Лунный луч (ЛП) - Вудс Эдриенн. Страница 80

Поездка на лифте в Итан была полна тараканов, все спрашивали, почему я заявила права на Блейка в кафетерии.

— Я просто не могла больше ждать, — сказала я, и отец рассмеялся.

— Королева Катрина, что вы при этом чувствуете?

Это был вопрос, который, как я думала, никогда не услышу ни в одном из своих интервью.

— Рада, что все закончилось, — уверенно сказала она.

— Не лги. Твой худший страх только начался, — пошутил отец. Все засмеялись, включая меня.

— Елена — ответственная молодая леди, здесь нет никаких опасений, — сказала она. Мы прощались с тараканами.

Мы перемесились на лифте в Итан. Это было быстро. Мама взвизгнула, вскидывая руки в воздух, и я передразнила ее. Это было так, будто мы впервые катались на сумасшедших американских горках.

Я смеялся над ее волосами, когда мы остановились. Она похлопала по ним ладонями и рассмеялась.

Музыка для моих ушей.

Снаружи нас ждал лимузин с охранниками, которых я никогда не встречала. Мама прошептала мне на ухо их имена, чтобы я могла поблагодарить их по имени, когда они поздравляли меня с моим недавним заявлением прав на Рубикона.

Поездка была недолгой, но пейзаж определенно был другим. Там не было никаких мемориальных статуй, только дома и еще раз дома. Мама увидела выражение моего лица и схватила меня за руку. Наконец показались ворота замка.

Здание позади них вздымалось высоко в небо. Оно выглядело иначе, чем то, которое я привыкла называть домом. Оно было то же, которое я видела вчера. Западное крыло оказалось больше, чем я ожидала.

— Добро пожаловать домой, — сказала мама. Я вошла в парадную дверь.

Я была дома. Это был мой дом.

Она отвела меня в мою комнату в западном крыле.

— Я дам тебе минуту. Мы будем внизу, на кухне. Кричи так громко, как только сможешь, если заблудишься.

— Я помню это, вроде как, мам. Технически, мы были здесь вчера.

Она рассмеялась.

— Хорошо. — Она закрыла дверь.

Моя комната была огромной. В комнате стояла кровать размера «king-size» с ярко-синим пуховым одеялом. На моей кровати были разложены подушки. Занавески тоже были голубыми.

На стене висели фотографии парней. Никакого Блейка. Я не могла не заметить, что Блейк выглядел намного лучше, чем все они.

Я подошла к столу перед огромным окном и просто прикоснулась к каждому предмету там.

В ящике лежал нож «дракон» для вскрытия писем. Снежный шар на столе. Рядом с моим столом стояла коробка с письмами. Между мной и Блейком были письма. Я пролистала их. Мы выросли вместе, так почему же здесь было так много гнева? Что случилось?

Браслет, который Блейк сделал для меня из своей кожи, лежал на комоде. Я подняла его. Он был тем же самым. Он все равно сделал мне его.

Я положила его и проверила гардеробную. Она была почти такой же большой, как моя комната. На полках стояли ряды обуви. Десятки сумочек на другой. И достаточно одежды для маленькой нации. Я была избалованным ребенком.

Эта мысль заставила меня печально усмехнуться. Я бы никогда не смогла так испортить Силхо. И тут меня осенило. Силхо существовала только в наших воспоминаниях, но она никогда не разрушит наш мир. Я хотела бы увидеть ее снова после этой жизни.

В гардеробной был шкаф. Открыв его, я обнаружила книги, заполненные фотографиями. Обо мне и Блейке, Люциане, Сэмми, даже Арианне. Я прикоснулась к одной из нас с Энни, когда мы были маленькими девочками. Я заплакала.

Темнота не наступила, все были счастливы. Была даже фотография обезьяны, сидящей на плече тринадцатилетней, может быть, четырнадцатилетней Елены. На фотографии было написано «Мистер Плаггс». Я любила эту обезьяну, это было ясно.

Блейк был на каждой фотографии. Большинство из них были на вечеринках. У всех был разный возраст, и я не могла найти его фотографии пятнадцатилетним или шестнадцатилетним.

Из-за коробки гневных писем и загадочных комментариев о сортировке «нашего дерьма» у меня было плохое предчувствие, что за это время с нами случилось что-то ужасное.

