Майлз Уоллингфорд - Купер Джеймс Фенимор. Страница 52

— Что ты думаешь, Мозес, об этом Сенните и его команде? — спросил я тихо, перегнувшись через бочку с водой, чтобы приблизить свою голову к голове помощника. — Они не похожи на первоклассных военных моряков; если нападем внезапно, неужели не справимся с ними?

Марбл приложил указательный палец к носу, подмигнул, принял хитрый вид, затем подошел к двери, которая вела к сходному трапу, послушать, все ли там тихо. Удостоверившись, что поблизости никого нет, он изложил мне свои соображения.

— Здесь тоже зреет такая мысль, — сказал он, постукивая указательным пальцем себе по лбу, — из этого может выйти толк. Этот мистер Сеннит плутоватый тип, за ним глаз да глаз нужен, но его помощник не дурак выпить; у него все на физиономии написано. Светится, что фонарь на марсе. С ним можно договориться посредством бренди. Да все остальные тоже хороши. В жизни не видел, чтобы таким портовым грузчикам поручали управлять судном с прямым вооружением. Небось прислали к нам самые отбросы.

— Ты же знаешь этих молодых лихих капитанов с военных кораблей — они берегут лучших людей для сражений. Говорят, у французов довольно много фрегатов, и этот лорд Харри Дермонд, при всей его любви к сахару и кофе, охотнее повстречался бы с «Неутомимой» или «Дианой», равными ему по мощи. Поэтому он и отдал Сенниту кого похуже. Кроме того, он полагает, что «Рассвет» прибудет в Плимут через сорок восемь часов; так оно и будет, если ветер не переменится.

— Эти парни просто шайка лондонских бродяг. Среди них только три моряка, да и те больше годятся для плавучего госпиталя, чем для работы на реях.

Помощник был во многом прав, хоть и несколько сгустил краски. Надо признать, что капитан «Быстрого» прислал на «Рассвет» не лучших из своих матросов, но они вовсе не были такими никчемными, какими Марбл стремился их представить. Лишь трое походили на настоящих матросов, и помощник не мог не уловить этого своим тонким моряцким чутьем, но все они довольно прослужили на флоте, чтобы вполне сносно исполнять свои обязанности.

— Что бы мы ни задумали, нужно действовать немедленно, — продолжал я. — Нас, сильных мужчин, четверо, их двенадцать. Шансов на успех у нас мало, но у нас преимущество перед ними — мы ловчей их и нападем внезапно.

— Надо было тебе попросить, чтобы Ворхес остался на судне, Майлз; этот малый стоит троих.

— Я думал о том, но кто позволил бы мне оставить его? Можно попросить кока, помощника, слугу вроде Наба, но просить пару хороших матросов значило бы раскрыть наши карты.

— Видно, ты прав — мы должны быть благодарны и за тех, с кем остались. А оправдает ли нас суд, если мы прикончим кое-кого при такой вылазке? Америка не воюющая страна, и мы не должны разбойничать.

— Я размышлял над этим, Мозес, и не вижу особых причин для беспокойства. Человек, без сомнения, имеет право силой вернуть себе то, что было отнято у него силой. Если при этом прольется кровь, чего я надеюсь избежать, английский суд может сурово покарать нас, а американский нас оправдает. Закон везде один, а отправляют его по-разному. Я готов все поставить на карту, и не хотел бы я, чтобы за мной пошли те, кто не готов пожертвовать всем. Нет оснований полагать, что нам придется кого-то убить, мне это столь же отвратительно, как и тебе.

— Вот моя рука! — воскликнул Марбл. — А что у меня на сердце, ты знаешь, Майлз. Ну, довольно пока разговоров. Днем осмотримся, а после ужина поговорим.

— Хорошо. Ты потолкуешь с Биллингсом, коком, а я расскажу о наших планах Набу. В последнем мы можем быть уверены, а твоему коку, наверное, придется что-нибудь пообещать.

— Предоставь это мне, Майлз. Я знаю его, с ним толковать, считай, как с судовладельцем.

Мы с Марблом разошлись, и я отправился на палубу проверить, как там обстоят дела. К тому времени марсели «Быстрого» стали исчезать из виду, а «Рассвет» летел вперед на всех парусах, какие только мог нести. Все англичане включая Сеннита были на палубе. Последний поприветствовал меня довольно любезно, едва я ступил на шканцы, но я уклонился от разговоров с ним. Мне нужно было только рассмотреть матросов и выяснить по возможности, кто где разместится с наступлением ночи.

