Майлз Уоллингфорд - Купер Джеймс Фенимор. Страница 54

Оставалось одолеть рулевого. Это был простой моряк из породы тех спокойных, законопослушных людей, которые обыкновенно подчиняются всякой власти. Подойдя к нему, я сказал:

— Видишь ли, дружище, судно снова сменило владельца. Что будет с тобой, зависит от того, как ты будешь вести себя. Стой у штурвала, и с тобой обойдутся мягко, ты получишь грога, сколько захочешь, но если вздумаешь буянить, не успеешь опомниться, как окажешься закованным в кандалы.

— Есть, сэр, — ответил тот, коснувшись своей фуражки, и больше не произнес ни слова.

— Итак, мистер Марбл, — продолжал я, — пора взглянуть на шлюпку, которая скоро найдет матроса или перестанет искать его. Признаюсь, я хотел бы возвратить себе судно, не бросая беднягу за борт.

— Беднягу за борт! — захохотал Марбл. — Да я бы всех англичан выбросил в море, будь в том нужда и будь на то моя воля, но тут ни души не нужно было за борт выбрасывать. Этот малый, которого они ищут, всего лишь один из кранцев, к узкому концу я принайтовил диплот, а на широком закрепил матросскую шапку! Мистер Сеннит зря спешил; клянусь, его «человек за бортом» проплавает не меньше его яла!

Таким образом, уловка Марбла открылась, и, признаюсь, я был весьма рад услышать правду. Я испытал огромное облегчение от сознания того, что я не повинен в убийстве человека; кроме того, если нас опять захватят англичане — чего мы отнюдь не исключали, — в нашем теперешнем положении это обстоятельство могло спасти нас. Между тем, однако, нужно было позаботиться о шлюпке и о судне.

Прежде всего мы подобрали брамсели. Так нам стало гораздо легче управлять судном при нехватке людей, и можно было, не боясь за рангоут, идти против ветра. Когда с этим было покончено, я приказал всем стать у брасов и привести прямые паруса круто к ветру. Мы успели вовремя — послышался всплеск весел, и я увидел шлюпку, подходящую к нашему наветренному борту. Я тотчас распорядился распустить задние паруса и держать круто к ветру. Все, кто был под моей командой — Марбл, Наб и кок, — встали у брасов, а я стал следить за шлюпкой, иногда поглядывая за рулевым.

— На шлюпке! — окликнул я лейтенанта, как только тот подошел на достаточно близкое расстояние, чтобы слышать меня.

— Есть на шлюпке! — прорычал Сеннит. — Сейчас кое-кому достанется за такую выходку! «Человек за бортом» — чертово чучело из кранца, да еще матросскую шапку нахлобучили. Я подозреваю вашего помощника, мистер Уоллингфорд.

— Мой помощник признался в содеянном преступлении, сэр; он совершил его, чтобы удалить вас с судна, пока мы захватывали его. «Рассвет» вернулся под мою команду, мистер Сеннит, и, прежде чем на сей раз позволить вам взойти на борт, мы должны прийти к некоторому соглашению.

Услышав долгий выразительный свист и пару невнятных сдавленных ругательств, я убедился в том, что лейтенант и не подозревал об истинном положении вещей, пока его так внезапно о том не известили. Шлюпка уже подошла к корме, чтобы пришвартоваться к борту — матросы приготовились взобраться по снастям. Это меня, однако, мало заботило: мне не стоило труда, стоя у гакаборта, дать по голове всякому, кто попытается таким образом взять нас на абордаж. Все же для пущей безопасности я поставил у штурвала Наба, а английского матроса Марбл отвел на нос, чтобы тот помогал подтягивать булини и устанавливать к ветру паруса. Так как судно действительно начинало набирать ход, я бросил Сенниту конец ундерлисель-фала, который был для этого принесен на корму, велел баковому гребцу выпустить из рук тали, и мы отошли от шлюпки так, чтобы она находилась на безопасном для буксировки расстоянии от кормы. Набу я приказал держать круто к ветру, и мы набрали ход ровно настолько, чтобы осуществить наш план, не подвергая опасности людей.

