Старая сказка - Стрейн Алекс. Страница 29

– Все очень просто. Вы занимаетесь домом. Я – делами ранчо! Все! Точка! – Он рубанул ребром ладони воздух, как бы закрепляя тем самым свои слова.

– Мне очень трудно настаивать… – начала Микаэла, но не успел Коул перевести дух, как она принялась добивать его: – Когда вы ведете себя подобным образом! Но, кажется, я знаю, в чем дело!

– Знаете? – подозрительно осведомился он.

– Вы либо шовинист, либо… просто не любите женщин в силу своей природы. Но вы ни в коем случае не комплексуйте! Меня уже ничем не удивишь! Я очень демократичная и все понимающая.

Пока она тараторила, Коул смотрел на нее, хлопая глазами. Он даже не сразу понял, о чем она говорит. А потом у него в голове наступило просветление. Микаэла это сразу заметила.

– Что за бред! – заревел он, как раненый гиппопотам.

От новой вибрационной атаки дом в очередной раз сотрясся до основания. Задрожали стены, потолок и, кажется, сама Микаэла! Звуковые волны – это вам не фунт изюму. Физика – вообще страшная вещь!

Микаэла всего лишь хотела немного позлить его, но, кажется, немного перестаралась. Уж такого эффекта она точно не ожидала! Коул уставился на нее с таким выражением, что ей стало не по себе.

– Что? – пискнула она, поспешно вскакивая и трубя паническое отступление.

– И ты еще спрашиваешь? – Он медленно поднялся и двинулся к ней с тяжеловесностью и неумолимостью носорога, разглядевшего противника.

Микаэла уперлась спиной в стену и завороженно наблюдала приближение носорога… Или это был мамонт?!

– Я тебе сейчас покажу, интересуюсь я женщинами или нет, – свирепо пообещал Коул, и у Микаэлы скрутило низ живота. Конечно, от страха!

– Не надо, – быстро сказала она. – Я вам верю на слово и немедленно признаю ошибочность своих суждений. Я даже могу извиниться. Честное слово!

– Слишком поздно!

– Ну тогда, если уж действительно поздно, я скажу все, что думаю! – Микаэла почувствовала себя человеком, которому нечего терять. Все, что в ней успело накопиться, забурлило и потребовало немедленного выхода. И с отчаянием обреченного она бросилась в наступление: – Я считаю, что вы отвратительно себя ведете! Вы грубый и невоспитанный! Закосневший самодур! Но при этом вы трусливы, как мышь. Вы ищете легкие пути и избегаете любых сложностей. И боитесь ответственности! Я даже уверена, что вы бросаете своих подружек сразу, как только они намекают на что-то более серьезное, чем постельные утехи!

От такой наглости он сначала окаменел, а потом рванулся вперед. Однако его заминка оказалась фатальной, и добыча ускользнула. Микаэла сама от себя не ожидала такого проворства! Она стрелой взлетела на второй этаж и бросилась в свою комнату. Коул оказался наверху секундой позже, и дверь ее комнаты захлопнулась прямо перед его носом. Он разочарованно хлопнул по ней ладонью.

– Ну попадись мне только, маленькая ведьмочка… – пробормотал он.

Микаэла, прижавшаяся к двери с другой стороны, все прекрасно расслышала. От этого обещания у нее холодок прошел по позвоночнику. Но не от страха… определенно, не от страха!

Близился полдень, а Коул все не мог успокоиться. Он перебирал и перебирал в голове собственные недостатки, перечисленные Микаэлой. И, черт побери, не мог не признать, что в ее словах есть доля истины! Перед его глазами стояло ее разгневанное лицо со сверкающими глазами. Как она была хороша, прямо загляденье. Он не знал, что бы сделал, попади Микаэла утром в его руки… При одной только мысли, что она попала бы, у него голова шла кругом. Это было как наваждение. И тот поцелуй тоже был наваждением… переросшим в самую настоящую манию. Коул почти не мог спать, а когда ему все-таки удавалось уснуть, его преследовал один и тот же сон: он целует Микаэлу.

Коул остановился и взглянул на окна ее спальни. Ему показалось, что занавеска дрогнула. Впрочем, в последнее время ему столько всего мерещилось, что не стоило доверять собственным глазам. Коул отвел взгляд и, оглядевшись, вдруг обнаружил, что дверь небольшого сарайчика открыта. Ценного там ничего не было, но это был уже непорядок, и он отправился проверять, в чем дело.