Я закрыла дверь и стала искать, что бы надеть. Я нашла пару джинсов, пару шлепанцев и футболку.

Я к этому привыкла. Я пошла в ванную. Она была чисто белой, с вешалкой для полотенец, на которой лежало примерно пятнадцать полотенец. Пол был из мягкого грушевого дерева. В ту минуту, когда я сняла обувь, место, на котором я стояла, стало теплым.

Это заставило меня рассмеяться. Я, конечно, не привыкла к такому. Это было уже слишком. Я зашла в душ и испугалась до смерти, когда он заговорил со мной роботизированным голосом.

— Добро пожаловать домой, Елена, — сказал он.

— Хорошо, — сказала я, радуясь, что не упала на задницу. — Это просто ненормально.

— Твой обычный душ?

— Да, я думаю. — Душ включился автоматически. Вода текла и текла. Как долго длился этот дурацкий душ? — Хватит! — закричала я, когда он хотел продолжить, и он остановился.

Я вышла очень быстро, будто он мог схватить меня, если я не убегу. Я вытерлась пушистым полотенцем.

Все мои шрамы исчезли. Я не получила сущность Блейка. Ему придется пройти через все это снова, бедный малыш.

Я посмотрела на свое запястье. Шрам, оставленный Хранителем, исчез. Я никогда не заходила в Священную Пещеру. Это просто отстой. Но моя мама была жива, и это больше не имело значения.

Я натянула одежду и пошла на кухню.

Все выглядело так не похоже на вчерашнее. Мебель была более современной. Пространства были открыты. Что-то подсказывало мне, что мама любила все переставлять. Тут было по-домашнему.

Ковры по-прежнему были королевского синего цвета, а не цвета вишневого дерева, который отец использовал после ремонта. Лианы так и не появились.

Огромное, тяжелое чувство захлестнуло меня. Это была смесь удовлетворенности, счастья и совершенства. Все было так, как и должно быть. Я выросла в Пейе. Хотя я еще не помнила свою жизнь, я была уверена, что скоро вспомню ее.

Я нашла гостиную и последовала за голосами на кухню. Огромный черный дог бежал ко мне. Он прыгнул на меня, и я упала, а его неуклюжая фигура прижала меня к полу, когда я закричала.

— Феликс! — закричала мама.

Я хихикнула, когда собака лизнула меня в лицо. Отец подошел и взял его за ошейник.

— Датский дог? — спросила я.

— О, ты любишь все, что ненормально велико, Елена.

Я рассмеялся. Это было хорошо. Я не пряталась от больших вещей. Мама протянула мне руку и подняла меня.

— Сожалею о нем. Он всегда так рад тебя видеть.

— Все в порядке, — сказала я. Он залаял. Отец вывел его на улицу и закрыл боковую дверь.

Я последовала за мамой на кухню. Я ахнула, когда Таня посмотрела на меня со своего места у стола. Она была жива.

— Привет, Елена.

Фигура рядом с ней заставила мои глаза заблестеть. Он поднял глаза от газеты, которую читал, и улыбнулся.

Это был мой отец. Это был мой другой отец. Человек, который вырастил меня. Жако.

— Иди сюда, — сказал он и встал со стула, раскрывая объятия.

Я прыгнула в них и просто начала рыдать.

— Все в порядке, медвежонок. С возвращением, я полагаю.

Я как-то странно посмотрела на него.

— Твоя мама сказала нам, что ты, наконец, слилась с другой Еленой.

Я рассмеялась.

— Она рассказала вам обо мне?

— Конечно, она это сделала. — Таня свесила руку с моих плеч, уткнувшись лицом мне в шею. Жако поставил меня на землю. Это было так странно. Таня все еще держала руку у меня на спине.

— Я должна извиниться, Елена.

— Мама, — начала я, моя настоящая мать, Кэтрин, ахнула. — Прости, я…

— Не нужно, милая, — сказала мама.

Я улыбнулась ей и посмотрела на Таню.

— У нас был этот разговор раньше, и, конечно, тогда я не хотела об этом слышать, но теперь все по-другому.

— Так быстро? Ты определенно отличаешься от другой Елены.

Я прищурилась.

— Ну, а чего ты ожидала? Я единственный ребенок в семье, — я посмотрела на маму. — Верно?