Ночь, когда Серебряная Река стала Красной (ЛП) - Морган Кристин. Страница 9

"Боже мой, как тихо", - сказала Мина после того, как они еще некоторое время пробирались через заросли. "Ни одного сверчка. А раньше было так тихо?"

"Ну, теперь-то уж точно не тихо, раз ты разговариваешь", - сказал Коди, отчасти подтрунивая над старшим братом, но отчасти и раздражаясь.

Альберт и Салил одновременно шикнули "Тсс!" и остановились, напряженно прислушиваясь. Все остальные сделали то же самое, и Эммету показалось, что его собственный пульс громко заколотился, а дыхание стало порывистым.

Веснушка дотронулся до руки Салил, жестикулируя. Она медленно кивнула и прошептала тихо, как кошачья лапа: "Там кто-то есть".

" Давай не будем нервничать", - сказал Коди.

Мина покачала головой. "Нет. Кто-то есть. Я чувствую это".

"Я тоже это чувствую", - прошептал Эммет, его рот пересох, а руки покрылись мурашками.

Он чувствовал. Это были не нервы, что бы ни говорил Коди. Они были не одни в лесу. И это была не сова и не ночной опоссум. Он был больше. Умнее. Злее.

"За нами наблюдают". Альберт повернул голову, сканируя темноту. "Там что-то есть".

Коди бросил на него взгляд, словно собираясь спросить, почему он должен идти и что-то говорить вместо кого-то, но прежде чем он успел это сделать, рядом щелкнула ветка, легкая и острая, как дерринджер - треск!

Они сгруппировались в защитную кучку, плечом к плечу, пытаясь увидеть все пути сразу. Беда в том, что они едва могли разглядеть больше ярда или около того, да и то не больше, чем папоротниковые кусты, упавшие ветки и хлипкие стволы деревьев в темноте.

Зато они могли чувствовать. Эммет точно чувствовал, и знал, что остальные чувствуют то же самое. Что-то большое. Что-то рядом. Что-то злое.

"Мина, держись позади меня". Коди уже не надеялся на то, что это нервы, и приготовил Дидэй с гладким камешком, зажатым в кожаной чашечке рогатки. В этот раз она повиновалась без малейшего намека на нахальство, прижавшись к нему, как пугливая кобылка.

Альберт ухватился за найденный им ранее крепкий сук, который теперь больше походил на дубину, чем на трость. Бак-Тут и Веснушка пригнулись, чтобы подобрать с земли камни. Салил сунула руку в сумку и достала оттуда то, что могло быть наконечником индейской стрелы, прикрепленным к куску оленьего рога.

Эмметт порылся в карманах в поисках чего-нибудь полезного в качестве оружия, но ничего особенного не нашел. Несколько рассыпанных шариков, деревянный свисток, платок, который мама заставляла его носить с собой... ... черт... и уже собирался нагнуться, чтобы найти хороший камень или кусок дерева для себя, когда раздался внезапный хруст и треск совсем не с той стороны, откуда доносился треск веток. Но тут же в ту сторону затрещало еще больше веток, и в тени зашевелилась какая-то тяжелая фигура. Окружение?

"Держись ближе, - пробормотал Коди. Как бы он ни старался казаться храбрым, в его голосе чувствовалась явная дрожь.

Мина подавила хныканье. Веснушка судорожно глотнул воздух. Альберт сглотнул. Бак-Тута, сидевшего рядом с Эмметом, трясло так сильно, что удивительно, как у него не стучали зубы. Салил держала рог с наконечником стрелы, как кинжал, сжав кулак.

До их ушей донеслось зловещее ворчание. Низкое и гортанное. Предвкушающее.

Что, если они были правы в первый раз, а Коди ошибся? Челюсти с зазубренными зубами принадлежали не какому-нибудь мертвому экспонату, а огромному живому и голодному зверю?

Что если карнавальщики послали за ними Человека-гору, и он действительно был нечеловеческим существом, достаточно сильным, чтобы одним рывком вырвать их головы из шей?

Что, если ужасные собаки старика Старки на охоте молчали, а не завывали и не выли? Что если волчья стая, или гризли, или...

Зловещая усмешка донеслась до них с другого направления, извиваясь и сворачиваясь, - гремучая змея холодной угрозы и веселья. Эмметт догадался, что это откуда-то со стороны Коди и Мины, единственной частью своего разума, все еще способной мыслить здраво.

