Золото. Назад в СССР 1 (СИ) - Хлебов Адам. Страница 8

— Ты их не жуй, горько будет. Подожди пока растают.

Это вместо сахара.

— Вместо сахара?

— Да, Выкван ругает нас за сахар. Говорит, нельзя сахар, потому что он болезни приносит. Говорит, что вы «мелгыт-тангытан», мы так называем всех белых людей, слабые и белые, потому что сахар употребляете.

— Ты тоже так думаешь?

— Нет, конечно, — она снова засмеялась своим звонким смехом, — я пью чай с сахаром, ем печенье и шоколад, как и все люди в поселке и в городе.

— Почему же ты Выквану не объяснишь, что сахар безвредный.

— Я не могу ему объяснять. Он старейшина. Это будет проявление неуважения по отношению к нему. Лучше я поживу у него без сахара.

— Это правда, стариков нужно уважать. Мне нравятся обычаи вашего народа.

— Ягоды могут заменить сахар, ты попробуй.

Когда она говорила, я непроизвольно смотрел на идеальный рисунок ее губ.

Я протянул руку и принял в ладонь угощение. Прикосновение ее холодной ладони было необычайно приятным.

Кожа была белой суховатой и упругой, поверхность которой испещрена множеством тонких параллельных и перпендикулярных линий. Целой сеточкой естественных рисунков, образующих тайную карту ее характера, разгадать которую мне не суждено.

Я прикоснулся тыльной стороной пальцев к кружке. Она уже немного остыла.

Забросив все ягоды в рот, я взялся за дугообразную ручку и отхлебнул чай. Я не стал жевать их по совету Тани, надеясь, что они быстро растают.

На ее прекрасном лице играли отблески пламени и что-то дикое и совершенное изучалось ее обликом.

Это была какая-то необузданная, будоражащая кровь энергия.

Чтобы отвлечься от мыслей о ее красоте я решил поменять тему.

— Почему нельзя умываться из пруда?

Она опустила глаза, будто стыдилась этого вопроса.

— Не хочешь, не отвечай, если ты считаешь этот разговор неуместным. Я просто хочу больше знать о вашем народе.

Таня согласилась ответить несмотря на то, что вопрос оказался, действительно, бестактным.

— Выкван, сам выкопал и заполнил этот пруд. Здесь в тундре очень мало воды, пригодной для питья. Зимой он будет выпиливать из него куски, для того чтобы пить. Он хозяин этой воды.

— Прости, я не знал.

— Ничего. Наш народ издревле считал, что воду можно только пить, иначе в них может поселиться злой дух.

— Злой дух?

— Ты же понимаешь, что раньше науки не было. Всё дело в бактериях и вирусах, которые могут принести люди с Большой Земли.

— Ах, вот оно в чем дело! Да. Я читал, что у местных народов совершенно разная переносимость болезней. Да-да-да. Мне просто нужно было посмотреть на себя в отражение. Ещё раз прошу прощения и обещаю, что больше не буду.

Она промолчала, но ее мимика, поза и жесты давали понять, что извинения «белого дикаря» приняты. Мне захотелось поговорить с ней ещё.

— Расскажи мне про духов из зеркала, которые уводят духов.

— Об этом не рассказывают. Рассказами их можно привлечь к себе.

— А добрые духи бывают? Их можно привлечь к себе рассказами?

— Бывают. Называются они «ваиргит». Только их нельзя тревожить просто так. Они могут разгневаться и не прийти в нужное время.

— А когда наступает нужное время?

— Когда начало охоты или когда свадьба, или когда женщина ребенка рожает.

Пока мы пили чай она рассказала, мне про черных и белых шаманов, про то, что белые были за Солнце, а черные за Луну. Она поведала мне про многие обряды, принятые у ее народа.

Я интересом и уважением слушал, хотя меня немного удивляло то, что они до сих пор массово верили в эти мифы.

— Ты и Выкван ни разу не спросили, как меня зовут. Почему?

— Выкван сразу знал, как тебя зовут.

— И как же?

— Он называет тебя Этчывэлпылвынтын.

— Как? — я вытаращил глаза, я даже приблизительно не смог бы выговорит или повторить.

— «Человек-охотник на солнечный металл».

