Мы, Мигель Мартинес. Испания (СИ) - Тарханов Влад. Страница 25

Мы сидели в небольшой таверне, пили местное кислое вино, от фруктовой бурды (что-то типа сангрии, перебродивших цитрусовых) мы дружно отказались, а дорогого благородного напитка из виноградного сока тут днем с огнем не найти. Сначала вспоминали наше боевое прошлое, я передал другу привет от Жлобы, с которым те стали не разлей вода во время совместных походов и штурма Берлина.

— Хосе, ты теперь хорошо в Берлине ориентируешься? — поинтересовался, делая небольшой глоток вина, пытаясь (безуспешно) уловить букет оного.

— Неплохо, Мигель, там брусчатка в крови моих парней. А зачем тебе это? — он пьет вино как воду, завидую…

— Знаешь, не исключено, что придётся брать его еще раз. Сам понимаешь, Геринг не успокоится, пока не доберется до Кенигсберга. Придётся ему лапы пообламывать!

— Ну, это мы завсегда! Ты же знаешь, где меня найти, если что?

И Дуррути весело рассмеялся. Надо сказать, что среди антифашистов Испании он прославился непримиримостью и последовательным сопротивлением национализму в самых его неприкрытых формах.

— Так я тебя уже нашёл. И «если что» как раз сейчас и происходит.

И тут веселость с лица Буанавентуры исчезла за секунду.

— Говори, Мигель, я весь во внимании.

— Хосе, смотри, что происходит. Асанья собирает левый блок, ему будет противостоять блок правых. В этой ситуации почти два миллиона анархистов оказываются в позиции стороннего наблюдателя.

Увидев, что Дуррути хочет что-то возразить, я быстро, чтобы он не успел перебить меня, продолжил:

— Нет, я всё понимаю, знаю, что ваши все будут голосовать за левых, но… ты должен понимать… этого мало. Почему я так говорю? Да потому, что Асанья слабый лидер. Вместо реформ, которые нужны рабочим и крестьянам, он будет топтаться в поисках компромисса. И знаешь, чем это всё закончится?

— Чем? — сумел вставить вопрос мой собеседник.

— Компромиссом в формировании правительства, компромиссными решениями в крестьянском вопросе и вопросах труда, компромиссом в чистках армии и на флоте.

— Вполне возможно.

— Да, Асанье решительности не будет хватать, хотя авторитет у него весьма серьезный. И закончится это всё тем, что военные выступят и возьмут власть в свои руки. Нет, нет, конечно, в этом случае восстанут не только анархисты, но и коммунисты, это даже не обсуждается, но хватит ли нам всем сил, чтобы не дать военной хунте взять верх? Понимаешь, если Германия была не так далеко от СССР, и наша помощь шла по разным каналам, а после разгрома Польши вообще препятствий для неё не было, то в Испании всё намного сложнее.

— О чём ты, Мигель?

— О том, что если не удастся подавить выступление военных в первые же дни, то войны в долгое республиканское правительство на своих ресурсах не потянет. А помощь из СССР легко заблокировать. Наш флот не в состоянии пробиться даже через итальянский, не говоря о Роял Неви. А правительство левых во Франции слишком неустойчивое. И если его сменят на более правое, то вполне возможна блокада сухопутных границ.

— Твои аргументы мне понятны, а что ты предлагаешь?

— Необходимо, чтобы в правительстве были решительные люди, которые не побоятся взять ответственность на себя. Тут есть такое правило золотых суток. Если за первые сутки мятеж не удалось подавить, то шансы восставших на успех растут с каждым выигранным ими днём. Конечно, бывают варианты, но сути от этого они не меняют: быстрое подавление мятежа залог мирного существования общества. Гражданская война — это испытание, которое Испания может и не выдержать.

— Излагаешь ты ясно, но что ты от меня хочешь?

— Необходимо, чтобы если не ФАИ, то НКТ вошли, официально вошли в коалицию Народного фронта, в противовес Национальному фронту фалангистов. И позицию заняли там активную, а не соглашательскую. Нам всем необходимо иметь больше рычагов давления на Асанью.

— Да, ну у тебя и запросы, Мигель… ты же знаешь, такая позиция противоречит самой идеологии анархизма.

