Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 12

Сам Павел подавал тут пример, в любую погоду оставаясь в мундире, да ещё и с непокрытою головой. Иной раз мы с Курносовым подолгу смотрели в окно, где папенька дрессировал его «гатчинские автоматы».

— Раз! Раз! Раз! Раз! — бесконечно повторял он ритм, с которым должны были шагать солдаты. Их было ещё немного, всего две роты; Павел, меж тем, громко мечтал про пехотный полк и пушечную батарею. Чем больше я на это смотрел, тем меньше мне всё это нравилось.

Маман, скучая за шитьём, то и дело присутствовала при этих упражнениях. Бывало, Павел ставил её в парке с открытым шёлковым зонтиком в качестве ориентира для солдат, и указывал маршировать «на великую княгиню». Наблюдая за ними, то из окна, то в столовой, я пришёл к убеждению, что они искренне привязаны друг к другу; впрочем, стала понятна и ограниченность маман, одна лишь позволявшая ёй любить такого странного чудака, как великий князь Павел Петрович.

Поскольку Курносов отвлекся на игры с сёстрами, я пропадал за книгами, оправдываясь большими заданиями, данными мне Де Ла-Гарпом. Несомненным преимуществом дворцовой жизни было наличие роскошных библиотек, что в Зимнем Дворце, что здесь, в Гатчине. Я много читал; совершенствовался во французском, тем более, что книги были почти все на французском или немецком языках. Маман, кстати, говорила со мною больше на немецком, и я смог практиковать разговорную речь. Надеюсь, к приезду императрицы я не буду выглядеть совсем уж тюфяком!

Глава 5

Прошёл февраль, и в самом начале весны Константин откуда-то притащил новую болезнь. Его моська с курносым, как у мопса, вечно шмыгающим носом, покрылась вдруг неровными красными пятнышками, и добрый доктор Бук сразу же диагностировал корь. Мнение это подтвердил и почтенный, многоопытный врач Карл Фёдорович Крузе, ученый, исследовавший свойства ртути, член Петербургской Академии Наук, коему шёл уже шестой десяток лет.

Видимо, от него заразился и я. К счастью, у меня корь протекала довольно легко — отделался небольшим повышением температуры и порошками, которые по настоянию врачей пришлось глотать наравне с Константином. Зато нас с братом разделили, чему я был несказанно рад, — наконец-то у меня нашлось время подумать и почитать в тишине и покое.

Что мне предпринять? С чего начать, чем продолжить? Как много вопросов… а дальше, я уверен, будет ещё больше!

Как вообще решаются все проблемы в мире? Предшествующий жизненный путь, учеба, пусть и в провинциальном, но всё-таки, ВУЗе, позволила мне выработать некоторые правила на этот счёт, применимые почти ко всем случаям. Сначала собирается подходящая информация — всё, что необходимо знать по проблематике для дальнейшей работы. Затем — начинаются размышления, анализ того, что удалось выяснить. При этом, бывает, я прихожу к выводу, что моих наличных знаний недостаточно для твердого и уверенного решения стоящей задачи: тогда надо раздобыть дополнительные сведения.

Третьим шагом можно считать поиск возможного решения — перебираются все возможные варианты, в том числе и самые экстравагантные. Затем следует принятие решения — обдумывание всех, ранее найденных вариантов, их сильных и слабых сторон, и выбор из них оптимального.

Пятый шаг — продумывание этапов и путей выполнения принятого решения, шестой — реализация, ну и, наконец, проверка результата: достигнуты ли искомые цели, и если нет — значит, надо возвращаться к первому пункту.

Понятно, раз я оказался на такой неожиданной и, прямо скажем, завидной позиции, надо сделать как можно больше для Отечества. Цесаревич — это уже «о-го-го», а император — вообще запредельный объем власти! Применив его правильно, можно облегчить участь десятков миллионов людей, спасти сотни тысяч жизней, далеко продвинуть вперед промышленность и науку, возможно, предотвратить кровавые войны, геноцид, эпидемии, ускорить развитие медицины, санитарии, открытие лекарств, да просто, вообще всё! Возможно даже, удастся повести дело так, что той вспышки, что забросила меня сюда, никогда не будет… Но вот, как? С чего начать, в данном случае?

