Прорыв осады - Огай Игорь. Страница 19

– Почти… – хмуро отозвался тот. – Качества не обещаю, сами видите, на живую нитку все. И скорость вряд ли будет синхронная.

На экране ноутбука перед ним прыгали гистограммы звукозаписи. Пристроенный рядом орихалковый брусок едва не свалился с табурета, но был подхвачен прежде, чем поотрывались распаянные по всей его поверхности провода.

– Да пусть хоть какая-нибудь скорость будет, – скептически сообщил Федор. – А то ведь совсем не заработает.

Николай хмыкнул и пожал плечами. Не заработать, похоже, действительно могло.

– Так, теперь потише, пожалуйста, – он предупреждающе поднял руку и с детской непосредственностью обратился к контактеру: – Ну-ка скажи еще что-нибудь. Не понимаешь? Как звать хотя бы?

Обнаружив интерес к своей персоне, египтянин вяло попытался привстать, но движения его были слишком нечеткими, анестетики явно еще не выветрились, но боль уже давала о себе знать. Бульон плеснулся на простыню, сквозь зубы контактера прорвался стон. Впрочем, уже через секунду он снова разлепил свой зрячий глаз и заговорил заплетающимся языком. Десяток слов не вызывали ровно никаких ассоциаций. А еще через пару секунд ноутбук разразился серией резких каркающих звуков.

Сергеев понимающе усмехнулся, Шеф поморщился. Контактер замолчал и уставился на компьютер, даже одним глазом умудрившись выразить крайнюю степень изумления.

Однако реакция Николая оказалась вовсе не такой, какой можно было ожидать:

– Отлично! Теперь частотки чуть-чуть…

Несколько торопливых движений пальца по тачпаду, пара нажатых клавиш… Потом он схватил брусок, шевеля губами, отсчитал какой-то проводок и без пощады отодрал его от припоя.

– Лишняя точка экстремума, – туманно пояснил он в ответ на тяжелый взгляд Шефа. – Сигнала не дает, только помехи в стоячую волну… – И снова контактеру: – А ну повтори!

Не в силах проявлять большее недоумение, чем земляне, пришелец промямлил еще несколько слов. Гистограммы дернулись, моргнул индикатор диска, и из динамика компьютера внезапно донеслось:

– Ты говоришь языком восточных варваров. Я не знаю его.

Шеф встрепенулся, Филиппыч смачно хекнул и шлепнул себя по коленке в стиле: «Во дает молодежь!» У Сергеева в дверях отпала челюсть.

– Не понимаешь? – удивился Николай, не обращая внимания на эти проявления признания его таланта. – А должен вообще-то.

Он всмотрелся в экран, передвинул пару каких-то ползунков. Потом перевернул компьютер, потрогал разъемы, прощупал кабель к какой-то пластмассовой коробке, от которой, оказывается, и тянулась разноцветная «коса» проводов к орихалковому бруску. Потом хлопнул себя по лбу, достал из заднего кармана брюк микрофон и приладил сбоку от экрана.

– Встроенный я вчера сжег, – доверительно сообщил он почему-то Павлу. После чего развернул микрофон к Шефу и тиснул на клавиатуре кнопку.

Потапов понял. Он зачем-то встал, помедлив секунду, подобрал свой табурет, поставил его поближе и снова уселся. Сколько лет он мечтал вести переговоры с чужими ветвями без участия Ассамблеи, только лишь от имени отдела? Пожалуй, столько, сколько существует сам отдел. И – вот оно. Не отчет совету безопасности, не требование, не нота протеста, заведомо бесполезная… И даже не собеседование о приеме на работу в Ассамблею – разговор землянина и пришельца, где стороны хотя бы на предварительном этапе равны в правах и возможностях.

Вот только контактер беспомощен и едва ли уполномочен на что-то серьезное. Повод к разговору до отвращения примитивен, почти что допрос. Да и больничная палата вместо колонного зала… Так, наверно, и сбываются самые сокровенные мечты. Буднично. В рабочем порядке.

Потапов вздохнул и произнес:

– Как ты себя чувствуешь?

Павел невольно отметил это «ты». Не от недостатка уважения, просто рекомендованный Ассамблеей стиль поведения при первом контакте. Очень многие пришельцы воспринимали «вы» лишь как множественное число.

