Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 11

Все, что знал Алексей о производстве жемчуга, заключалось в двух фактах. Первое — это реально и не очень сложно. Второе — нужно помещать основу из обломка раковину внутрь ракушки.

И больше ничего.

Не его тема.

Совсем.

Так — краем уха где-то что-то слышал в прошлой жизни. И все. Вот и поставил тут, на Истре, первую опытную ферму — проверять этот «звон». А она взяла и почти без раскачки стала выдавать кое-какой жемчуг уже в первый год. Ненадежно и непредсказуемо. Но даже пригоршня жемчуга с головой покрывала все расходы на ее содержание.

И вот — успех. Настоящий успех. Корней Иванов сын, что заведовал тут всем, написал письмо. Дескать, получилось у него. Все получилось…

Вот царевич с отцом сюда и явился.

Тот дико возбудился и увлекся вопросом. Потому что жемчуг ценился в те годы и не только в России. Алексей же знал, что он и в XXI веке, поступая почти полностью с ферм, тоже был в цене. Поэтому оживился не меньше, обрадовавшись, как ребенок.

Конечно, это не Персидская торговля.

Но даже два-три десятка таких ферм могли дать очень ощутимый доход. В первую очередь экспортный. А если потребуется, то и контрабандный, если кому-то взбредет запрещать его ввоз. Главное — не распространятся на тему того, что жемчуг в России выращивают, маскируя такие фермы под выращивание улиток для прокорма свиней. Не людей же улитками кормить в самом деле? Не Франция чай. Людям и еду получше можно найти. Тем более, что это действительно можно делать. Мда. Ну и не вываливать на рынок слишком много. Через что держать цену по возможности высокой. Именно поэтому свиту взяли маленькую. А внутрь заходили только самые доверенные и неболтливые. Остальным сообщили про еще одну кормовую ферму.

Аналогичная опытная станция была развернута и в Балаклаве. Там велись эксперименты с морским жемчугом. Но оттуда пока новостей не приходило. Почему? Бог весть. Возможно, Корней был одержим этой идеей и жил ей. А тот руководитель относился к вопросу формально. Но царевич не спешил. Мало ли какие трудности возникли?

Сейчас же, сидя на берегу Истры, он смотрел на эти переливающиеся искорки, бегающие по легкой водной гладе, и думал о корундах. Искусственных, разумеется. Он точно знал, что их можно делать. Но как? В голове бродили мысли о какой-то горелке. Но и все на этом. Оставляя очень широкое поле для экспериментов, которыми бесплодно можно заниматься десятилетиями.

Но как же это все выглядело заманчиво…

Компания De Beers положила свыше четверти века на то, чтобы продвинуть на рынок бриллианты как нечто ценное. Активный и агрессивный пиар, реклама и прочие методы с огромным трудом смогли продвинуть «блестящие стекляшки» на первое место среди самоцветов. До того, еще в середине XIX века, алмазы ценились как правило дешевле любых цветных драгоценных камней. За исключением совсем уж уникально крупных или насыщенно окрашенных образцов. А так, даже какой-нибудь александрит или шпинель стоил дороже бриллианта. Иной раз и в разы.

Ну не нравились людям «бесцветные стекляшки».

А вот всякого рода изумруды, рубины да сапфиры — это да. Это ценилось. И у Алексея дух захватывало от того, какие финансовые возможности откроются, если «оседлать» их изготовление. Само собой — без лишней болтовни. Ссылаясь на какие-нибудь полярные рудники. Особенно в сочетании с выращиванием жемчуга…

* * *

Говорят, что бегущий полковник в мирное время вызывает смех, а в военное — панику. В Иркутске же бегал целый генерал. Сразу как узнал, что случилось в Нерчинске. Так и начал.

Только не просто бегал, а с палкой.

Как там было в известной песне? У тебя есть палочка, палочка-выручалочка. Ты взмахнешь ей, скажешь «раз» и всё изменится в тот час?

