Холпек (СИ) - Балашов Максим. Страница 44

— Нет, пожалуй, я воспользуюсь своим правом отказа. Я всегда предпочитал сталкиваться с трудностями лицом к лицу, независимо от обстоятельств, и привык решать свои проблемы по- взрослому, сам, — с несокрушимой уверенностью и лёгким пренебрежением в голосе ответил Крас, продолжая насмехаться над Окуляром. — И где же ваши бойцы? Сегодня им придётся принимать пищу исключительно через трубочку, поскольку я намерен отправить их челюсти на необитаемый остров. И скорее всего, в отряде инвалидов по зрению сегодня ожидается пополнение, так я им глаза на жопы натяну, — откровенно грубо заявил Сергей, глядя на старосту.

— Отлично, великолепно, просто замечательно! — с широкой улыбкой на все тридцать два зуба возвестил староста. Он радовался так, словно только что узнал самую приятную новость. — Как всем известно, если победит ваш Хан Кви Су, все обвинения будут с него сняты, и он обретёт свободу, словно птица, вырвавшаяся из клетки. В случае же поражения его ожидает штраф в размере десяти золотых монет, блестящих, как утренняя роса на лепестках роз, в пользу пострадавшей стороны. Если же у него не окажется такой суммы, он сможет отработать её в трудовых шахтах, или же за него может вступиться поручитель, как верный соратник в трудную минуту, и заплатить оговорённый штраф. Есть ли у вас такой надёжный соратник? — обратился староста к Хану.

Сергей замялся, затем перевёл вопросительный взгляд на Марика, ища в его глазах поддержку или хотя бы намёк на следующий шаг. Вопрос старосты застал его врасплох, ведь о таких деталях они с Мариком не договаривались заранее. Марик же стоял с непроницаемым лицом и медлил с ответом, словно решил немного поиздеваться на Сергеем, заранее зная исход событий, но наконец сжалился.

— Да такой спутник есть, я за него заплачу! В случае проигрыша он отработает долг на моё усмотрение, — с достоинством, взвешивая каждое слово, произнёс Марик. В этот момент в глазах Сергея он стал не просто хозяином заведения, а настоящим покровителем и защитником, готовым взять на себя ответственность за судьбу своего подопечного.

— Замечательно, тогда у вас три минуты на поединок. Проигравшей будет считаться та сторона, которая первой отключится либо отправится на Т-точку. Если проиграет Хан Кви Су, у пострадавшей стороны будет ещё одна минута на отмщение в виде нанесения телесных повреждений, схожих с теми, что они получили при встрече у северных ворот, — безжалостно и сухо продолжал вещать староста, словно перечитывая древний и устоявшийся ритуал — жестокий, но справедливый.

— Постой-ка, Йен, это что за нововведения? Я не помню, чтобы мы принимали поправки в закон о сатисфакции, — с явным раздражением и недоумением возразил Марик. Он стоял, сложив руки на груди, всем своим видом осуждая нелегитимные действия старосты.

— Это вовсе не поправки, уважаемый Марик, а небольшая редактура, которая не требует голосования членов совета. Таким образом, я считаю, что процент сатисфакций снизится, а повысится количество обвинительных приговоров со штрафами. Соответственно, казна Предела будет пополняться быстрее, а преступники будут думать перед тем, как преступать закон. Собственно, что хорошо для Предела, хорошо и для общества, и тут нет спорного вопроса, который должны решать члены совета, — холодно ответил Йен, полностью уверенный в своей правоте. — Впрочем, вы можете изменить своё решение и поменять сатисфакцию на исправительные работы. — Не дождавшись ответа от Хана, Йен повернулся к бармену: — Марик, вы можете вынести вопрос по моей редактуре на следующее собрание совета, через месяц, но сейчас что-то менять поздно. Приговор оглашён, и должен вступить в законную силу, — староста говорил это с особым превосходством, будто победил Марика в очень долгой и напряжённой шахматной партии. Он буквально упивался своим величием и безнаказанностью.

— Нет, оставим всё, как есть. У нас планы на этого мужика. Мне не хватает одного вылазчика в следующую экспедицию. Хан парень надёжный, я таких сразу распознаю, так что лучше он отработает одиннадцать золотых у меня за год, чем десяток лет будет корячиться в шахте бесплатно. Начинайте своё представление, — зло ответил Марик.

