Возьми мою душу - Сигурдардоттир Ирса. Страница 43

— Ну, я подозревал об их связи… — Лицо его вспыхнуло и приняло странное выражение.

— Вы, возможно, в курсе, что у этого фермера есть конюшня, та самая, о которой вам сообщили полицейские? — продолжила Тора.

— Конечно, в курсе, — ответил Йонас. — Но ничего им о ней не сказал.

— Почему? — удивилась Тора.

— Не сказал — и все. — Йонас отхлебнул коньяку.

— Наверное, потому что сами имели с Бирной личные отношения и не захотели еще больше увязнуть в расследовании, так? — спросила Тора.

— Возможно, — отозвался Йонас. Он напоминал провинившегося школьника, не признающего вины из страха наказания.

— Почему бы вам прямо не сказать мне, что вы были любовниками? — раздраженно проговорила Тора.

— Это была всего лишь мимолетная связь, — пояснил Йонас. — По крайней мере у меня нет причин на нее обижаться.

— То есть расстались вы спокойно? — Тора бросила взгляд на Мэтью, подавившего очередной зевок. Реакция была абсолютно естественной, поскольку разговаривали они с Йонасом по-исландски. Мэтью безучастно смотрел на ледник. Тора восхитилась его невозмутимым спокойствием — бывший муж давно затыркал бы ее своими замечаниями.

— В общем, да, — согласился отельер. Глаза его слегка остекленели, то ли от усталости — было уже за полночь, — то ли от алкоголя. — Я был не прочь продлить связь с ней, но она отказалась. Заявила, что я стар для нее, и отправилась искать кого помоложе.

— Ее заявление вас, естественно, не обрадовало, — заметила Тора. — Фактически из ваших объятий она сразу упала в объятия Бергюра?

— Совершенно верно, — хмуро ответил Йонас. — Именно так и получилось.

— Вам, я вижу, и сейчас не нравится такой поворот, — сказала Тора. — Извините, но ваше поведение мне кажется странным. После такого откровенного предательства вы не отказались от ее услуг, а, напротив, предложили и впредь здесь работать.

— Ничего странного. Повторяю — мы расстались по-хорошему. Да, она ушла от меня. Захотела быть с другим. Ну и что? Жизнь временами сурова, ничего не поделаешь. Она была прекрасным архитектором, понимала мои идеи, развивала отель. Я человек разумный и способен отделить бизнес от личных интересов.

— Рада за вас, — отозвалась Тора. — Будем надеяться, что во время допроса свидетелей не всплывет ничего противоречащего вашим словам. — Она посмотрела на Йонаса. — В любом случае ваши отношения с Бирной выглядят не лучшим образом.

— И почему же? — удивился Йонас. — Разве мне нельзя общаться с женщинами?

— Можно, можно, — досадливо отмахнулась Тора. — Только не с теми, которых потом убивают. Кроме того, неизвестно, кто погиб в конюшне. Возможно, Бергюр. Что тогда?

Йонас побледнел.

— Ну, я не знаю.

Тора хлопнула себя по бедрам, собираясь встать.

— Ладно, не будем все видеть в черном свете. Пока ничего не всплыло, а гибель мужчины в конюшне могла быть случайностью. Еще не ясно, что там произошло.

Йонас поднял на нее глаза.

— Не ясно, но связь между гибелью Бирны и неизвестного мужчины в конюшне определенно есть. Иначе не стала бы полиция расспрашивать меня про всяких лис, иглы и буквы. Нет, тут не подвыпивший батрак с чердака свалился.

Мэтью легонько обнял Тору за плечи. Они стояли на берегу, глядя на плещущиеся волны. Тора захотела прогуляться перед сном, подышать свежим воздухом. Ее до сих пор преследовал запах моющих средств, мокрых тряпок и швабр. Если не пройтись, то от долгого нахождения в затхлом помещении непременно разболится голова. Она закрыла глаза и только-только собралась произнести что-нибудь романтическое, как зазвонил мобильник.

— Стоит выйти из отеля, как телефон тут же начинает надрываться. Ну почему связь плохая только там? — вздохнул Мэтью.

Тора торопливо выхватила из кармана телефон.

— Привет, Тора, — послышался женский голос. — Меня зовут Диза, я живу в соседнем с вами доме. Прошу прощения за поздний звонок.

