Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 18

— Жаль, что мы едем не по этакому пути — добродушно усмехнулся Сакен, а Самборский до самой станции рассказывал всем, как здорово и удобно устроено всё в этой далёкой стране.

Следующая остановка была в Крестцах, где тоже стоял двухэтажный путевой дворец; третий день мы ночевали в Вышнем Волочке, четвертую ночь — в живописной Твери, и, наконец, на шестой день путешествия мы достигли «Петровского замка» совсем рядом с Москвою. Дорога утомила нас страшно, и даже Курносов, всегда бойкий и шебутной, теперь лежал на подушках и жалобно просил почитать ему про «царевича Хлора».

Подъезжая к Петровскому замку, мы уже оттуда, за шесть вёрст, увидели окраины Москвы — верхушки колоколен, выступавшие из-за холма, крыши домов в опушке цветущих садов. Петровский замок считается первым по выезду из Москвы путевым дворцом по дороге в столицу. Протасов сказал, что императрица, путешествуя из Петербурга в Москву и обратно, всегда останавливалась здесь, поскольку в самой Москве достойной резиденции у неё не было. Старый дворец в Кремле давно уже стоял в запустении и требовал ремонта, дворец в Коломенском был далеко на юг от города, а новая резиденция в Царицыно не понравилась Екатерине, и так и не была достроена. Тут мы день отдыхали; затем отправились в подмосковное село Коломенское, куда с Тулы уже подъезжала возвращавшаяся из своей долгой южной поездки императрица.

Отдохнув в Петровском, мы отправились в Коломенское прямо через Москву, в отдалении уже видимую из окон дворца — обширный город, полукругом раскинувшийся на огромном пространстве. Издали перед нами предстала великолепная картина бесчисленных церквей, башен, позолоченных колоколен и куполов, белых, красных и зеленых крыш; все это сверкало и горело в лучах солнца, предоставляя изумительный контраста с деревянными лачугами, которые виднелись между зданиями города. Местность была холмистая, лес кончался за несколько вёрст от города, сменившись лугами. Однако при ближайшем рассмотрении зрелище «древней столицы» оказалось очень… своеобразно.

Сначала на пути нам встретилась застава — два высоченных столба с фонарями, обозначавших проезд в город. Перед въездом в город скопилось множество подвод; возницы либо болтали друг с другом, собравшись в кучки, либо сидели по кабакам, видимо, специально для такого случая тут и построенным. Мы проехали, конечно, вне очереди благодаря сопровождавшему нас Пете Салтыкову, предъявившему на заставе нашу «подорожную». Остальным ожидавшим проезда путешественникам так не повезло — каждую телегу внимательно досматривали, что занимало уйму времени. Впрочем, возницы, как я заметил, времени зря не теряли — достав из специально запасенных мешков сено, раскидывали его прямо перед лошадьми, и, пока двигалась очередь, сами шли в кабак.

Для меня настоящим шоком стало то, что Москва по сию пору была окружена земляным валом и рвом, будто и сейчас ещё опасались нападения татарских орд. Удивило и то, что специальные чиновники и пожилые солдаты из инвалидной команды тщательно досматривали на въезде все фургоны и телеги. Я, как историк, прекрасно помнил, что внутренние таможни отменила еще Елизавета Петровна, за что купцы преподнесли ей в дар бриллиант на золотом блюде. А это тогда что за люди шмонают наши пожитки?

— Что это за место? — спросил я у Протасова.

— Застава, и Камер-Коллежский вал, Ваше Высочество!

— Гм. А зачем они?

— Тут досматривают лиц, в город въезжающих, на предмет разного рода контрафактной продукции. В Империи нашей выделка и торговля водкой и солью подлежат особым правилам — осуществляется сие исключительно через откупщиков. Вот и проводят на заставах досмотры, дабы не везли в города незаконно выкуренную водку. Также, вал защищает от проникновения в город разбойников!

Внутри городской черты, впрочем, Москва напоминала скорее большую деревню. Вдоль улиц тянулись одноэтажные домишки, в большинстве своём довольно ветхие. Только ближе у Кремлю стали попадаться каменные дома богатых людей, служившие островками в этом море бревенчатых хижин и садов. Тут и там попадались церкви, возносясь маковками и крестами над окрестными постройками. Их было какое-то невообразимое множество, причём стояли они часто сразу по нескольку штук в одном месте.

Улицы наполняли самые разные личности: крестьяне в армяках, ямщики в странных четырёхугольных шапках, татары, армяне, и еще бог знает кто. У питейного заведения, увенчанного двуглавым орлом, попались нам пара пьяных мастеровых, пытавшихся, видно, добраться до дома; один из них был по пояс голый, лишь в онучах и портках, очевидно, пропив с себя даже рубашку.

Затем выехали мы на луг с пасущимися козами, неширокой полосой тянувшийся вдоль земляного вала. Оказалось, это вторая линия московских укреплений, а перед ними, как обычно, оставляли свободно простреливаемое пространство.

* * *

Проехав этот пояс, мы оказались в центре Москвы. Под колёсами загремела булыжная мостовая; чуть дальше улица получила и деревянные тротуары. Стало попадаться больше двухэтажных каменных строений; всё реже на улицах попадались люди в чисто русской одежде, уступая господам во «французско-нижегородском» платье. Женщин на улицах было мало: видно, что Москва была всё ещё много патриархальнее Петербурга. Зато детей шарахалось великое множество. Вообще, в путешествии этом мне казалось, что страна наша населена в основном детьми

— Как называется эта улица? — спросил я Протасова. Тот не знал; спросили прохожего, молодого парня в добротном кафтане иноземной ткани, видимо, купца или приказчика.

— Тверская, ваше сиятельство! — ответил он, сдёргивая шапку.

Вдали уже показались покрытые извёсткою кремлёвские башни. Чем ближе мы подъезжали, тем неопрятнее они выглядели. Видимо, от дождей побелка отваливалась кусками, и стены приобретали пеструю бело-красную расцветку. Кое где в углах примыканий башен и стен виднелись зеленеющие деревья, растущие прямо на стенах и башнях Кремля.

Вновь мы выехали на открытое пространство, переезжая через какие-то пруды. Самое удивительное, что в них копошились люди с лопатами и рыболовными сетями!

— Это Неглинная, Выше высочество — сообщил мне Остен-Сакен. — Верно, чистят от мусора перед приездом Ея императорского величества!

Глядя на эти зловонные, покрытые ряской останки когда-то, видимо, красивой реки, я понял, почему в будущем её закатали в трубы. Иной объект проще разрушить до конца, чем восстановить!

На другой стороне Неглинной виднелись невысокие бастионные валы. Похоже, наместник нешуточно думает защищать город в случае вторжения неприятеля. Странно, почему при таком раскладе Москву сдали Наполеону безо всякого сопротивления примерно тридцать пять лет спустя…

Глава 8

Наконец мы поехали вдоль Кремлёвской стены. Впереди показались витые маковки храма Василия Блаженного. Неужели мы едем по Красной площади? Да нет…это какой-то сюр!

От этого знакомого всем нам места осталась только брусчатка — немного выпуклая плитка, звонко гремевшая под копытами лошадей и колесами нашей кареты. Большая часть площади была застроена лавками, и только та её часть, что примыкала к кремлёвской стене, была загорожена и свободна от торгового и праздношатающегося люда. Зато здесь стояли десятки артиллерийских орудий разной конструкции и размеров!

Костик аж завопил от восторга:

— Ой, смотрите, пушки! Карл Иванович, пушки!

— Тут, подле древних стен сих, хранится артиллерийский парк — пояснил нам Александр Яковлевич.