Мечты о полете (ЛП) - Сент-Клэр Келли. Страница 32

Слуги уходят в том же порядке, в котором пришли.

Я закрываю за ними дверь, снова в недоумении. Что всё это значит? Я смотрю на пар, поднимающийся над ширмой. Джован приказал им принести всё это. Целую ванну воды! Не помню, когда я в последний раз мылась в ванне. Со всеми ли обращаются так же?

Я намерена оставаться в ней, пока вода не остынет, но вода не остынет, если под ней будет огонь. Как всё-таки дно ванны не обжигает меня? Аднан, наверное, уже рассказывал мне когда-то. Я обычно отвлекаюсь, когда он увлекается подробностями своих изобретений. Я издаю стон от ситуации, в которой нахожусь, вынужденная жить за спинами своих друзей. Хотя, если честно, я не могу винить Джована. Я загнала его в угол. Мне просто нужно убедиться, что не оплошаю и не сделаю то, что сделала бы Олина. Джован — единственный мужчина в Гласиуме, который знает мой секрет, и так оно и должно остаться.

После того как я тщательно очищаю свои разодранные ладони, ободранные ноги, ожог от верёвки и сменяю повязки Садры, я выхожу из воды. Соблазнительно снова погрузиться в тёплые глубины, но один взгляд на грязную воду останавливает меня. Я выхожу и заворачиваюсь в мех, разглядывая чистую одежду, разложенную на кровати. Она будет мягкой, хорошо сшитой и чистой. Я мечтаю носить её. Она также выделит меня, если с остальными мужчинами и Кристал не обращаются так же.

Вздохнув, я беру свой костюм из ремней и как можно тщательнее отмываю его в ванной крови и грязи. Сделав это, я надеваю его обратно и тут же заплетаю волосы и начинаю собирать их в пучок у основания шеи. Мои руки останавливаются. Жаклин видела мои волосы в такой прическе. Я вынимаю их из пучка и оставляю свои иссиня-чёрные волосы в длинной косе до середины спины — вполне обычное явление во Внешних Кольцах.

Раздается стук. Я распахиваю тяжёлую дверь.

— Идём, — ворчит Дозорный.

Мои брови поднимаются.

— Или ты не хочешь есть? — спрашивает он.

Мой желудок требует, чтобы я отбросила свою гордость и последовала за этим человеком. Я следую за ним. Трое других стражников окружают меня. Мы будем есть вместе с ассамблеей? Я предполагала, что нас будут кормить отдельно. Разве Джован не боится, что мы можем напасть? Подождите. Я забыла, что говорю о Джоване. Король настолько высокомерен. Но также прав. У казарм не будет желания разбрасываться своим вторым шансом на жизнь.

Проходя через каменную арку, я полностью погружаюсь в образ Мороз. Но моё сердце колотится. Первая волна всепоглощающей скорби после смерти Шквала прошла через меня, оставив меня опустошенной, но всё же способной сосредоточиться на грядущем. Как Джован отреагирует на мою поимку? Я вспоминаю интенсивность его взгляда сегодня. Думаю, ярость — это слишком мягко сказано, но я знала, что меня ждёт, если я вернусь.

Несмотря на негромкие инструкции охранников, я останавливаюсь, когда оказываюсь в середине комнаты. Я осматриваю ассамблею, взгляд равнодушный, избегаю стол делегатов. Но мои предательские глаза всё равно бросают на них быстрый взгляд. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что они смотрят в мою сторону, как и все остальные. Мне удаётся не смотреть на Джована и, в конце концов, я замечаю Лавину в дальнем углу зала, сидящего как можно дальше от Короля. Меня это устраивает. Я не стремлюсь к разговору с ним.

— Дальше я сама, мальчики, — кричу я через плечо Дозорным.

Я усмехаюсь, когда они задерживаются, неуверенные, что делать.

Глаза некоторых членов ассамблеи обращены ко мне, пока я иду по проходу. Некоторые из них впечатлены, некоторые отстраняются от меня. Но, как и в Клетках, я веду себя так, будто их внимание ниже моего достоинства, независимо от их привлекательности. Это единственный способ справиться с дискомфортом, который я испытываю.

