Теория Хайма (СИ) - "Мари Явь". Страница 62

— А на этот раз все прошло просто… отлично. — Пробормотал подошедший Парвайн. — А где Сет?

— Я здесь. — Бросил мужчина, выплевывая кровь и убирая листву с одежды. — Девчонка, больше никогда так не делай! Потому что мы не нарушаем прямых приказов, понимаешь? Если мы не сможем доставить тебя в столицу, то перестанем сами себя уважать.

— О. — Вновь выдала односложно Ким, продолжая смотреть на то, как Геир, пытается поднять тяжелое тело командира.

— Ты девственница? — Спросил в упор Дей, становясь напротив.

— Что? Что за вопросы…

— Отвечай.

— Нет, нет, я — не девственница. Ясно? — Кинула раздраженно и задето девушка. — Какое это имеет значение?

— Уже никакого. — Пробормотал Сет.

— Это бессмысленно. — Вторил ему Дей.

— Но он ее не убил… — Пожал плечами Парвайн.

— Простите, что отвлекаю, но может кто-нибудь поможет мне? — Прохрипел Геир, обрывая задумчивость остальных. — У нас тут, вообще-то, небольшая проблема.

Глава 32

Тихий, простой голос, сливающийся в песню, прерываемую грустными вздохами — первое, что он услышал после пустоты. Возвращаться оттуда всегда было тяжело. Это было похоже на забвение и первородный хаос, словно с каждым разом он был вынужден погружаться в первозданную тьму, в бездну без дна снова и снова. Штурвал в такие времена берет нечто иное… древнее, безжалостное, чудовищное. Он словно видит происходящее чужими глазами, причем зачастую помнит далеко не всё.

Боль и судороги — меньше, что ожидает после перевоплощения. Хуже — слабость и временное беспамятство, это действительно ужасный недостаток, так как он должен быть каждую секунду начеку, не позволяя себе даже минуты бессознательности. Потому он столь редко уступал место за рулем зверю. Древний ужас всех народов был беспощаден и уродлив, ненавидя всех и вся, и когда монстр оказывался на свободе, то становился совершенно неуправляем. Да, наверное, все дело в этих небольших разногласиях друг с другом. Его звериная ипостась таким образом мстит, оставляя боль в его теле. Дракон ненавидит, когда его вновь сажают на цепь.

Но вот в чем дело… теперь боли нет. Это странно, но спиной он чувствует мягкость чистой постели, его легкие не наполнены едким дымом, ему так легко дышать. Кажется, что он лежит в комнате, где открыто окно, в которое залетает местный ветер, наполненный запахом свежих фруктов и жареного мяса… О, если бы это было реальностью, он бы не поленился открыть глаза.

Этот сон был хорош. Никакой боли. Так много покоя, тепла, чистоты. А еще… еще никогда женщина не пела сидя так близко к нему. Даже в детстве… о, он не будет вспоминать о своем детстве.

Очередной легкий нежный вздох прервал стройность песни. У женщин красивые голоса… когда женщины поют, а дети смеются — это лучше золота и высоких городских стен показывается, что здесь мир есть. Что вообще есть этот хрупкий мир. Становится ясно, для чего он живет на севере…

Послышался звенящий плеск воды, а потом на его лоб опустилась прохладная влажная тряпка. Обтерев пылающую кожу, ладонь вновь исчезла вместе с прохладной тканью. О, да, так намного лучше… гул уходит из головы, рев недовольного зверя теперь походит на мурлыканье.

— Ох, боже… здесь вся такая клубника вкусная? Это просто поразительно… как многое начинаешь переосмыслять… Ты не хочешь? конечно, не хочешь…

Женщина тихо, осторожно рассмеялась.

— Кыш… это не тебе, не трогай… О, тебе нравится? Оно стоило дорого, но платить пришлось все равно не мне. — Женский голос вновь прервался вздохом. — Я так мало носила белого…

Недоумение и интерес взяли верх: Реиган приоткрыл веки, наблюдая из-под ресниц за сидящей рядом с его кроватью Ким Рендал. Ну конечно, какая еще женщина подойдет к нему. И… она была в белом платье, лиф которого возмутительно обтягивал ее грудь. В свете солнца он видел как через тонкую ткань выступают горошины сосков. На ее груди, играя с завязками, сидел маленький пушистый котенок. А на коленях стояла чашечка со спелыми ягодами.