— Ничего страшного, — ответила удивленная Тора. «Что там стряслось? Наш дом горит?»

— Я пыталась дозвониться до вас раньше, но телефон не отвечал.

— Я в Снайфелльснесе, — пояснила Тора. — Сюда очень плохо проходит сигнал.

— Да, я знаю, что вас нет в городе. И вот почему звоню: я видела, как примерно в одиннадцать вечера кто-то увел ваш джип вместе с автоприцепом. Вы никому не отдавали ключи?

— Нет, — ошарашенно произнесла Тора. — Никому не отдавала. Спасибо, Диза. Я попытаюсь выяснить, что происходит. Или позвоню в полицию. Еще раз спасибо. — Она сбросила звонок и сразу же увидела на дисплее шесть одинаковых текстовых сообщений:

Тора сначала застонала, а потом ее разобрал нервный смех. Она повернулась к Мэтью и устало проговорила:

— Никогда — ты слышишь? — никогда не заводи детей.

Понедельник, 12 июня 2006 года

Глава 20

Тора кружила по автостоянке, пытаясь поймать сигнал. Мэтью с интересом наблюдал за ней.

— Почему бы тебе не позвонить из своего номера? — спросил он, потирая ладони и дрожа от холода. Погода стояла пасмурная, и Торе казалось, что они заблудились в поднявшемся от земли тумане или в опустившемся на землю облаке. После бесплодных попыток дозвониться до Гульфи накануне вечером ей хотелось немедленно определить местонахождение сына и джипа с автоприцепом. У парня не было водительских прав, он только заканчивал курсы. Тора опасалась, как бы он не пострадал на дороге. Сообщения, присланные на ее мобильный, разворачивали перед ней впечатляющий сценарий. В первом Гульфи выражал крайнее неудовольствие от посещения отца и невозможности уехать домой вовремя, как планировалось. Во втором он поведал Торе, что едва не рехнулся в обществе папаши. Третье было не менее эмоциональным: «Опять „Глаз тигра“! Все, мы линяем отсюда». Затем косяком пошли эсэмэски от бывшего мужа: он называл Гульфи несносным мальчишкой, а ее — бездарной матерью. Как правило, Гульфи вел себя довольно спокойно, серьезно относился к учебе и характером нисколько не напоминал своего папашу. По молодости лет ему, правда, не всегда удавалось скрывать раздражение. Особенно он ненавидел увлечение отца караоке при ужасающих вокальных данных.

Многоразовое исполнение «Глаза тигра» явно оказалось последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Тора помнила, что Гульфи никогда не проявлял особой радости от встречи с родителем. Для Солей же гарантией хорошего настроения являлось наличие плейстейшн.

После развода Ханнес повстречал большую любительницу лошадей и вскоре, заразившись ее страстью, тоже стал заядлым лошадником. Ни Гульфи, ни Солей его нового интереса не разделяли — Гульфи лошадей попросту боялся. В доме отца он чувствовал себя неуютно; страх, что тот потащит его кататься на лошади, висел над ним дамокловым мечом. Как Тора ни упрашивала мужа не мучить детей верховыми прогулками, тот ее не слушал, упорно повторяя: «Парню пора становиться мужчиной. Поездка верхом ему понравится. Уверяю, его потом за уши от лошадей не оттащишь».

Тора, ожидая ответа, размышляла, не позвонить ли родителям подружки Гульфи, но в итоге отбросила эту идею. Ее всегда коробило общение с ними.

Машину с автоприцепом взял Гульфи. Она поняла это из сообщения, присланного ей матерью девушки и настолько выходившего за рамки обычной эмоциональности, что Торе было противно даже вспоминать его. Какими только словами та ее не поливала. Правда, Тора и сама бы, наверное, билась в истерике, узнав, что ее Солей, шестнадцатилетняя, да еще на девятом месяце беременности, отправилась покататься со своим юным дружком, не имеющим водительского удостоверения и не научившимся толком водить, да еще и в машине с автоприцепом. Она мысленно возблагодарила звезды за то, что родители Сиги не догадались спросить, есть ли у парня права. Наконец Гульфи ей ответил.

— Привет, — услышала она его заспанный голос.