Маг 15 - Белов Иннокентий. Страница 6

Но в случае чего это будет явная ошибка дежурного. Человек пришел в орган власти, который реальный, в отличии от всяких ничего не решающих Советов, а его зачем-то отправили в милицию разбираться.

И все шишки повалятся именно на него, а он этого очень не хочет, как видно по его лицу.

Поэтому я добавляю громко и четко, как положено соответствующему товарищу, имеющему право на подобные слова:

– Хватит тут бюрократию разводить! Бумажки перекладывать на столе! Ваше дело маленькое – представить мне человека, который свяжет меня с Лаврентием Павловичем! И больше ничего от вас не требуется! – последние слова я уже почти кричу на дежурного.

Это командный голос человека, имеющего право приказывать и требовать у меня уже давно выработан. Впечатление должен производить соответствующее на чиновную братию.

Не знаю, чтобы все-таки в итоге родил дежурный, какое свое ценное указание выдал бы он, однако тут с верха лестницы раздался начальственный голос:

– Джабраилов! Что там у тебя?

– Товарищ Цховребашвили, Владимир Гедеванович, тут непонятный товарищ на встречу к вам рвется!

Здорово интересная фамилия у этого товарища, успел заметить я.

– И что в нем непонятного? – голос минимум одного из секретарей горкома приблизился к нам, видно, что он неспешно спускается по лестнице.

– Вам стоит взглянуть на его паспорт! – коротко ответил дежурный, быстро поднявший свою задницу со стула, на котором он исполняет свои обязанности.

Все, ответственность он вовремя переложил, товарищ Цховребашвили сам подставился под окончательное принятие решения, как я отчетливо читаю на лице дежурного.

Спустившийся коренастый грузин или осетин в принятом повсеместно военном френче и блестящих сапогах с пышной гривой волос на голове стремительно подошел к столу. Пока подчеркнуто не глядя на меня, взял в руки протянутый паспорт, посмотрел один раз, встряхнул головой, всмотрелся еще разок и только теперь обратил внимание на меня.

– И как это понимать? – звонким голосом спросил он.

– А вот как там написано, так и нужно понимать. Там – все правда! Поэтому делайте правильные выводы, товарищ Цховребашвили, – уверенно говорю я.

– А при чем здесь наш горком? Почему вы пришли сюда? – вот и у него сознание работает похоже, как у дежурного и всех остальных партийных бюрократов страны.

– Куда добрался первым с особо секретными сведениями для нашего государства, туда и пришел. Это все неважно, товарищ секретарь. Мне нужны ваши возможности для связи с первым секретарем Компартии Грузии.

– Вот как? Почему я должен вам ее предоставить? – подумав, поинтересовался Владимир Гедеванович, как его назвал дежурный.

Кажется вполне подходящий для этого дела человек мне попался, сразу же что-то понял и не кричит про милицию.

– Думаю, нам этот вопрос лучше обсудить без чужих ушей. Сведения о моем появлении здесь должны сразу же попасть под гриф "совершенно секретно", со всех причастных и свидетелей должна быть взята расписка о неразглашении особо важной государственной тайны, – объясняю я собеседнику.

Это такая серьезная заявка, однако и время сейчас непростое для конкретно испуганного народа во всех без исключения ветвях власти.

Мужчина задумался, потом кивнул дежурному и постовому:

– Отойдите от нас на минутку. Товарища обыскали? – спохватился он.

– Обыскал, товарищ Цховребашвили, – доложил милиционер и показал мешок. – Вот его вещи.

– Хорошо. У вас пять минут, Виктор Степанович Автанадзе, – разрешил он мне говорить, еще раз прочитав паспорт.

– Давайте поговорим. Я пришел из будущего. Да, именно из нашего советского будущего. Именно из восемьдесят второго года, когда выдан этот паспорт. Он настоящий, не подделка вражеских контрразведок с какой-то глупой целью. Поэтому я все знаю про прошлое, именно про эти года, которые сейчас на дворе. Специально изучал это время перед тем, как прийти сюда, – неторопливо начинаю я.

– Не верю, – коротко отвечает Владимир Гедеванович.