Мне девять лет. Ко мне никто не относится серьёзно. Я не имею денег, не могу распоряжаться своим временем, не могу встречаться с нужными мне, интересными мне людьми. У меня на шее висит придурковатый братец, с которым мне надо общаться и играть; периодически я должен посещать еще более придурошного папашу, увлеченно превращающему своих солдат в механических, нерассуждающих болванов. В ближайшее время я вряд ли смогу повлиять на что-либо. Хотя…

Если правильно поговорить с «бабушкой-императрицей», может быть, получится хоть чего-то добиться уже сейчас? Приобрести какую-то самостоятельность, хоть немного приблизить то время, когда я смогу хоть на что-то повлиять? Каждый день на счету, каждая минута моего бездействия буквально стоит кому-то жизни! Я должен попытаться, просто должен, но так, чтобы, ни в коем случае не рисковать. Слишком высоки ставки!

Надо поговорить с ней… Да, решено. Но, рассказывать правду, пожалуй, не стоит. Прежде всего, могут признать сумасшедшим, со всеми проистекающими прискорбными последствиями. Во-вторых, даже если любящая бабушка мне поверит, как она отнесется к тому обстоятельству, что в тело обожаемого внука вдруг вселилась душа какого-то плебея-прощелыги, пусть даже, и из далекого будущего? Ведь получается, что чужой сын, чужой внук заместил родную кровиночку, а его теперь что, готовить на русский престол? А что бы тогда не первого встречного, какого-нибудь нищего или крепостного? Разницы никакой!

Нет, случившееся надо скрывать изо всех сил. Никто не догадается, если только я сам не признаюсь. Странности моего поведения — а они, непременно, будут, я не смогу в чем-нибудь не проколоться, ­— спишут на наследственность, на впечатлительность, на вредное влияние учителей. В сущности, мне повезло, что императрица сейчас в «длительной командировке». Когда она вернётся, конечно, заметит, что я изменился, — но ведь за полгода любой может перемениться, тем более — ребенок. А что касается гатчинского семейства, то они так редко меня видят, что для них перемены моего поведения тоже кажутся объяснимы.

А всё-таки хорошо, что рядом есть братик Костя! Я могу многое потихоньку узнать от него, могу примерятся к нему, иной раз даже попросту повторять его действия, и, тем самым, хоть немного скрыть своё невежество. Конечно, знаний французской грамматики и умений танцевать котильон мне это не добавит, но, хотя бы поможет скрыть большую часть моего невежества. А французский и танцы надо срочно нагонять!

В то же время, чтобы уже сейчас повлиять хоть на что-нибудь, надо проявить себя, показать, что я непростой мальчишка девяти лет, что мне можно доверить государственные деньги, распоряжаться своим временем, можно освободить меня от опёки горбоносого старика, что к советам моим надобно прислушиваться, а может быть, даже дать мне в ведение какие-то учреждения или ведомства, не привлёкшие внимания жадных и вороватых фаворитов… Заманчиво!

Как я краем мозга припоминаю, в конце 18 века была популярна всякая мистика. Калиостро, месмеризм, магические ритуалы масонов… Правда, Екатерина, дама здравомыслящая, нисколько во всё это не верила, но и полностью рациональной её тоже не назовешь. Если облечь это в правильную оболочку, наверняка можно попробовать.

И, да, вот ещё что. Пожалуй, не стоит допускать до власти папеньку, любителя шагистики и вахт-парадов. Ничего хорошего из этого не выйдет, я же окажусь на неизвестное количество времени отстранен от государственных дел. Ни к чему это, вообще ни к чему!

День за днём, разглядывая черно-белые, похожие на гравюры карты Российской империи, пытался я вспомнить, где у нас находятся залежи полезных ископаемых, чем примечательна та или иная губерния или местность. Донбасс. Кузбасс. Курская аномалия. Гора Магнитная на юге Урала. А где у нас золотые прииски? На Урале, вроде бы, что-то было… Восточная Сибирь, что-то в районе Магадана. «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах». Знаменитый Ленский расстрел, то ли в 1906, то ли в 1907 году, — попавшие под пули рабочие были с золотых приисков. Значит, где-то на р. Лена. Очень немаленькая река, с ума сойдёшь, пока отыщешь, где конкретно на её берегу лежит это золото! Где-то в Калифорнии. Где-то на Аляске. И всё — где-то.