Марбл был прав относительно Диггинса; этот субъект с красным лицом, возможно, не добился многого из-за своего пристрастия к спиртному, хотя, как часто бывает с подобными людьми, он был прирожденным мореходом и добрым служакой. Я подумал, что с ним легко можно будет справиться при помощи бренди. Сеннит показался мне гораздо более крепким орешком. По его лицу тоже можно было догадаться о его пристрастии к коньяку, но он был старше по званию, ему было что терять, и перед ним открывались более радужные перспективы, чем перед его помощником. К тому же он явно лучше разбирался в людях, чем его товарищ, и все время зорко осматривался кругом, что немало встревожило меня.

Я хотел, если возможно, нанести удар в ту же ночь, ибо с каждой минутой мы стремительно приближались к входу в Ла-Манш, а там было столько английских крейсеров, что мы непременно встретили бы какой-нибудь из них, даже если бы судьба была к нам благосклонна и нам удалось бы отвоевать у англичан свое судно. Кроме того, я опасался, как бы Сеннит не приказал команде бодрствовать всю ночь под предлогом того, что судно приближается к земле. Если он и в самом деле предпримет такой шаг, тогда нам не на что надеяться.

— Ваш помощник, кажется, любит покушать, мистер Уоллингфорд, — заметил Сеннит добродушно, очевидно желая установить со мной более дружественные отношения, чем прежде, — он вот уже десять минут крутится у камбуза со своим котелком, ну прямо юнга, который скучает по мамашиному чаю!

Сеннит засмеялся своей шутке, а мне едва удалось изобразить улыбку; я-то знал, что мой помощник вел себя подобным образом, дабы найти возможность поговорить с коком.

— Мистер Марбл — известный лакомка, — уклончиво ответил я.

— Что-то не похоже. Пожалуй, я не видел такого настоящего морского волка, как ваш помощник, капитан Уоллингфорд. — Впервые Сеннит удостоил меня такого звания. — Поэтому-то он мне и понравился, как только я увидел его. Надеюсь, вы не откажетесь поужинать с нами в каюте: судя по возне у камбуза, ужин скоро будет готов.

— Вероятно, я присоединюсь к вашей трапезе, сэр, ведь мы с вами объяснились. Полагаю, я могу прийти со своим помощником, как и вы со своим?

— Разумеется. Я только должен попросить вас об одолжении: не позволите ли вы мистеру Марблу отпустить Диггинса приблизительно на полчасика, чтобы бедняга мог перекусить? А в другой раз мы вас выручим.

Он произнес это с деланным смехом, очевидно, мистер Сеннит вполне понимал, что просит о чем-то таком, о чем просить не принято, — чтобы человек помог привести захваченное у него же судно в порт; но я понял смысл его грубой шутки, ведь и из такой мелочи можно было извлечь выгоду.

Довольно скоро явился Наб и объявил, что ужин готов. Сеннит устроил вроде бы обычный ужин, но, казалось, он всячески старался, воспользовавшись ситуацией, отомстить за нанесенную ему обиду. Пригласив меня следовать за собой, он бодро зашагал в кают-компанию, сделав вид, будто очень доволен тем, что мы будем ужинать вместе. Строго говоря, призовая команда при тех обстоятельствах, в которых оказался «Рассвет», не имела права притрагиваться к запасам нашего судна даже по законам Англии, ведь скорее всего весь груз подлежал конфискации. Но я приказал Набу не жалеть моих запасов, и, когда мы вошли в кают-компанию, перед нашим взором представилось весьма приличное угощение. Сеннит не заставил себя упрашивать и с жадностью принялся за еду, я же под предлогом того, что мне надобно поискать более доброкачественный сахар, чем тот, что поставили на стол, вышел и незаметно вручил Набу три бутылки бренди, шепнув ему, чтобы он отнес одну помощнику капитана, на палубу, а другие две — команде. Многое могло служить предлогом для такого подношения: с нами неплохо обошлись, англичане бережно относились к нашему имуществу и тому подобное, так что я не особенно опасался, что истинная причина сей щедрости откроется тем, кому предназначались ее плоды.