— Охотник за золотом?

— Примерно так, но это не точный перевод твоего имени.

— Тут много золота? Есть разработки?

— Я не знаю, мы никогда не ищем золото, так как это делаете вы.

— Почему? Разве вам не нужны украшения и всякое такое?

— Старейшины верят, что золото тоже может забрать душу, когда его слишком много.

— Слишком много? Это сколько?

Она засмеялась, будто я задал глупый вопрос.

— Ну хорошо, а нормально золота, это сколько?

— Столько золота, сколько нужно, чтобы невесту украсить. Всё что больше — слишком много.

— Интересная философия.

— Это не философия, это наши обычаи. Мы так жили испокон века. Мы берем золото на время. Все, что мы из Земли забираем, мы все обратно в Землю и возвращаем.

— Как это?

— Когда невеста стареет и превращается в старуху, а затем умирает, то мужчины все золото возвращают в реку или в землю.

— Как думаешь, а как у нас у русских?

— Раньше старейшины говорили, что у вас очень много невест, потому вам нужно так много золота.

— А сейчас?

— А сейчас, я знаю, что золото нужно не только для украшения невест. Много желтого металла идет в промышленность. Поэтому геологи и ищут его по всей стране. Ты же геолог, ты же не для невесты ищешь золото?

Я помолчал. Стал припоминать. Я и вправду находился в поисковой экспедиции и искал признаки золотоносных месторождений или даже территорий.

Уже лучше. Я себя немного похвалил, молодец «золотой охотник». Верной дорогой идешь, товарищ!

Стоп. У меня должен был быть рюкзак.

— Тань, а мои вещи…?

Она посмотрела на меня так, будто давно ждала этого вопроса.

— Сейчас.

Девушка встала, обошла кострище и извлекла из кучи вещей зеленый рюкзак, который я до этого не видел.

Он был довольно объемным и судя по всему достаточно тяжелым. Но несмотря на кажущуюся хрупкость, Таня справилась с весом моей поклажи довольно легко.

К слову сказать, все местные женщины обладали исключительной физической силой и выносливостью.

Так же как и их мужчины, которые могли по трое-четверо суток охотиться и идти за зверем без остановок, еды и воды, местные женщины, вполне справлялись с оленем заваливая сильное животное на бок, держась за рога.

В этом суровом краю, который вовсе не является курортом во всех смыслах, могли выживать только самые сильные, выносливые и терпеливые представители человеческой породы.

Людей в тундре подстерегали холод, дикие животные, скудные ресурсы и голод, гнус и москиты.

Зимой в Зоне средняя температура минус тридцать по Цельсию, а летом от трех до девяти градусов. Тяжелые кочевые условия для жизни. Мало комфорта и много проблем. Я восхищался народами Севера.

Я допил свой чай и заглянул в свой рюкзак.

В нем я обнаружил спальный мешок, три банки сгущенки, две банки тушенки.

Нераспечатанную пачку печенья. Видимо я таскал всё это в качестве продуктового НЗ.

Пробы грунта в жестяных банках, порода, обмотанная в тряпки.

Пистолет с ремнем, кобурой и пачкой коротких патронов валялись на дне. Мне подумалось, что это не очень подходящее оружие для тундры.

Тут в тундре и медведи ходят, пистолет — странный выбор. Я порылся и нашел пачку патронов для винтовки.

— У меня было еще оружие?

Таня махнула рукой в направлении входа в ярангу.

— Вон там, у шеста твое ружье лежит. Выкван сказал, что ты хороший охотник, потому что ружье чистое.

Там куда указала девушка стояла всего одна винтовка «мосинка»

Я кивнул в знак благодарности за похвалу и стал изучать содержимое рюкзака дальше.

Промывочный лоток, запасной комплект одежды. Спички, фотоаппарат ФЭД, геологический молоток, компас, карты. Блокнот с гербом СССР и надписью на обложке «МИНГЕО СССР»

Открыв его, увидел, что блокнот принадлежит Бурцеву Илье Назаровичу. Видимо, мне.

Я полистал его. Ужасный почерк. С трудом разбирая написанное, попытался найти какие-то детали биографии.

Но при первом рассмотрении не нашел ничего толкового. Записей было много, поэтому блокнот я отложил.