Взгляд ушел дальше, на низкий столик перед ней, на котором возвышались чаша с водой, а еще — тарелка с хорошо поджаренными ломтями мяса, окруженного золотой рассыпчатой картошкой и свежей зеленью. Тут же стояла бутылка вина и кружка с чистой водой.

И… он что, умер? С какой стати эта женщина сидит здесь, в этой светлой комнате, наполненной ароматом лучшей еды и вина. Такая вся из себя безмятежная, просто посланец небес, с этим комком шерсти. Что за идиллия? Он чувствует себя идиотом, просто находясь здесь.

Потому уже через секунду он резко сел на кровати, замечая краем глаза как вздрогнула девушка, чуть не уронив свои ягоды на пол.

— П-привет. — Пробормотала Ким как-то слишком поспешно и неуверенно.

Рей не смотрел на нее, только строго в стену перед собой, размышляя, что именно здесь не так.

Все.

Особенно этот голос. Он знал девчонку, она всегда резкая и острая на язык. Где язвительность и пошлые шуточки? И… белое, серьезно? Это цвет невинности и света, с ней не ассоциируется абсолютно.

— Какого дьявола? — Прорычал он тихо в итоге, направляя на Ким прищуренный подозрительный взгляд. — Где мы? И что я здесь делаю?

— О, а ты быстро… пришел в себя… — Усмехнулась, замявшись, девушка. — Может ты…

— Я задал чертов вопрос.

Что за реакция такая? Она что… боится? Постоянно бегающий взгляд. Она теперь не смотрит на него, как во все прошлые разы.

— Это… смешное название… Пьяный город.

— Рейн за стенами. — Пробормотал Реиган, опуская шутливое название поселения. — Я же приказал больше не заходить в города.

— На самом деле ты был не совсем в норме…

— Я всегда в норме. — Процедил мужчина, вставая с кровати, утягивая за собой простынь. — Черт, женщина…

— Это была не я. Тебя раздели парни, клянусь, я ничего не видела… ну разве что чуть-чуть.

— Где моя одежда?

— Ее постирали.

Слова утонули в зверином рычании, после которого Реиган резко прошел к стулу, на котором сидела Ким, одним движением поворачивая ее к себе. Кошка с диким визгом соскочила с ее груди, убегая в угол, а сама женщина вскрикнула, широко распахивая глаза. Ягоды все же рассыпались по полу.

— Что ты о себе возомнила, Ким Рендал?!

— Я… что такого, я просто хотела…

— Когда тебе задают вопросы, на них нужно отвечать. Не более.

— А я не твой солдат! — Попыталась повысить голос она.

— Нет. Ты рабыня и пленница, которую я везу на казнь. — Тихо и от того еще более угрожающе проговорил мужчина, наклоняясь вперед. — И ты многое о себе мнишь. Тебе дали слишком много свободы. И вот результат.

— Спасибо, что напомнил.

Голос звучит едко, но она не смотрит на него. Какого черта она не смотрит?!

— Отвечай!

— Ты был без сознания целый день, и у тебя был жар! Нам нужно было в город…

— Когда вернемся на север, я их всех отправлю на дыбу… — Пробормотал Реиган, отклоняясь.

— Они тут не причем. Это я настояла.

— Ну тогда, мне стоит в очередной раз напомнить тебе твое место! — Рявкнул он, кидая уничтожающий взгляд. — Настояла. Ад и преисподняя, с каких пор они подчиняются рабыне?

Молчание не продлилось долго. Никаких колких слов и бесстыдных шуток, она просто встала, быстро направляясь в сторону двери. И Реиган не стал долго провожать ее взглядом, через секунду оказываясь рядом и дергая за запястье, не задумываясь о хрупкости человеческого тела.

— Тебя еще никто не отпускал! Что за манера вести себя так, словно являешься кем-то большим, чем есть на самом деле.

— Да что с тобой? — Ким резко вырвала руку из стальной хватки. — Если тебе так не нравится то, что… то, что я…

— Нянчилась со мной?! Мне это не просто не нравится. Меня это неимоверно и дико злит. Так сильно, что хочется… — Его яростный взгляд остановился на разбитой женской губе, где запеклась кровь.

— Свернуть мне шею. Мы это уже проходили. Мне нужна была одежда, ясно? Поэтому мы зашли в город. А еще у нас больше не было еды и воды в дорогу. Лошадей надо было подковать. Так лучше? Если я скажу, что ты никому нахрен не сдался, тебе полегчает?