Другие. Возрождение - Хаген Тесс. Страница 15

— Льё не понравится эта затея. Пальто слишком много значит.

— Чьё оно?

— Экзистенциалиста, из-за которого он и встал на путь отступничества.

Лицо Ады помрачнело. Она явно вспоминала ту историю, но спустя мгновение изменилась, улыбнулась и сбросила с себя пальто.

— Ладно. У меня есть что-то подобное, ты, кажется, привозил.

— Неугомонная птичка…

— Озабоченная ещё скажи, — рассмеялась она.

По дороге я прихватил кисти и парочку холстов на случай, если Льё задумает снова портить мои стены. Первая часть плана выполнена. Осталось ещё две.

Всё же оказаться дома — хорошо. Эту квартиру я устроил так, как всегда хотел: есть и свободное пространство и даже некоторый уют. Правда кухня теперь испорчена, но это можно пережить. Главное, чтобы Льëтольв не добрался до спальни. Хотя не думаю, что ему чем-то мешают мои искажения.

Ада проявляла чудеса перемен настроения — напевала что-то на кухне, пока варила нам кофе. Я кожей чувствовал, как ей хорошо, но вместе с тем — страшно. Птичка наверняка задумала нечто сомнительное. Вообще, она довольно предсказуема, так наивно по-женски. Мне жаль, что её личность настолько искажена, что настоящая Ада проявляется с трудом и очень редко. И хорошо, что сама она не знает истинных масштабов того вреда, который нанёс ей Сёртун. С этим очень сложно смириться, если вообще возможно. Да, мы со Льё тоже прилично искажены, но по собственной инициативе, ради сохранения жизней, а не из-за чьего-то больного желания скрыть грехи.

Я закинул вещи экзистенциалиста в шкаф, холсты и кисти поставил под окном в гостиной и пробрался на кухню к Адочке, незаметно поймав её в свои руки. Она весело рассмеялась и наградила меня сочным поцелуем.

— Ден, поставь стол на место, пожалуйста. Кофе готов, хочу по-человечески его выпить.

— Да уж, Льё постарался, конечно, — я вернул мебель туда, где ей положено быть, и мы устроились вместе за столом. Ада уселась мне на колени и наслаждалась ароматным кофе.

— Красиво же вышло? — она кивнула на стену.

— И символично…

— Как думаешь, это точно не искажение?

— Точно. Даже не переживай. Не стал бы он…

— А что у него было с Майей? Расскажешь?

— Уже ведь обсудили, лапушка…

— Искажения и прочее — это ерунда, — бесчувственно отметила Ада, — а вот всё остальное… Как думаешь, у них было что-нибудь интересное? Ты должен знать!

— Спроси у Льё, а?

— Значит было…

— Это так важно?

— Не знаю. Возможно, — она пожала плечами. — Я думала, что он не такой.

— Он такой, каким нужно быть в данный момент. А о природе его истинных чувств можно только догадываться. И то… Даже я не всегда знаю, где он играет, а где нет. После стольких лет… — я поцеловал её в плечо и почувствовал себя котом, который трётся о хозяйку, чтобы и свою любовь проявить и заслужить немного ласки в ответ. Осталось ещё заурчать.

— Ден, — Ада отставила кружку и села так, чтобы обнять меня ногами. Её нежные пальчики скользили по татуировкам, а глаза растерянно следили за ними. — Что мы теперь будем с тобой делать?

— Жить, лапушка. Я помогу Льё с влиянием, а дальше… Время покажет, — я улыбнулся, хотя вышло, наверняка, грустно.

— А как же частичка?

— С таким я никогда не сталкивался… Даже не слышал, что это возможно. Давай просто подождём?

— Как думаешь, со мной ничего не случится? — она остановила тревожный взгляд на моём лице.

— Не должно. Мы же с тобой — огонь, — я легонько чмокнул её, безо всяких намёков, просто, чтобы поставить небольшую точку. Но Ада продолжала задавать вопросы.

— А Льё? Если он узнает? — она прилегла мне на грудь, тяжело дыша. — Да и вообще, я ведь так и не смогла выбрать…

— Птичка, нужно просто подождать. Не торопи события. Ладно?