Присутствуют все выжившие бойцы барака, Кристал тоже. Я была права, оставшись в своём боевом облачении. Больше никому не выдали новую одежду. Беглый осмотр ослабляет мои опасения, что Дозорные могли быть не слишком приветливы к моим друзьям. У них нет видимых повреждений, кроме тех, что они получили в Куполе, и им разрешили помыться. Рана на плече Лавины перевязана. Единственное, что выбивается из их привычного вида, это настороженность и опаска в выражениях их лиц. Я двигаюсь вокруг и обнимаю их всех. Это заставляет членов ассамблеи перешептываться. Скорее всего, они жаждали новых сплетен и желали, чтобы мы дрались между собой, как дикари. Богатые люди, окружавшие королевских особ, были одинаковы, куда бы вы ни отправились, будь то Осолис или Гласиум.

Осколок задерживает меня подольше.

— Ты спасла нас там. Я был слишком шокирован, чтобы осознать это раньше, но спасибо тебе.

— Вам что-нибудь сказали? Куда они вас всех поместили? — спрашиваю я, отступая назад.

— Мы в бараках, — он улыбается. — Будто мы их никогда не покидали.

Я фыркаю. Его улыбка сходит.

— Главный мужчина. Командир, который был в Куполе. Он сказал, что завтра нас проинструктируют.

Я слышу его вопросительный тон и смотрю на него тяжёлым взглядом. Здесь слишком много ушей. Я знаю, что, рано или поздно, должна буду дать им объяснение, почему Джован помиловал их. Я понятия не имею, что сказать. Что вообще может объяснить те отношения, которые продемонстрировали мы с Королём?

Я слышу грандиозное урчание жалующегося желудка Лавины и оглядываю сидящих мужчин. Ассамблея ест. Я знаю, что формально не являюсь пленницей, но не уверена в положении членов барака. Являемся ли мы какого — то рода гостями? Я оглядываюсь вокруг. В обеденном зале больше Дозорных, чем обычно, но Джован знает, что наши жизни в его руках. Нас всех привели в обеденный зал. Я предполагаю, что мы здесь, чтобы поесть, но никто не потрудился нам об этом сказать. Возможно, они получают удовольствие от нашего дискомфорта.

— Пойдём со мной, — говорю я Лавине и направляюсь к столам с едой.

Я игнорирую одобрительные возгласы, когда прохожу мимо некоторых мужчин из ассамблеи. В сравнении с грубыми комментариями в ямах, они похожи на щенков, пытающихся тявкать. Лавина плетется рядом со мной. Мы останавливаемся перед горой еды. Я бросаю взгляд из-под ресниц на массивного мужчину рядом со мной. Его глаза чуть не вылезают из орбит. Я смеюсь над ним, а он ухмыляется, легонько подталкивая меня своей неповрежденной рукой.

Я иду вдоль стола и останавливаюсь как вкопанная, когда понимаю, куда иду.

Я не могу есть грушу.

Всем хорошо известно, что они — любимая еда Олины. О чём я только думала? Я с тоской смотрю на корзину с сочными фруктами, но затем поворачиваюсь и беру мясо. Всегда мясо. Я тоскую по овощам и яблокам. Я наваливаю еду на своё блюдо, с наслаждением наблюдая за Лавиной.

Наполнив тарелку, я возвращаюсь к столу. Похоже, Лавина не собирается в ближайшее время покидать свою нынешнюю локацию. Я останавливаюсь и моргаю, глядя в находящуюся передо мной грудь. Я заглядываю в тёмно — синие глаза Греха.

Я собираюсь с мыслями и поднимаю бровь.

— Что? — спрашиваю я.

Он обходит меня, отбрасывая прядь волос со лба.

— Ох, ничего, — вздыхает он.

Я бросаю на него странный взгляд и прохожу мимо него.

— Просто вспомнилось маленькое обещание, которое ты дала, — окликает он, когда я нахожусь в нескольких шагах от него.

Я оборачиваюсь и исследую его лицо в поисках ответа, искренне смущаясь.

— Какое ещё обещание?

Он хватается за сердце и издает страдальческий звук.

— Ты даже не помнишь наше любовное соглашение?

Я прикусываю щёку, чтобы сдержать улыбку. Те, кто ближе всего к нам, внимательно слушают. Он такой любитель внимания. Я совершенно уверена, что запомнила бы любовный договор. Грех, как всегда, работает с толпой. Он ухмыляется и подходит к нам.

— Ты обещала мне поцелуй, если мы выживем, — его голос куда громче, чем это необходимо.

Должно быть, кровь отхлынывает от моего лица, потому что ухмылка бойца увеличилась в десять раз.

— Грех, я, правда, не думала, что мы выживем. И, помнится, я обещала, что мы все тебя поцелуем. Остальные уже выполнили обещание? — спрашиваю я.