Генерал махал.

Спины у многих трещали.

Палочка, очевидно, была не та…

Он был в бешенстве. Когда дела принимал тщательно опросил новых подчиненных. Объехать с инспекцией все территории, которые ему передали под руку, у него не имелось никакой возможности. Тут ведь и Якутск, и Охотск, и Нерчинск, и другие. Иркутск, в котором находился его штаб с резиденцией находился на самой окраине обширных, подчиненных ему земель. Что было весьма неудобно. Впрочем, за наведение порядка в Сибирских военных округах только взялись. И сразу столкнулись с проблемой управления и гигантских расстояний. Да и по войскам возникла масса вопросов. Поставить полноценный армейский корпус, как в европейских округах, здесь не представлялось возможным, да и смысла особого не имело. Так что «Москва» прибывала в задумчивости.

А генерал, находясь в этом организационно подвешенном состоянии, пытался управиться со всем пестрым хозяйством, разбросанным на невероятно большом просторе. Только вот на местах особого рвения по службе мало кто проявлял. Многие военные чины воспринимали эти места как наказание. Вот и проявляли радение «спустя рукава», уклоняясь по возможности от несения службы.

Он — нет.

Для него это была ступенька в карьере. Очередная ступенька. Оттого и ярился.

Осип Фомич являл собой типичного представителя «детей гнезда Петрова». Крестьянский сын из крепостных. Попал в солдаты в шестнадцать лет и сразу очень удачно — в Бутырский полк. Просто повезло.

Именно там его отобрали в учебную роту за рвение и прилежание, которая осваивала штыковой бой. А потом уже в роли инструктора поставили тренировать своих сослуживцев, сделавшись тогда капралом. Не минула его участь похода полка 1698 года, когда тот под началом Гордона подавлял восстание стрельцов.

Отличился Осип и в войне со Швецией. Руководил обучением пехоты в Белгороде в канун войны с Речи Посполитой. Принял в ней участие и даже сражался в окрестности Борисовки под рукой царевича в 1707 году. Именно там он и получил повышение в чинах до целого полковника. За храбрость и распорядительность.

Война закончилась.

Старая служилая аристократия воспринимала таких как он трудно. Регулярно происходили конфликты, саботаж и манкирование приказами. Но царевич упорно продвигал подобных ему людей, стараясь освежить кровь военной и прочей аристократии теми, кто добился высокого положения сам, а не в память славных дел предков. Поэтому в 1709 году Осипа Фомича повысили до первого генеральского чина и отправили командовать Иркутским военным округом.

Самым далеким.

Самым спокойным.

Самым слабым.

И самым сложным именно с точки зрения управления из-за чрезвычайной удаленности подчиненных объектов.

Справится? Пойдет дальше. А на его место придет новый генерал, поднявшийся из низов. А если нет, то… Осип Фомич не хотел об этом думать…

Иркутский военный округ считался самым спокойным из-за того, что с халка-монголами русские давно замирились и спокойно торговали. Взаимовыгодно. Та самая Кяхта как раз на их территории и находилась. Этакая нейтральная площадка, где встречались купцы России и державы Цин. А прочие проблемы носили ситуативный и локальный характер. Да еще с середины XVII века шла малая война с чукчами. Но она велась где-то далеко и крайне ограниченными контингентами. Нося характер этаких эпизодических столкновений.

В остальном же тишь да благодать.

В отличие от Томского и Тобольского военного округов, где приходилось иметь дело с отражением непрерывных набегов со стороны степи. Каждый сезон — полноценная военная операция, как правило оборонительная. И тот же Томск в 1698 года осаду даже держал от степняков. Бии улуса Джучи и енисейские киргизы[3] проказничали непрерывно и с выдумкой…

Алексей Петрович, отправляя Осипа Фомича сюда, рассчитывал, что тот сможет проявить свои лучшие качества. А именно распорядительность. В том числе в канун предстоящих реформ сибирских военных округов.

А тут такое дело.