Ноутбук снова хрустнул, моргнул, и через секунду слова Шефа зазвучали уже из артефакта атлантов. На языке египтянина. Тот вздрогнул, уставившись на вибрирующий со звуковой частотой брусок, издающий ужасные, но, должно быть, вполне понятные звуки. А выслушав до конца, вперил прояснившийся на несколько секунд взгляд своего единственного глаза в Шефа.

– Техники совсем не знают, – тихонько прокомментировал Николай, наклонившись к Павлу. – Но не полный увалень, сейчас сообразит…

Микрофон не уловил этих слов, и ноутбук без помех выполнил обратный перевод.

– Слишком хорошо для того, кто осужден Анубисом на муки, – через силу произнес пришелец. – Ты его служитель? Тогда где твоя шакалья голова и почему ты не ведешь меня в шатер Осириса на суд сорока божеств?

Сквозь боль и наркотики в его голос прорывался не страх и не благоговейный ужас. Скорее настороженное любопытство. И… сарказм.

Шеф прикрыл рукой микрофон, оглянулся на Филиппыча. Тот пожал плечами:

– Ну а что? Может, так и лучше. Анубис, царство мертвых… Заплести ему извилины сейчас пара пустяков. Пусть падает ниц и выкладывает что нужно.

– Не упадет, – неожиданно для самого себя выдал вдруг Павел. – А если упадет, то прикинется. Он же сейчас издевается над нами. Так, как может.

– Ага, – подал от двери голос Сергеев. – По-древнеегипетски.

Потапов снова вздохнул, качнул головой.

– Ладно, молчите все. Толка как от козла… – он придвинул микрофон и четко проговорил: – Здесь нет шатра Осириса и сорока богов. Мы – люди, как и ты. Другие люди. Но мы все-таки можем умерить твою боль, если терпеть нет сил.

Все-таки это было очень неудобно – разговор через двух переводчиков. Ответ на русском зазвучал только через минуту:

– Нет сил, – подтвердил контактер. – Но я скиталец Анубиса.

Видимо, это следовало понимать так, что помощь пока не нужна, и Потапов продолжил:

– Ты помнишь, как попал… в наш мир?

– Как и прочие скитальцы. Толстый Тутмос вонзил меч в мое ложе, и я умер для верхнего мира. Только так можно ступить на тропы царства Осириса.

Филиппыч скептически хмыкнул, подозревая в сказанном лишь игру речи.

– Вполне может быть, – не оборачиваясь, отозвался Шеф. – Каждая раса пробивает проколы по-своему… И по-своему трактует результат. Тропа Осириса ничуть не хуже межвероятностного канала.

– Да мне плевать на эти тропы! – неожиданно высказался Семен. – Не до них сейчас. Лучше пусть скажет, был на том складе ящер или нет?

Микрофон был не слишком чувствительный, но Филиппыч говорил громко, и артефакт атлантов послушно завибрировал, озвучивая на древнеегипетском обрывки фраз.

– Бестолочь, – прокомментировал Шеф через плечо, шипя, словно смарр.

Контактер прислушался к переводу, непонимающе моргнул пару раз. Потом, видимо, сложил два и два и произнес:

– Жрецы готовят нас предстать перед богами, но они ошибаются. Хранитель ложа прав. Здесь не живут боги, а вы не слуги Анубиса. Те могут быть жестоки, но не так бессмысленно.

– Что они хотели от тебя? – произнес Шеф. Уточнять, о ком речь, он уже счел излишним. – Какие вопросы задавали?

Египтянин покачнулся, мотнул головой и окончательно откинулся на подушки. Запас сил, должно быть, был не бесконечен даже у божественных скитальцев.

– Они ничего не хотели, – выдавил он, прикрыв глаз. – Ничего не спрашивали. И ни за что не наказывали, потому что не обвиняли.

– Ну вот последнее как раз спорно, – заметил Филиппыч, тщательно регулируя свою громкость. – Могли бить просто за то, что чужак.

– Или чтобы поторопить нас, – вставил Павел.

– Каким образом? – осведомился Шеф. – Мы не ящеры. Возможно, где-то в здании есть аппаратура, позволяющая уловить эмоциональный всплеск, но мы ее пока не обнаружили.

– Бандиты могли этого не знать, – произнес Сергеев. – Ну и… мы же без всякой аппаратуры знали, что парня скорее всего убивают.

– Чушь, – фыркнул Филиппыч. – Им было что-то нужно конкретно от него.

Он кивнул на контактера, все больше утрачивающего связь с реальностью.