— Не собираетесь же вы бросить нас здесь, посреди Атлантики, мистер Уоллингфорд, за пятьсот миль от Лендс-Энда note 83, — крикнул Сеннит, постигнув наконец весь ужас своего положения.

— Смотря как вы будете себя вести, сэр. Я не желаю зла вам лично, но весьма желаю вернуть себе свое судно. Ночь обещает быть спокойной, ветер стихает, так что шлюпке совершенно ничего не грозит. Я приведу ее к ветру, мы бросим вам запасной парус, чтобы вы смогли под ним укрыться; а то обстоятельство, что нам придется нести вахту, пока вы спите, послужит для вас утешением.

— Да, сэр, ясное дело; вы горе-утешитель. Поменяться со мной местами вы, конечно, не захотите; что ж, ничего не поделаешь — остается только согласиться. Еще дайте нам еды и воды, и — ради Бога! — не бросайте нас на произвол судьбы в этой шлюпке, так далеко от суши.

Я заверил Сеннита, что мы позаботимся о нем, и распорядился, чтобы его пожелания были выполнены. Мы спустили в шлюпку парус, мешок галет, чан, полный говядины и свинины, и бочонок пресной воды. Я охотно принял все эти меры, ибо могло случиться так, что нам пришлось бы оставить шлюпку дрейфовать — мне не хотелось прибегать к такому шагу, не сделав все возможное, дабы сохранить жизнь людей. Надо отдать должное Марблу, он принял живое участие в этих приготовлениях, хотя, окажись он перед выбором — вернуть судно ценою жизни всей призовой команды или потерять «Рассвет», он, не задумываясь, утопил бы всю Великобританию. Я не был столь воинственно настроен и испытал огромное облегчение, когда с перерывом в каких-то десять часов вновь оказался капитаном «Рассвета» и при этом не пролилось ни капли крови.

Как только все необходимое было спущено в шлюпку, мы оставили ее далеко за кормой, насколько хватало лисель-фалов. Так мы могли вести ее на буксире, не боясь ни за тех, кто был в шлюпке — вероятность того, что судно затянет ее под себя, была теперь невелика, — ни за себя, ибо таким образом англичанам было бы невозможно вернуть свое преимущество, застав нас врасплох. При такой дистанции у нас было время собраться и предотвратить всякую их попытку проникнуть на борт судна.

ГЛАВА XV

Таким нехитрым способом, почти не встретив сопротивления, я вернул себе свой корабль, «Рассвет». Но теперь, когда доброе судно стало вновь моим, мне было непонятно, что делать дальше. Мы находились у пределов территории, кишащей крейсерами, которые ходили между Великобританией и континентом, и нелепо было надеяться пройти сквозь строй многочисленных судов и ускользнуть от преследования. Разумеется, при обычных обстоятельствах не каждый военный корабль стал бы, подобно «Быстрому», захватывать нас и отправлять в Плимут, но люди с любого встретившегося нам крейсера, высадившись на борт «Рассвета», не преминули бы поинтересоваться, почему таким большим судном управляет столь малочисленная команда. Обо всем этом мы толковали теперь с Марблом; на юте не было никого, кроме нас с помощником, стоявшим у штурвала. Кока я послал на бак впередсмотрящим. Англичанин по моему приказу прилег у основания грот-мачты, так, чтобы мы могли видеть его, а Наб, который всегда был не прочь вздремнуть, когда не нес вахту, спал у гика.

— Итак, судно в наших руках, Мозес, — начал я, — и теперь нам нужно понять, что же нам делать с ним?

— Конечно, вести в порт назначения, капитан Уоллингфорд. Что еще мы можем с ним делать, сэр?

— Хорошо бы довести его до места, но как? Мало того, что четырем морякам трудно совладать с судном водоизмещением в пятьсот тонн, перед нами еще и воды, которые кишат английскими крейсерами.

— Что касается четырех моряков, ты можешь спокойно считать, что нас восемь. Готов поручиться, что мы одним махом делаем столько, сколько восемь парней, которых теперь можно найти на берегу. Мужчины в наше время просто дети по сравнению с теми, что были в моей юности, Майлз.