– Что вы тут делаете?

От неожиданности Микаэла подпрыгнула на ветхом стуле и вскинула глаза.

– Господи, вы опять напугали меня до полусмерти! – гневно воскликнула она и дрожащей рукой отерла испарину со лба, напрочь забыв, что руки у нее в глине. Теперь она выглядела настоящей замарашкой. Золушка отдыхает!

– Я не хотел, извините… – пробурчал Коул, наблюдая, как Микаэла сминает глиняную чашу, превращая ее в бесформенный ком сырой глины. Гончарный круг остановился.

– Вы же сами предложили мне найти другое занятие! – Она принялась мыть руки в ведре и одновременно зло выговарила ему. – Как разводить кур, я не имею ни малейшего понятия, огород для меня – тайна за семью печатями, с ранчо вы справляетесь сами… Что мне оставалось делать?

– А вам не приходило в голову вернуться домой? – зачем-то спросил он и вдруг понял, что без нее ранчо не просто опустеет, а даже… осиротеет! И он тоже, ведь он часть этого ранчо!

– У меня отпуск, – напомнила она.

– Ваш отпуск сильно затянулся. Вы здесь уже почти месяц, – сами по себе снова выговорили его губы, и Коул от досады едва не прихлопнул рот ладонью. Но оказалось, что эти слова Микаэла восприняла как провокацию.

– Не ваше дело, сколько я здесь пробуду! Даже если я захочу поселиться здесь навечно, вы мне и слова не скажете!

– Это мы еще посмотрим… – пробурчал он, представляя соблазнительную перспективу: Микаэла Престон поселяется на этом ранчо навечно… Господи, да что с ним, в конце концов, происходит?! – Выходите.

– И не подумаю, – вызывающе ответила она, закончив вытирать лоб. – Это, – Микаэла указала на гончарный круг и корзину с глиной, – не в вашей юрисдикции.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверена.

– Ладно, ваша взяла… Думаю, Теду понравилось бы, что вы разделили его хобби. – Коул повернулся и вышел, оставив Микаэлу осознавать ее маленькую победу и с удивлением обозревать опустевший дверной проем.

В течение дня Коул то и дело оказывался возле сарайчика. Приоткрытая дверь означала, что Микаэла все еще там, и Коула это странным образом согревало. Тед тоже любил свою «мастерскую», хотя его и привлекал процесс, а не результат: на всем ранчо не набралось бы и двух десятков сделанных им глиняных посудин, да и те где-то позабыты-позаброшены…

Около семи он увидел приближающуюся к ранчо «мазду» и понял, что явилась дамочка-декоратор. Автомобиль подъехал к дому, дамочка в немыслимом наряде выбралась из салона, и тут же появилась Микаэла. Они обнялись и расцеловались, словно провели в разлуке долгие годы, а не несколько дней. Дик сиял, девушки беззаботно щебетали, как райские пташки… И только старый брюзга Коул Рассел мрачен, недоволен и подглядывает за честной компанией из-за угла. Сегодня они вновь соберутся за одним столом, будут хохотать и наслаждаться вечером… Коул вспомнил приглашение мисс Ольсен и решил, что если девушка и сегодня расщедрится, то он не будет отказываться.

С этой мыслью спустя два часа Коул направился к дому, и у него было просто отличное настроение. Уже поднявшись на крыльцо черного хода, он вдруг заметил среди деревьев какое-то движение. Коул замер, а потом медленно спустился со ступенек и шагнул под нависающие ветви. Ему понадобилось сделать всего два шага, чтобы понять, кто эти двое и чем они занимаются. Дик и Микаэла Престон, сплетясь в тесном объятии, целовались как сумасшедшие. Девушка тихонько застонала, и от этого стона у Коула что-то сместилось в голове. Где-то прямо посередине груди возникла такая боль, что он едва не согнулся. Коул почувствовал себя так, словно шел получать королевские почести, а его вываляли в грязи!

Из-за этой нарастающей, пульсирующей боли и осознания предательства у него из горла вырвался невнятный полувскрик-полурев. Парочка замерла, а потом Дик резко развернулся, закрывая собой девушку.