Холпек (СИ) - Балашов Максим. Страница 45

Победить в честном бою нечего было и думать, поэтому Крас уже приготовился усиливаться энергией и ускоряться, но вспомнил слова Марика, что ему необходимо проиграть бой. Сознавая риски, Крас сделал сознательный выбор: не идти ва-банк, а применить тактику, которая позволила бы ему избежать фатального исхода. Он укрепил свой энергощит, используя его, как невидимую броню, способную поглотить часть вражеских ударов. Это был его личный бастион, созданный из чистой энергии, сплетение светящихся нитей защиты, окутывающее его тело невидимым коконом. Снижение болевой чувствительности было не менее важной мерой. Всё это превратило его тело в более устойчивый к ударам инструмент, позволяя сохранять ясность ума даже под жестоким дождём ударов. Он готовился к борьбе, как истинный воин, сознательно принимая на себя роль пешки в игре бо́льшей, чем он мог представить.

Бой начался стремительно, три великана, казавшиеся неуклюжими горами мышц, оказались на удивление ловкими и шустрыми. Они, как по команде, организовали равносторонний треугольник с вершинами в виде себя. Такая расстановка не давала возможности для отступления, Краса буквально загнали в ловушку.

В этом треугольнике смерти каждый из бойцов действовал синхронно и методично, словно они были частями одного целого — механизма, настроенного на уничтожение. Их движения были точно рассчитаны, они использовали свои массивные тела как оружие, беспрерывно атакуя. Каждое движение было направлено на то, чтобы уменьшить пространство для манёвра противника, заставляя Краса постоянно находиться в движении, тратя свои силы.

Крас, оказавшись в центре этого хаотичного вихря насилия, прибегал ко всем своим навыкам и знаниям, чтобы уклоняться от сокрушительных ударов. Он, словно танцор на поле боя, уворачивался и скользил между своими гигантскими противниками, стараясь не дать себя захватить в железные объятия. Однако с каждым мгновением становилось всё труднее уклоняться от их атак, ведь ловкость и скорость великанов нивелировали его преимущество в техничности.

Тем не менее, даже находясь в таком затруднительном положении, Крас не терял надежды. Он пытался найти слабое место в их тактике, мгновение, когда сможет использовать их силу против них самих. Он искал щель, малейший просвет в их обороне, который позволил бы ему нанести хоть какой-то удар в ответ. Но великаны были хорошо обучены, и казалось, предвидели каждое его движение, делая побег из этого железного кольца практически невозможным.

Эта схватка стала испытанием не только физической, но и ментальной выносливости Краса, вынуждая его постоянно быть на грани, искать выход из безвыходной ситуации, даже когда шансы на успех казались иллюзорными.

Наконец он увидел ошибку одного мордоворота, поэтому разбежался и в прыжке ударил бойца двумя ногами в грудь. Но это действие не повлекло никаких последствий для соперника. Крас будто в каменную стену ударился, ему даже показалось, что в лодыжке хрустнуло. Времени на выявление внутренних травм не было, так что Крас моментально перекатился в сторону, спасаясь от ответного удара. Мордоворот пытался втоптать его в землю, ударяя по камням площади своим массивным сапогом. Сергей крутился как уж на сковородке, стараясь не попасть под сокрушительный удар. Он чувствовал, что адреналин зашкаливает, с каждым манёвром, с каждым уклонением он погружался всё глубже в этот бой, где не было места страху или сомнениям, только чистая реакция на мгновенно меняющуюся ситуацию. Он был как молния, вспыхивающая среди туч, предсказуемо непредсказуемая.

Двое других бойцов в это время с усмешкой наблюдали за этой комичной картиной. В какой-то момент им, видимо, надоело, либо время, отведённое на бой, подходило к концу, душегубы подбежали, схватили Краса за руки и поставили вертикально. Затем началось форменное избиение. Они по очереди наносили сильнейшие удары по корпусу Хана, толкая его в объятия друг друга, следя, чтобы тот не мог упасть на землю.

