Гарриет - Купер Джилли. Страница 37

После обеда Кит уснул на диване, Ронни и Ноэль повезли детей в кафе, Кори заперся у себя в кабинете, а Гэрриет наконец-то осталась наедине с грязной посудой и со своими перепуганными мыслями.

Вернувшись, Ноэль зашла в кабинет Кори, однако через минуту опять появилась в гостиной, мрачнее тучи, и сразу же отправилась наверх переодеваться. Они с Ронни ужинали сегодня у каких-то знакомых.

В восемь тридцать Ронни обеспокоенно вышагивал по гостиной.

— Не знаю, как к этому относился Эрскин, но я просто в растерянности, — пожаловался он Киту и Гэрриет. — С ней никуда невозможно попасть вовремя. Мы сегодня ужинаем с друзьями моего отца. Ей-Богу, мне так неловко, что немолодым людям придется нас ждать.

— Лично я, — сказал Кит, хрустя картофельными чипсами, — посоветовал бы относиться к ней, как к десятилетнему избалованному мальчишке.

Вышел Кори и, не говоря ни слова, налил себе стакан виски.

— Как работа? Продвигается? — спросил Кит.

Кори пожал плечами.

— Так себе. Сегодня я в основном вычеркивал написанное вчера. Очень полезное упражнение, укрепляет запястье.

— Какое такое упражнение укрепляет запястье? — послышался певучий насмешливый голос, и в гостиную вошла Ноэль.

Кори резко втянул в себя воздух и окаменел. Ронни закашлялся над сигарой.

— Боже правый! — сказал Кит.

Ноэль была в совершенно прозрачном черном платье. Лишь бедра отчасти прикрывало легкое облачко страусиных перьев, все же ее тело и роскошные полные груди жемчужно мерцали за легкой черной вуалью. Ее светлые волосы были зачесаны наверх; вокруг шеи, в ушах и на запястьях сверкали бриллианты. Словом, зрелище было просто ошеломляющее.

Кит Эрскин первый пришел в себя..

— Так это твой портрет я видел на днях на афише перед входом в «Раймонде ревю бар»? Не знал, что ты пошла работать в кабаре.

Ронни Акленд растерянно моргал.

— Ноэль, дорогая, мы едем к друзьям моего отца, они люди очень простые — ты уверена, что это то, что надо?..

Кит плеснул себе виски.

— По-моему, не стоит беспокоиться, — сказал он Ронни. — Люди старшего поколения, кажется, убеждены, что актриса и должна выглядеть, как проститутка.

Ноэль плотно сжала губы.

— Ронни, будь добр, сходи за моей шубой.

Едва Ронни ушел, она обернулась к Кори, который все еще стоял неподвижно, как каменное изваяние.

— Ну, милый, как я тебе нравлюсь? — тихо спросила она.

Кори подошел к ней ближе и медленно осмотрел ее с головы до пят. Гэрриет видела сбоку его сжатые кулаки и щеку, которая подергивалась от напряжения. Невыносимую тишину нарушало лишь тиканье старинных часов. Наконец он протянул к ней руку и сказал:

— Прощай, Ноэль.

— Ты не сможешь так со мной проститься, — медленно сказала она, и желтоватый блеск в ее глазах сделался ярче.

— Смогу. Смогу, — упрямо повторил он, словно убеждая в этом себя самого.

В гостиную уже спешил Ронни Акленд с шубой.

— Идем, дорогая. — Он так торопился прикрыть голое тело Ноэли, что по дороге опрокинул маленький столик. — Мы и так уже неприлично опоздали.

В прихожей ждали дети: Джон стоял молча, с неподвижно-восковым лицом, Шатти явно еле сдерживала слезы. Увидев мать, она метнулась к ней, и полы ее красного халатика разлетелись в стороны.

— Мамочка, не уходи, пожалуйста, не уходи! — Обхватив обеими руками ноги Ноэль, она разрыдалась.

Ноэль попыталась мягко ее отстранить.

— Мне надо идти. Осторожнее, ты порвешь мне колготки.

— Мамочка, мамочка! — горестно всхлипывала Шатти. — Я не хочу, чтобы ты уходила. Когда ты вернешься?

— Пока не знаю, мой ангел. Веди себя хорошо.

С Кори Ноэль больше не разговаривала, но, уже садясь в «Роллс-Ройс», она неожиданно обернулась к Гэрриет.

— Всего хорошего. Я обязательно расскажу Саймону, что видела вас.

Когда машина отъехала, Шатти заревела в голос.

