Сегодня вечером и всегда - Робертс Нора. Страница 7

Яхта оказалась совсем такой, как она ожидала: быстрой, роскошной, блестящей. Ей было приятно видеть, что Джордан с легкостью управляет судном длиной в пятнадцать футов. Сразу видно опытного моряка. Она сидела на носу, ей хотелось видеть, как яхта разрезает водную гладь океана. «Вот куда он бежит спасаться, когда мир, в котором он заточен, становится для него слишком тесным и душным», – размышляла Кэйси.

Джордан был обнажен до пояса и выглядел замечательно. В руках и во взгляде чувствовалась сила и уверенность в себе. Интересно, каково это – заняться с ним любовью? Она сидела по-турецки на мягкой скамье и внимательно за ним наблюдала. Какие чудесные руки!

Ветер овевал ее со всех сторон, но она представляла себе прикосновения Джордана. «Он будет требовательным любовником, – решила она, вспомнив, как агрессивен был его поцелуй. И свое ответное волнение. – Но… всегда есть это «но», хотя я не понимаю почему. И не уверена, что хочу это знать».

Джордан обернулся и поймал ее взгляд.

– О чем ты думаешь?

– Да так, фантазии, не стоящие внимания, – ответила и покраснела.

– Ой, чудо какое! – Кэйси увидела стаю дельфинов. Они прыгали и ныряли и снова подпрыгивали в волнах. – Ну разве они не замечательные?!

Она встала, чтобы не потерять равновесие, оперлась на его плечо и наклонилась над водой.

– Если я была бы русалкой, то сейчас бы плавала с ними.

– А ты веришь, что русалки существуют, Кэйси?

– Конечно, – и она улыбнулась. – А вы?

– И это спрашивает ученый? – он положил руку ей на бедро.

– А потом вы скажете, что и Санта-Клауса нет? У вас для писателя недостаточно бойкое воображение.

И Кэйси глубоко вдохнула морской воздух. Она хотела было отодвинуться, но он схватил ее за руку. Яхта качнулась, и пальцы его сжались, удерживая штурвал в равновесии. «Не обращай внимания», – сказала она себе, стараясь никак не ответить на его прикосновение.

– Подумайте-ка об этом за ланчем, – добавила она вслух.

– Проголодалась?

Он улыбнулся и встал. Его руки скользнули вверх и легли ей на плечи.

– Да, я всегда хочу есть. Интересно, что Франсуа положил в эту корзину?

– Через минуту увидишь, – ответил он и прижался губами к ее рту. Это был совсем другой поцелуй, не тот, что вчера. Уверенность в себе отнюдь не покинула Джордана, но сегодня губы его были нежны и медлительны. Кэйси чувствовала, как печет солнце, как порывистый ветер хлещет вокруг. В воздухе пахло солью. Над их головами надувались и хлопали паруса.

Голова сладко кружилась. Ах, боже мой, ну это непростительная слабость! Она очень осторожно высвободилась из его рук.

– Джордан, – начала она и запнулась, переведя дыхание. Он улыбнулся и ласково погладил ее плечи.

– Вы очень довольны собой, да? – заметила Кэйси, успокоившись.

– Если честно, то очень.

Он отпустил ее и стал опускать парус. Кэйси оперлась на поручни, не предложив помочь.

– Джордан, я, возможно, произвела на вас ложное впечатление.

Теперь она заговорила более свободно и беспечно:

– Я сказала, что не являюсь убежденной старой девой. Но я не ложусь в постель с кем попало.

Он даже не взглянул на нее:

– Но я не «кто попало».

Она откинула назад волосы со лба.

– Похоже, комплексы вас не мучат?

– Да, я как-то не замечал. А откуда у тебя это кольцо?

Кэйси взглянула на руку.

– Кольцо моей матери. А почему вы спросили?

– Просто из любопытства.

Он поднял корзину.

– Так, давай посмотрим, какими припасами снабдил нас Франсуа?