Удары приходились во все области тела, кроме головы. Скорее всего, это было сделано для того, чтобы Хан не отключился, и они могли отыграться на нём по полной. Он напоминал боксёрский мешок, на котором чемпионы отрабатывают приёмы. Хук справа по лёгким, прямой левый джеб в солнечное сплетение, двоечка по почкам, левый боковой с оттяжкой по печени. Даже с усилением энергощита Сергей чувствовал очень серьёзный урон и повреждения внутренних органов. Он пытался поднимать руки для защиты, но либо моментально получал сильнейшие удары по ними, либо их заламывали за спину.

Казалось, это могло продолжаться до бесконечности, но, по всей видимости, время подходило к концу, мордовороты решили закончить это кровавое представление. Двое из бойцов подняли Краса на ноги, держа подмышки, а третий, который начинал бой, со всего маха ударил Сергея кулаком в челюсть, сломав при этом нос и выбив передние зубы.

Последнее, что видел Крас, это кровь, которая заливала его глаза. И он отключился.

Глава 16

Настоящее время:

— Слушай Марик, я, конечно, всё понимаю, меня отделали под котлету. Но если даже это так, я сейчас не должен быть в таком жутком состоянии. Я чего-то не знаю? — в тишине комнаты, пропахшей запахами спёкшейся крови и наполненной нестерпимой болью, слова Сергея прозвучали как набат. Марик, сидящий у изголовья, даже вздрогнул и посмотрел на него с выражением глубокого сочувствия на лице. Он вздохнул, собираясь с мыслями, прежде чем ответить.

— Хан, — начал он, его голос звучал мягко, в нём было море сострадания, — твоё тело выдержало нечто большее, чем просто физическое воздействие. Во время боя тебе пришлось испытать ещё и энергетические удары. Невидимые глазу, они наносят гораздо больше вреда, чем физические. Они проникают глубоко в твою энергоструктуру, вызывая разрушения не только на физическом, но и на более тонком уровне. Троица буквально уничтожила твой энергощит. — Марик сделал паузу, поглядывая на Сергея, пытаясь оценить его реакцию. А затем продолжил: — И потом… Ты же помнишь, что староста дал целую минуту шайке Окуляра?

— Да, что-то такое было. Они что, воспользовались моей жопой? Или обоссали? Тогда я сгною этих сукиных детей. Они у меня пропишутся на Т-точке, — зло прохрипел Крас. — Твою мать, ещё и все зубы передние выбили, говорю теперь, как старуха, которая всю жизнь не знала, что такое гигиена полости рта. А ну-ка! А-а-а, больно!!!

После этих слов Сергей направил поток огромной, почти физически ощутимой энергии прямо в центр своей болезненно пульсирующей челюсти, при этом усиливая уже и так невыносимые страдания. Через слёзы и непрекращающиеся крики он собрал все остатки воли в кулак, стараясь сосредоточиться на одной цели — восстановлении своих зубов. Мучительная процедура, хоть и заняла всего несколько минут, для Сергея растянулась на целую вечность, став испытанием его духа и тела на прочность. По окончании процесса, он начал осторожно двигать губами, словно пытаясь привыкнуть к новой, только что воссозданной части себя, облизывать свежие, ещё чуждые зубы языком, словно пытаясь убедиться в их реальности и прочности.

— Ну вот, так гораздо лучше, теперь хоть говорить нормально могу, — с облегчением и заметным удовлетворением отметил Крас, медленно вертя головой, чтобы рассмотреть окружающую обстановку. Его взгляд упал на Марика, который стоял справа от него, погруженный в глубокие раздумья, лицо его было напряжено.

На пороге комнаты, словно вкопанный, застыл Кожи, его массивная фигура едва вырисовывалась на тёмном фоне дверного проёма. Рот гиганта был широко раскрыт от удивления, а глаза выражали недоумение и лёгкую тревогу, как если бы он столкнулся с чем-то вне его понимания. Эта троица создавала удивительную картину: бармен-мыслитель, гигант в изумлении и герой, только что прошедший через агонию и восстановление.

— Галактические спротули, Марик, ты это видел? Он что, только что за пару минут отрастил себе новые зубы? — удивлённо и с ноткой восхищения в голосе воскликнул Кожи. — Да это же просто фантастика! У любого достойного лекаря на подобное ушло бы не меньше часа на один зуб. А ты можешь то же самое делать с другими? — продолжил он, с интересом наблюдая за Красом, в его голосе явственно звучали нотки искреннего любопытства и неверия, словно он столкнулся с чудом, превосходящим все его представления о возможном.