгода точно. Или дольше?

Нахожу ее страницу. И сердце неожиданно екает – Лена в сети. С минуту смотрю на ее аватар с зеленым значком онлайн и чувствую, как пульс разгоняется.

Листаю ее ленту. За это время она выложила несколько новых фотографий. Узнаю Байкал. Значит, она вернулась в Иркутск? Когда, интересно? И насовсем ли? Или просто бабушку навестить?

Наконец среди дюжины снимков природных красот вижу ее фото. Совсем недавнее. Жадно его разглядываю. А она совсем не изменилась! Такая же тоненькая, хрупкая, нежная. Невольно замечаю, что сам себе улыбаюсь. А потом натыкаюсь еще на один снимок – Лена с каким-то парнем. И лаконичная подпись «Мы с Антоном».

Говорю себе, что этого и следовало ждать. У нее своя жизнь. У нее все хорошо. Я же этого хотел. Я должен за нее радоваться. Только… не получается. Там, где только что трепыхалось сердце, противно ноет.

Я встаю из-за стола, бесцельно брожу по дому, пытаюсь читать, иду в душ, моюсь, маюсь… Снова открываю «вконтакт», нахожу уже этого Антона. Хоть знать, с кем она там… И первым делом вижу фотку их обоих, в обнимку, с бодрой подписью «Бро, скоро женюсь!». Выложена вчера.

А потом я делаю глупость. Даже сам не могу объяснить, зачем. Просто какой-то сиюминутный порыв. Я захожу в нашу давнюю переписку с Леной и пишу ей: «Привет, тебя можно поздравить?»

И замираю в ожидании, когда Лена его прочтет – она все еще в сети – и даже волнуюсь. Если честно – еще как волнуюсь. Как пацан. Аж самому смешно. И только собираюсь удалить сообщение, как вижу, что оно меняет цвет. Прочтено.

Что она ответит? Гипнотизирую дурацкое сообщение, жду, жду, жду. Замечаю, что во рту пересохло. Иду на кухню, достаю из холодильника бутылку с минералкой, возвращаюсь обратно в кабинет. Сообщение так и висит без ответа.

Может, что-нибудь еще Лене написать? Спросить, как она вообще, раз уж начал…

Пишу: «Как у тебя дела? Надеюсь, что все хорошо». Банально, конечно, но я и эти-то две фразы еле выродил.

Нажимаю отправить, но увы… Вижу лишь надпись «Вы не можете отправлять этому пользователю сообщения».

В первый момент туплю и только через секунду понимаю – Лена удалила меня из друзей и заблокировала.

Какое-то время сижу, тупо пялюсь на эту надпись. Чувствую пульс где-то в горле, но потихоньку успокаиваюсь, гашу в себе неприятное жжение, остываю, потом закрываю макбук. Может, так оно и правильно. Нечего тревожить старые раны.

«Пусть так, – повторяю мысленно. – Только будь счастлива, Леночка».