3

Дни вечного лета в Палм-Спрингс были зелено-золотистые. Небо оставалось безоблачным, дыхание пустыни сухим и теплым. Для Кэйси эта неизменность казалась безысходной и удушающей. Особенно ее возмущала незыблемая рутина домашнего обихода. Все в особняке Тейлоров совершалось как бы по накатанной колее, слишком уж гладко, без сучка и задоринки. Все было так округло, никаких внезапных поворотов и острых углов. Если что и могло вывести Кэйси из себя, так это как раз совершенная упорядоченность бытия. Условия человеческого существования всегда оставляли желать лучшего. Это Кэйси понимала и готова была принять. Но в тейлоровской резиденции все казалось безукоризненным.

Они с Джорданом работали ежедневно. Кэйси сознавала, что ее не совсем аккуратный подход к обязанностям иногда вызывал у него досаду. Но по части сведений, которыми она его снабжала, ее работа безупречна. Кэйси великолепно знала свое дело.

Тейлора она теперь в чем-то понимала лучше. Он был собранным, дисциплинированным писателем и требовательным человеком, не упускающим никаких мелочей. Он был способен извлечь из потока теорий и фактов, которыми она его засыпала, именно то, что ему требовалось. И Кэйси, суровый критик, постепенно научилась уважать его и восхищаться его умом. Но ей было куда проще размышлять о его талантах, чем задумываться над тем, какой он человек и мужчина. Джордан одновременно привлекал ее и отталкивал, сущность его ускользала от понимания, тем самым лишая уверенности в себе. А Кэйси не привыкла быть в себе неуверенной.

Вдобавок она совершенно не была убеждена, что он ей нравится. Слишком во многом они были противоположны друг другу. Он – прагматик, она – человек воображения. Он сдержан, она импульсивна. Он опирался на интеллект, Кэйси – на чувства. Оба, однако, умели себя обуздывать. Тем больше беспокоило, что она никак не может отказаться от желания нравиться ему.

Кэйси никогда не считала себя идеалисткой. Тем не менее она всегда точно знала, каковы ее требования к мужчине, который может занять место в ее жизни. Он должен быть сильным, интеллигентным, глубокочувствующим, но при этом она всегда сможет регулировать его чувства, как воду в кране, когда ей заблагорассудится. Они будут понимать друг друга. А тут она была совершенно уверена, что Джордан понимает ее не больше, чем она его. И все же она продолжала думать о нем, наблюдать за ним и удивляться ему. Он не шел у нее из головы. Он мешал ей думать о чем-нибудь еще.

Но, сидя у него в кабинете над черновиком очередной главы, Кэйси убедилась, что, во всяком случае, в том, что касалось литературы, они прекрасно дополняли друг друга. Он схватывал на лету чувства, которые она старалась передать ему, а потом удачно перемежал их сухими фактами. Это доказывало, что она нужна ему. А быть ему нужной становилось уже необходимостью.

Кэйси опустила рукопись на колени и взглянула на Тейлора.

– Это замечательно, Джордан.

Он перестал печатать, поднял брови, встретил ее взгляд.

– Вы как будто этим удивлены.

– Нет, обрадована, – поправила она его. – Во всем этом больше эмоционального волнения и накала, чем я ожидала.

– Неужели?

Ее заявление, по-видимому, его заинтересовало, он откинулся на спинку стула и продолжал пристально на нее смотреть.

Кэйси почувствовала себя неловко. Она видела, что он вполне способен понять, что и как она сейчас ощущает. Но ей было все равно. Она встала и подошла к окну.

– Но вы должны глубже проникнуть в сущность двух субкультур индейцев прерий. Полуаграрные племена на восточных равнинах жили в деревнях и сочетали в своем укладе особенности и восточных и юго-восточных культурных ареалов. Они состояли в…

– Кэйси.

– Что? – она сунула руки в карманы и повернулась к нему.

– Ты взволнована?

– Конечно, нет. С какой стати?

И она поискала взглядом сигареты.

– Когда ты нервничаешь, то всегда подходишь к окну или, – он помедлил и взял пачку, – ищешь вот это.

– Я подхожу к окну, чтобы выглянуть наружу, – яростно возразила она, раздраженная его проницательностью, и протянула руку за сигаретами. Но он положил пачку на стол и поднялся.

– Когда ты нервничаешь, – продолжал он, подходя к Кэйси, – ты с трудом сохраняешь неподвижность. Тебе просто необходимо что-то делать руками, пожимать плечами.