Юсупов (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 8

Парень вздрогнул и закивал:

— Д-д-да, — пробормотал парень.

Мастер-преподаватель удивленно подняла брови:

— Вот как? — переспросила она. — Тогда выйдите к доске и повторите, что я сейчас говорила.

Мальчик густо покраснел и промямлил:

— Жанна Ивановна, может быть, я лучше с места?

Стоявший рядом со мной Ярославцев вздрогнул. Кажется, он наконец вспомнил, что должно было произойти дальше. И даже замотал головой. Впрочем, всё было прекрасно понятно и без реакции клиента. Я четко ощущал целый спектр эмоций: липкий страх, огненное смущение и стыд. Воспоминания дрогнули, потеряв четкость, и я положил на плечо мужчины руку.

— Вы уже не там. Мы с вами в настоящем. Это воспоминания. Они важны. Не прогоняйте их.

— Во-первых, нужно встать, когда к вам обращается мастер-преподаватель, — произнесла дама, и в ее голосе послышались металлические нотки. — А во-вторых, лучше все же выйдите к доске. И это не просьба, юноша.

Мальчик опустил голову и под перешептывание собравшихся в аудитории поднялся из-за стола. Дама усмехнулась, покосившись на брюки паренька:

— Видимо, ваш разум был занят чем-то иным, и вы все прослушали. Садитесь.

— Я все отвечу, честно, — запротестовал паренек и запахнул пиджак с нашивками лицеиста.

— Не сомневаюсь, — кивнула мастер-преподаватель. — После уроков. Мы с вами все повторим отдельно.

Мальчишка сел на стул и потупился. Дама прошла мимо, словно ненароком задев бедром его локоть.

Стоявший рядом со мной взрослый Ярославцев покраснел и потупился. И я щелкнул пальцами, разрушая иллюзию прошлого. Вздохнул, пытаясь избавиться от ненужных обрывков мыслей:

— Жанна Ивановна вела у вас историю. Дама часто выделяла вас из числа одноклассников. Была то ласковой, то строгой, верно?

Ярославцев кивнул.

— Настоящая мегера, которая всячески ко мне придиралась. Оставляла после уроков, кричала, ругала за каждую мелочь. А затем гладила по голове и хвалила. Будто до того не доводила меня едва ли не до слез. В общем, издевалась как могла.

— Но до обмена силой так и не дошло? — уточнил я.

— Нет, — мужчина замотал головой. — Что вы? Она ведь со мной просто играла. От скуки, наверно.

— Что случилось потом?

— Через год она перевелась из нашего лицея. И больше я ее не видел.

— Понимаю. Предположу, что ее тянуло к вам,

— Быть такого не может, — возразил Ярославцев.

— Она отталкивала вас известными ей способами. Не удивлюсь, если она принимала ухаживания молодых преподавателей или внимание других учеников.

Мужчина кивнул.

— Есть вероятность, что ее к вам по-настоящему тянуло. Но Жанна Ивановна понимала преступность этой тяги. Если она больше ни к кому так не относилась…

— Только ко мне, — со стыдом признался мужчина. — Но почему?

— Это уже ее особенности. Может быть, считала это влечение недостойным мастера-преподавателя. Или думала, что это слабость. Возможно, винила вас. А может быть, часть воспитания или болезненный опыт ее или коллег помешал ей понять, что поступать так для взрослой женщины недостойно. Так или иначе, своим поведением она создала в вашей голове образ. Не идеала, скорее незакрытого гештальта со студенческих времен.

— Я ведь ее толком и не помнил, — смущенно признался Ярославцев.

— А подскажите, в вашей организации не работает ли дама, похожая на Жанну Ивановну?

— Нет, что вы, — замахал руками Ярославцев. — У нас мужской коллектив. Работаем вместе не один год. Из женщин только секретари и бухгалтеры.

— Среди них нет кого-то напоминающего вам преподавательницу?

— Говорю же, что нет таких. Надо мной женщины не командуют.

Перед моим внутренним взором возник пульсирующий красным цветом клочок ткани.

— И никто не повязывает на шею платочек?

— Разве только острая на язык Лидочка. Секретарь нашего отдела прокуратуры…

Он замер, так и недоговорив. А затем произнёс:

— А характер-то у нее один в один.