— Тс-с! — шептала Гэрриет, поднимая ее на руки. — Не грусти, малышка, скоро вы опять увидитесь.

Кори, хлопнув дверью, прошел к себе в кабинет.

Как было бы хорошо, если бы утешить его было так же легко, как Шатти, думала Гэрриет.

Вскоре после Ноэли уехал и Кит, предварительно оставив Гэрриет свой лондонский адрес и телефон.

— Будут какие-нибудь проблемы — звони. Кори, конечно, тоже сейчас несладко, но ты тут так за всех болеешь, что, боюсь, в конечном итоге тебе придется хуже всех.

Ужинать Кори отказался, и Гэрриет, вконец вымотанная после долгого дня, решила лечь пораньше. Однако уснуть ей так и не удалось. Ворочаясь в постели, она снова и снова спрашивала себя, что она чувствует к Саймону, но образ Саймона почему-то все время расплывался, мысли возвращались к Кори и к тем мукам, которые ему приходится терпеть.

И почему я не могу влюбиться по-человечески, в того, кому нравлюсь сама? — обреченно думала она.

Около полуночи разразилась гроза. Полыхали молнии, и тут же, без всякого перерыва, раздавался оглушительный грохот. Гэрриет вышла проверить, не проснулся ли кто из детей. И очень вовремя: из комнаты Джона доносились тихие всхлипывания.

Она вошла и включила свет.

— Ну что ты, заяц, это просто гроза, — говорила она, обнимая Джона. Вытянуть что-то из этого молчаливого ребенка было так трудно, что лишь через несколько минут она поняла: гроза тут ни при чем. Джон мучился и страдал из-за разрыва родителей. — Я знаю, как тебе сейчас тяжело. А насчет слез ты не беспокойся: в таких случаях все плачут. И потом, до сих пор ведь ты держался как настоящий мужчина.

Джон шмыгнул носом.

— Ты правда так думаешь?

— Да. Ты похож на своего отца — он тоже настоящий мужчина.

— Тогда почему мама хочет выйти за этого противного Ронни? Почему она больше не любит папу? Он что, сделал что-то не так?

— Он все делал так, но иногда люди просто перестают любить друг друга. В школе ведь тоже так бывает: скажем, в прошлой четверти ты с кем-то дружил, а в этой даже не можешь понять, что ты в нем видел раньше.

Джона недоверчиво моргнул.

— Так это то же самое?

— В каком-то смысле, да. У меня так вышло с отцом Уильяма. Я так любила его — а он меня перестал. Просто перестал любить, и все — не потому, что я сделала что-то не так.

— А ты… никуда от нас не уйдешь? — спросил Джон.

Гэрриет покачала головой.

— А может, тебе выйти замуж за папу, как Шатти сказала? — оживился Джон.

— Но ведь он не хочет на мне жениться — так что в итоге может получиться то же самое. Жениться стоит, только если очень любишь.

На постель упала чья-то тень, и Гэрриет обернулась. Над ней стоял Кори.

— Привет, — сказал Джон.

— Пойду сделаю тебе горячего шоколада, чтобы ты уснул поскорее, — сказала Гэрриет и выскользнула из комнаты.

Когда она вернулась, Джон уже засыпал.

— Не уходите, — сонно пробормотал он. — Останьтесь оба, и ты и ты… Па, Гэрриет тоже тяжело, помоги ей…

Глаза Гэрриет вдруг переполнились, и слезы поползли по щекам. Она присела на кровать и отвернулась, чтобы Джон не видел ее лица. Ладонь Кори, горячая и сухая, легла на ее руку.

Гэрриет застыла, почти не дыша. Он был так близко, но желание оказаться еще ближе бесстыдно пульсировало в ней. Она отвела взгляд, чтобы он не мог прочесть это желание в ее глазах.

— Уснул, — сказал Кори.

Гэрриет неловко поднялась на ноги и, не говоря ни слова, вышла из комнаты. В коридоре Кори догнал ее и, взяв за плечи, развернул к себе. Свет из спальни падал на его лицо, постаревшее за один день.

Боже, как он несчастен, подумала Гэрриет.

— Все это так тяжело для тебя, — с трудом выдавила из себя она.

— Для тебя тоже, — тихо сказал он и просто, и спокойно, будто и не могло быть иначе, притянул ее к себе.

— Не плачь, моя хорошая.

Остатки ее сил улетучились.

— Не плачь, — повторил он. — Мы нужны друг другу, и глупо делать вид, будто это не так. Ну, маленькая моя? Увидишь, скоро у нас с тобой все устроится.