В воздухе повисло напряжённое ожидание.

— Как пожелаете, господин член городского совета, — протянул Йен, его голос звучал мягко, но в каждом слове чувствовалась ирония. Он внимательно смотрел на Марика, будто пытаясь прочитать его мысли. — Я, признаться, удивлён, что ты сам собираешься в экспедицию. Насколько я помню, ты больше не ходишь на вылазки после того злополучного случая.

Голос старосты был спокоен, но его лицо то и дело кривились в ироничной улыбке, а в глазах читался насмешка, и всё это создавало образ человека, привыкшего к политическим интригам и способного ловко манипулировать людьми.

После тирады старосты атмосфера внезапно накалилась до предела. Бармен, обычно столь спокойный и собранный, вспыхнул неожиданным гневом. Его лицо мгновенно покраснело от злости, на что тут же обратили внимание все присутствующие. Казалось, он сейчас взорвётся и порубит на кусочки всех вокруг. Крас, несмотря на свою отвагу, даже немного испугался, ведь он всегда считал Марика человеком невероятно уравновешенным. Он не знал, о каком случае говорил староста, но было ясно, что в прошлом бармена были мрачные и трагические страницы, напоминание о которых смогло вызвать столь мощный всплеск эмоций.

Напряжение между собравшимися стало почти осязаемым и, словно тяжёлый покров, окутало каждого. Марик сжал кулаки с такой силой, что его и так белые костяшки побелели ещё сильнее, и капли крови начали просачиваться сквозь плотно сжатые пальцы. Он стал воплощением внутренней борьбы. Йен, с другой стороны, наслаждался происходящим, его глаза блестели от удовольствия, наблюдая за внутренней борьбой Марика.

Но вместо того, чтобы дать волю своему гневу, Марик закрыл глаза, сделал глубокий вдох, словно отмежёвываясь от реальности, и его лицо обрело прежнюю невозмутимость. Когда он вновь открыл глаза, его взгляд был спокоен, а голос звучал уверенно и без малейшего намёка на раздражение:

— Староста Йен, то, что произошло, осталось в далёком прошлом. Сейчас мы должны смотреть вперёд, а не возвращаться к старым обидам. Мне только непонятно, почему мы до с их пор медлим. Вы же куда-то спешили? Да и у меня есть дела, которыми я должен заняться.

Таким образом Марик не только продемонстрировал свою внутреннюю силу и мудрость, но и сумел укротить напряжение, витавшее в воздухе, возвращая ситуацию в русло конструктивного диалога.

— О-у, ты прав уважаемый. Грым, Скал, Фака, покажите этому чужестранцу, что не стоит обижать наших горожан.

После слов старосты атмосфера вокруг заметно изменилась. Когда толпа расступилась, словно море перед Моисеем, внимание всех мгновенно сосредоточилось на трёх внушающих ужас фигурах. Эти колоссы, словно вышедшие из древних легенд или кошмаров самого мрачного содержания, стояли теперь перед Красом во всей своей грозной мощи. Грым, Скал и Фака — их имена звучали, как приговор.

Каждый из них имел почти мифические размеры, их широченные плечи и выступающие мышцы говорили о нечеловеческой силе и выносливости. Отсутствие волос на их головах не делало их смешными, скорее, добавляло жестокости к их уже и без того пугающему виду. Их кожа, покрытая многочисленными шрамами и татуировками, говорила о бесчисленных битвах, в которых они участвовали.

Их глаза, холодные и безжалостные, сканировали пространство перед собой, словно ища цель для следующего нападения. Мускулы на их торсах играли и перекатывались при каждом движении, напоминая о мощи дремлющих в них зверей. Каждый шаг, который они делали вперёд, сопровождался тяжёлым глухим ударом, подчёркивающим их готовность к бою.

Эта троица была воплощением силы, мощи и беспощадности, и каждый, кто осмеливался встретиться с ними лицом к лицу, должен был готовиться к самой жестокой и безжалостной схватке в своей жизни.

Пока эти колоссальные фигуры двигались к центру арены, создавая вокруг себя атмосферу неотвратимости, Крас сосредоточенно анализировал ситуацию. Несмотря на свою внутреннюю готовность к схватке, он осознавал глубокий дисбаланс сил. Его разум быстро просчитывал вероятные исходы противостояния, раз за разом приходя к неутешительным выводам.