Я усмехнулся:

— Вот откуда сны, о возвращении в учебное заведение, после которых вы просыпаетесь в холодном поту и до утра не можете заснуть. Эта Лидочка подсознательно напоминает вам ту самую давно забытую мегеру.

Ярославцев встал на ноги. Прошелся по комнате, не замечая, что шаги у него стали широкими, а движения четкими.

— И что теперь делать? — осторожно уточнил Ярославцев, вернувшись в кресло. — Найти Жанну Ивановну и… ну, закрыть гештальт, чтобы учеба больше не снилась?

Я усмехнулся:

— Можно и так. Хотя я думаю, что ей уже лет шестьдесят. Возможно, она стала матерью и даже бабушкой. Вероятно, вяжет шарфики и выгуливает кота на поводке. Вы уверены, что вам понравится такой ее образ? Хотите что-то потребовать от нее? Объяснений или логического завершения ее давешних притязаний?

— Пожалуй, мне это не нужно, — пробормотал мужчина и неожиданно уточнил, — Котов выгуливают на поводках?

— Иногда, — я пожал плечами. — Но вернемся к возникшей у вас проблеме. Можно просто принять: Жанна Ивановна вела себя так потому, что это был ее выбор. Вы не виноваты в ее поведении. Да и ее издевательства — это всего лишь защитная реакция, чтобы избежать греха и успокоить собственную совесть.

— Думаете, я ей нравился? — робко уточнил мужчина.

— Полагаю, что так и было.

Ярославцев немного помолчал, а затем произнес:

— Кажется, теперь понимаю. Я ведь и не думал об этом с такой точки зрения.

— Это нормально, — успокоил я посетителя. — Люди в большинстве своем эгоистичны и видят ситуацию однобоко. Да и неизвестно, как бы все сложилось, если бы она решилась поддаться своим инстинктам. Есть вероятность, что ваши отношения переросли бы во что-то нездоровое.

— Вы правы, Василий Михайлович.

Я потер ладони и призвал «астрального призрака». Довольно отметил, что одно из темных пятен ушло, открыв небольшой разрыв. Откинулся на спинку кресла и развел руки, создав между пальцами длинные светлые нити.

— Итак, если вы не собираетесь закрывать старый гештальт, я могу немного скорректировать ваши воспоминания.

— Это как? — не понял посетитель.

— Просто это не будет вас беспокоить, — хитро произнес я.

Создал силуэт Ярославцева, и к открытой ране потянулись белые нити силы, стягивая ее края.

— А сразу так сделать было нельзя? — удивленно уточнил сидевший в кресле мужчина, но я покачал головой:

— Только вы могли разобрать ситуацию и выбрать: закрыть ли вам старый гештальт, или отпустить эти события. И я никак не мог повлиять на решение. Таковы правила кодекса душеправа.

Губы Ярославцева впервые за прием тронула улыбка. Это явно говорило мне о том, что лечение прошло успешно. И одним темным пятном на душе посетителя станет меньше.

Ярославцев покинул кабинет с довольной улыбкой. И едва дверь закрылась, я облегченно вздохнул. Потому что чувствовал себя достаточно паршиво. По мере работы мне приходилось то и дело осторожно корректировать нужные плетения, чтобы клиент быстрее и легче избавился от чувства вины, проще и относительно безболезненно прошел стадию принятия.

Хороший душеправ не просто создает визуальную картину событий прошлого, чтобы пациент мог посмотреть на ситуацию со всех сторон. Он создает связующую нить с клиентом и при разговоре пропускает все эмоции пациента через себя. Впитывает негатив, растворяя его и позволяя клиенту проще прийти к принятию. А если еще добавить некоторые «обезболивающие» практики, то лечение для посетителя пройдет легко.

Хотя и визуализация была моей разработкой. От рождения мне достался дар белой, целительской силы. Но, кроме лекарства, я мог осваивать еще и иллюзии. Когда этот дар проявился, я даже не догадывался, какой пользой он может обернуться. А изучение этой ветви открыло для меня многие интересные плетения. Например, возможность менять реальность для человека. Или создавать двойников. Правда, последние у меня пока получались куклами-болванчиками, которые недолго существовали и могли выполнять только простые действия. Но даже такие фокусы иногда здорово меня выручали. Особенно в подростковом возрасте.