— Хосе, а ты подумай, что гражданская война уже идёт. И ты снова на фронте. Есть там место твоей идеологии? Или нет?

— Есть! –твёрдо отвечает и бьет себя в грудь — Вот тут, в моём сердце!

Красиво сказал, пафосно! Но тут же добавил:

— Но в строю никакой анархии места нет. Только ФАИ — это не Первая интербригада. Те же Херминаль и Федерика будут против[1]… Очень резко против.

И Дуррути задумался. Когда принесли кофе, он внезапно очнулся и сообщил:

— Я подумаю над твоей проблемой. Но если бы были доказательства реального заговора военных, то мне было бы проще, намного проще…

— Это не заговор военных, Хосе, точнее, это сговор военных, монархистов и фалангистов, в котором каждый получает свой кусок пирога. Увидишь, во время выборов они пролетят, Асанья будет формировать правительство…. Но что из этого получится, сейчас мы можем изменить будущее. Решайся! Уверен, ты найдешь нужные слова. А я подброшу тебе аргументы, которые позволят убедить товарищей.

Мы расстались опять-таки на дружественной волне. Станет ли Дуррути моим агентом влияния у анархистов? Тут бабушка надвое гадала, гарантий нет никаких. А пока я вернулся в свою квартиру, где меня уже ждал товарищ Дуглас.

— Поговорили?

— Общий язык нашли.

Потом мы с Дугласом обсудили подробности переговоров.

— Пятнадцатого генералитет собирается на совещание в Мадриде. Думаю, что один несчастный случай мы в состоянии провернуть так, чтобы никто не подкопался. Даже два, но это всё-таки будет наводить на мысли. А один в самый раз.

— То есть, это будет именно несчастный случай: автомобильная или авиакатастрофа? Я правильно понимаю?

— Да, правильно. Что именно — не скажу. Но комар носа не подточит.

Когда Дуглас нервничает, он начинает немного грассировать и глотает окончания слов. На сей раз он абсолютно спокоен. Значит, нашелся какой-то надежный вариант уборки и зачистки.

— А что от меня требуется? — вижу, что Дуглас от чего-то мнется, но так и не говорит.

— Твоя санкция. Без неё не могу.

— И ты хочешь, чтобы я не вдаваясь в детали, дал разрешение на акцию?

Дуглас пожимает плечами в ответ. Понимаю, что если надавлю, то подробности покушения он мне выдаст. Вот только, не пойму: нужно оно мне, или нет. Решаю, что нет.

— Действуй!

И на морде Шпигельгласа, украшенной здоровым сливообразным шнобелем, расплывается довольная улыбка.

[1] Федерика Монтсени-и-Мале, и ее муж, Херминаль Эсглеас Хауме — известные и влиятельные анархисты.

Глава шестнадцатая

Взвейтесь соколы орлами

Глава шестнадцатая

Взвейтесь соколы орлами

Мадрид

18 октября 1935 года

Сегодня в Мадриде проходят двойные похороны. Хоронят двух генералов. Франко и Ягуэ. Самолёт, на котором они улетали с совещания потерпел аварию в пятидесяти километрах от Мадрида. Не выжил никто. Причина — ошибка пилота. Во всяком случае, это официальная версия, ибо никаких следов взрывчатки по свежим следам не обнаружили, а многочисленные свидетели видели резко падающий самолет, за которым не тянулось никакого шлейфа. Может быть, ошибка пилота, может быть, техническая неисправность, а может и отчаянная птичка-камикадзе пошла на таран. Кто разберёт. Судя же по довольной физиономии Шпигельгласа понимаю, что это именно его сотрудники приложили руки к этому скорбному инциденту. Почему скорбному? А чему тут радоваться? Только недалекие и слабые люди радуются смерти врага. Смерть — это такая штука, к которой надо относиться с уважением, тем более, когда хоронят твоего оппонента. Радоваться смерти противоестественно, и говорит о низком культурном уровне человека или человечества, тут с какой стороны посмотреть. Нет, конечно, сдох Максим и хрен с ним, это я понимаю. Забыли и точка! Пора заниматься живыми. Тем более, что от них проблем можно ожидать еще огогогогогого сколько, а от этой парочки генералов уже никто ничего ожидать не будет.