— Ты изменился, Ден, — вдруг поменяла тему Ада. — Когда мы познакомились, ты был другим. Таким дерзким и даже грубоватым. А теперь мы все другие. Иногда я не узнаю даже себя, знаешь, пытаюсь вспомнить что-нибудь из детства или юности и не могу. Будто бы воспоминания стёрлись или потерялись где-то. Когда я была маленькая, то любила рисовать мелом на асфальте перед домом. Вот если утром там появлялось солнышко и цветочки, то к обеду из-за прохожих рисунки превращались в разноцветную дымку. Так и с моими воспоминаниями. Фениксом быть трудно… Из-за этой работы, из-за того, что приходится видеть, жизнь кажется слишком серой и незначительной. Как можно спокойно жить, когда рядом творится невесть что? Может, эти впечатления, от влияний, просто замещают то, что когда-то со мной было? Потому что их больше, они ярче. Ден?

— Может и так, лапушка. Ты натерпелась столько всего, что я прекрасно могу понять твой мозг в стремлении забыть ту часть жизни. Правда, от себя не спрячешься. Когда-нибудь ты всё вспомнишь, всё доброе и светлое, что с тобой случалось.

Она только вздохнула, и я решил отнести её в спальню. Пусть отдохнёт. Льё задерживался, да и будет лучше, если Ада не узнает во сколько он придёт и что расскажет.

Я устроился на кровати, лениво пролистывая соцсети — давно не заглядывал туда, птичка за это время успела сбегать в душ и вернулась в одном только полотенце. Конечно, было бы неплохо продолжить начатое в машине, но уверенности в желаниях Ады у меня не было. Ей трудно, гораздо труднее чем мне или Льё, потому что мы давно смирились со всем, даже с тем, о чём не могли подумать.

Ада скинула полотенце и перебирала вещи в шкафу, наверное искала пальто, похожее на то, что было у Льё. Он хранил его очень давно и всё никак не решался выкинуть. Когда-то оно принадлежало его единокровному брату, тоже экзистенциалисту. Отношения у них не ладились, отчасти из-за того, что я достался именно Льё, хоть это и по праву — лучшая сущность сильнейшему. Может, от отчаяния, может, от вечного чувства соперничества, этот мелкий экзистенциалист влез в конфликт между людьми, да ещё и в буфере, и применил силу. Да-а-а. Сложный был момент, мы пытались как могли исправить ситуацию, но поплатились изгнанием. А брат — жизнью. Хотя, он сам так решил. Мне кажется, что Льётольв до сих пор винит себя, правда никогда в этом не признается.

— Ден! — голос Ады вывел меня из задумчивости, я отбросил телефон и взглянул на неё: помню, это лёгкое летнее пальто первым вытащил из её шкафа, когда собирал вещи. Насыщенного тёмно-бордового цвета, с крупными стилизованными застежками на груди, длинное, с золотыми крошечными языками пламени по подолу.

— Ты великолепна, птичка.

— Жаль, некуда его выгулять. В форме не люблю появляться на заданиях… Хотя, — она призадумалась, туманно глянув поверх меня в окно, — для битвы с вашим супер-влиянием подойдёт. Красиво. Броско.

— Нравится тебе красоваться, — улыбнулся я.

— А почему нет? Если есть, что показать? — Ада выставила голую ногу вперед, уперев её в кровать. — Мне кажется, я схожу с ума от происходящего.

— Кажется, кому-то просто надо отвлечься, — я поднялся, схватил её за талию и увлёк на кровать.

— И ты, конечно, знаешь, как?

— Ещё бы, — теперь мне ничего не мешало идти к намеченной цели. Я провел рукой по её бедру, забираясь выше, откровенно обозначая свои желания.

— Хочешь опять получить обвинения в озабоченности?

— Да плевать. Что поделать, если когда ты рядом, я не могу себя контролировать.

— Будто я могу, — Ада перелезла через меня и упала в подушки.

Только я попытался добраться до неё, как в прихожей громко хлопнула дверь — похоже вернулся Льё. Он что-то бубнил, шумно сбрасывал обувь, дергал не в ту сторону дверь в ванную, гремел посудой на кухне и даже умудрился что-то разбить. Мы с Адой молча смотрели друг на друга, пока она не прошептала:

— Пойди, поговори с ним. Что-то произошло…

Мне совершенно не хотелось сейчас видеть Льё, а тем более говорить с ним, но это безобразие нужно было прекратить. Он и так умудрился превратить мою квартиру в чёрти что.

Света ни в прихожей, ни на кухне не было. Льётольв ползал около окна, собирая с пола осколки, не жалея своего костюма.