Но тяжелое присутствие было ближе к тому месту, где стояли он и Бак-Тут, и снова переместилось, словно с преднамеренной целью. Возможно, желая, чтобы они бежали. Может быть, желая броситься в погоню.

А с третьего направления, прямо перед Альбертом, доносилось хитрое шуршание и скрип, какие могут издавать протестующие лиственные ветви дерева, когда на него взбирается незваный гость.

Окружили? подумал он. Что ж, он больше не задавался этим вопросом. Окружен. Кем или чем? И имеет ли это значение, когда злобные намерения казались очевидными?

Зловещее хихиканье гремучей змеи прозвучало снова, его угроза оборвалась быстрой чередой "тванг-виш-тунк!", когда Коди выстрелил из " Мертвого глаза".

И тоже попал в цель. Следом раздался удивленный вопль ярости и боли... хотя к тому времени Коди уже крикнул "Бежим!" и уже бежал, таща Мину за руку, продираясь сквозь кусты и низко нависшую листву.

Бегите, и о да, они бежали! Бросились за Коди в очередном натиске диких мустангов, не обращая внимания на обрывистые ветки и колючки, не обращая внимания на путающиеся под ногами корни, топорщащиеся в невидимых местах. Они бежали со злобной смертью в погоне, и сама земля содрогалась от их громовых шагов.

Мина вскрикнула, ненадолго зацепившись за какие-то заросли. Эммет споткнулся о бревно и чуть не растянулся на земле, умудрившись не упасть, но так сильно ударившись коленом, что хотелось плакать. Веснушка врезался головой в дерево, хорошенько ударившись головой; он пошатнулся, но Салил и Альберт подхватили его под руки и практически потащили за собой. Бак-Тут рванул вперед, обогнав Коди, который крутился с очередным камешком в руках, зажатым в кружке Мертвого глаза, готовый стрелять во все, что движется позади них. Он занял позицию над Миной, пока она пробивалась на свободу, ее кожа была исцарапана и кровоточила, обрывки одежды зацепились за колючие крючья.

Прихрамывая и стараясь не кричать при каждом шаге, Эммет остановился, чтобы помочь ей. Его нога наткнулась на твердый металлический предмет - фонарь, не просто закрытый, а погасший, керосин хлюпал в его полых внутренностях и вытекал струйками. Если бы он еще горел... но это натолкнуло его на мысль.

"Альберт! М-матч!" - позвал он.

"Что?" Но Альберт с Веснушкой и Салилом уже исчезли.

"У меня осталось два!" Мина подняла их, длинные домашние, такие, какими пользовалась его мама. Она ударила одной по шершавому камню. С шипением и серным воем он разгорелся, и после столь долгого пребывания в темноте одинокое пламя стало рассветом.

И если одинокое пламя было рассветом, то сам фонарь был летним солнцем. Он распахнул все медные ставни, прежде чем прикоснуться к фитилю. Огонь загорелся сразу же, топливо шипело и полыхало белым пламенем. Полуденный свет резко осветил все вокруг, отбрасывая тени, которые прыгали и дрожали.

Эммету на мгновение показалось, что на них надвигается какая-то кошмарная медвежье-буйволиная масса, надвигается, не сбавляя скорости, даже когда Коди запустил в нее очередным камешком из " Мертвого глаза", а он со всей силы швырнул в нее фонарем.

Разумеется, протечки - льющиеся-трещащие струйки - также были немедленно подхвачены. То, что летело на зверя, было раскаленным огненным шаром, за которым тянулись ленты жидкого огня.

Хотя Эммет никогда не умел играть в мяч, и уж точно не был таким метким стрелком, как Коди, в тот раз, когда это имело значение, прицел Эммета оказался верным. Огненный снаряд попал точно в центр, разбрызгивая горящий керосин, воспламеняя эту волосато-шерстяную шкуру в настоящий пожар.

О, а вопли, которые издавала эта тварь, не были похожи на те, что Эмметт когда-либо слышал в своей жизни: ужасные крики кошачьих гор, смешанные с металлическим скрипом колес поезда, когда инженер резко нажимал на тормоза, но в то же время они были ужасно человеческими. Он видел, как она закрутилась в танце, агонизируя, кренясь, но тут Мина дернула его за руку, Коди закричала, чтобы он шел, шел, шел, шел! Так он и сделал, он пошел, двинулся, двинулся, пошел, оставив этот трепещущий костер догорать.