– Я легко это вам докажу. Сегодня какое число?

– Двенадцатое мая. Вы не знаете какой сейчас день? – усмехается, не знаю еще какой по рангу, секретарь.

– Отлично. Двенадцатого мая, то есть именно сегодня Госсекретарь США Корделл Халл отверг предложение Советского Союза о заключении пакта о совместной обороне против Германии.

Мужчина потрясен моими знаниями и словами, однако именно это знание явно не для его уровня, поэтому он не может его оценить.

– Об этом вы или узнаете когда-то или не должны были узнать никогда, – добавляю я и продолжаю:

– Хорошо, вот еще, четырнадцатого мая Чили выйдет из Лиги Наций. Значения это знание особого для СССР не имеет, но дает возможность проверить мои слова, – продолжаю я цитировать недавно просмотренные сведения.

– И самое главное – в июне сорок первого года нацистская Германия вероломно нападет на Советский Союз, – выкладываю я всем козырям козырь. – А зная это и еще много чего, можно сделать так, что она или не нападет, или это случится гораздо позже. И не с такими тяжелыми последствиями для нашей страны. А они будут очень тяжелыми.

Гедеванович молча смотрит на меня, пытаясь осознать смысл услышанных слов.

– Вы понимаете значение этих сведений для нашей страны? Когда наши вожди будут все знать наперед? – теперь я уже придавливаю ответственного секретаря.

– В любом случае, вот еще, пятого мая начальник Генштаба немецкой армии предоставил Адольфу Гитлеру меморандум против нападения на Чехословакию, – рутинным голосом добавляю я. – Однако Гитлер не послушает его и следующей весной захватит Чехословакию окончательно. А осенью ее часть.

– Этого наша разведка конечно еще не знает. Однако знаю я, – заканчиваю я выкладывание новостей.

– Я понимаю, товарищ Владимир Гедеванович, что это не ваш уровень, чтобы знать такие сведения. Однако Лаврентий Павлович сможет оценить мою информацию должным образом. И чем раньше вы меня с ним свяжете, тем легче мне будет помочь Советскому Союзу. И вам лично. Это ваш реальнейший шанс подняться куда выше.

– Но и упасть тоже, – вдруг заметил Гедеваныч.

Нормальная реакция заботящегося о своей карьере бюрократа, против этого не попрешь.

– А что вы еще должны сделать, когда увидели меня с такими знаниями и даже с настоящим паспортом из моего времени? – я уже понял, что смог убедить собеседника.

Все мои слова из высшей международной политики здорово потрясли секретаря небольшого горкома партии.

– Уж всяко не отправить меня в НКВД? Это было бы слишком глупое решение! Однако пока такой уж спешки нет, ничего очень серьезного в ближайшее время не произойдет. Но вы должны отправить меня к людям, кому необходимы такие знания. И лично позаботиться о неразглашении тайны дежурным Джабраиловым и постовым Осиповым, – не забываю я добавить.

Владимир Гедеванович уже успел принять решение, поэтому он приказал постовому отдать мне мешок и вернуться на площадь, а дежурному сказал занять свой пост.

– Джабраилов, пока молчи обо всем случившемся. Мы с товарищем поднимемся в мой кабинет.

– Идемте, Виктор Степанович.

Я спорить со своим новым именем не стал, не хватает мне еще загружать встревоженный мозг секретаря сведениями о том, как я приобрел этот паспорт совсем незаконным путем.

Я – советский человек из восемьдесят второго года, из того самого загнивающего социализма и осталось ему всего десять лет просуществовать. Однако, расстраивать товарищей таким знанием я не собираюсь, буду держаться именно этого года и полного торжества социализма в СССР и еще паре десятков стран во всем мире.

Перед кабинетом на третьем этаже я успел прочитать табличку на двери, что здесь работает первый секретарь ВКП(б) Цховребашвили Владимир Гедеванович. Ну и отлично, что я теперь общаюсь с самым главным в Сталинири человеком.

Так мне будет проще всего.

Однако первый секретарь позвал в кабинет еще одного секретаря, чтобы они могли нормально контролировать меня, если я все-таки английский шпион или еще какой антисоветский человек.