100 великих зарубежных писателей - Ломов Виорэль Михайлович. Страница 32

В процессе написания «Памелы» Ричардсон был преисполнен желанием «отвлечь молодежь от увлечения сказочным и чудесным в поэзии и возбудить интерес к тому, что способствует развитию нравственности и религии». Поскольку в жизни ему пришлось наблюдать множество любовных интриг, он при создании романа именно этот опыт постороннего наблюдателя пропустил через призму своих нравоучений.

Огромный успех «Памелы» не изменил образа жизни писателя. Он по-прежнему исполнял все свои обязанности по типографии, а вдобавок отвечал на сотни писем восторженных почитательниц, в большинстве своем верящих в реальность событий романа и вопрошавших о настоящем имени героини. Но что мог ответить им Ричардсон, считавший «Памелу» вовсе не художественным произведением?

Анонимный письмовник разлетелся вмиг, и Ричардсон несколько раз переиздавал его, дополняя новыми текстами.

Наводнившие книжный рынок сатирические памфлеты и пародии на «Памелу», а также абсурдные обвинения писателя в безнравственности принудили его продолжить невиданный до этого роман о «простых» людях и непростых их чувствах. В конце 1741 г. Ричардсон добавил к двум томам первоначального текста еще два.

Следующий огромный семитомный роман Ричардсона, вышедший в свет в 1747–1748 гг., также написанный в виде переписки главных героев, «Кларисса, или История молодой леди.» считается шедевром писателя. В нем прежде всего интересна не фабула, а чувства и нравоучения. «Интересуясь одной лишь фабулой, можно повеситься от нетерпения», – пошутил один критик. Впрочем, читателям в старые добрые времена некуда было спешить, и процесс чтения для них был нетороплив, как сама их жизнь.

Одна и та же история, рассказанная устами четырех человек: Клариссы, ее подруги, а также влюбленного в нее аристократа Ловеласа и его приятеля – настолько потрясла воображение читающей Европы, что имя Ловеласа стало нарицательным, означающим гнусного совратителя благонравных девиц. Но именно он покорил читательское сердце, вопреки намерению самого писателя и всякому здравому смыслу, имеющему хоть какое-то нравственное начало. Жертву Ловеласа Клариссу упрекали в чопорности и высокомерии, а масса читательниц, несогласных с ее смертью, просили, требовали, умоляли автора изменить конец романа. Под окнами его дома устраивали демонстрации. Но писатель был безжалостен к своей героине, вероятно, потому, что искренне жалел ее прототипов. Ричардсона упрекали еще и в том, что он возвел поклеп на весь мужской род. В ответ он через шесть лет выпустил «Историю сэра Чарльза Грандисона», главный герой которой стал идеальным мужским героем европейской литературы. Однако «положительный» Грандисон проигрывал «отрицательному» Ловеласу по всем статьям, хотя бы потому, что общество уже наполовину состояло не из Грандисонов, а из Ловеласов.

Ричардсона уговаривали написать и четвертый роман о «хорошей вдове», однако его здоровье ухудшилось, типографские дела требовали внимания, да и свою писательскую миссию он считал выполненной. Напоследок писатель подготовил четыре выпуска «Путешествий по Великобритании» Д. Дефо, собрал том «Размышлений Клариссы», а также сборник избранных мыслей из трех своих романов.

«Грандисона» Ричардсон написал в усадьбе Парсонс Грин, где он провел последние десять лет своей жизни. На вилле постоянно гостили благовоспитанные дамы, развлекавшие его дочерей. Дамы боготворили Ричардсона и называли его «папой». Писатель вел обширную переписку с женщинами разного общественного положения. Ричардсон уже редко выезжал в свет и принимал у себя лишь самых близких друзей, в том числе и Г. Филдинга.

Конец жизни Ричардсон провел в материальном достатке, окруженный почетом и известностью. Умер он 4 июля 1761 г.

Романы Ричардсона мгновенно завоевали не только английскую, но и всю европейскую читающую публику. Ричардсон стал первым культовым романистом XVIII в. В Англию приезжали с континента, чтобы посмотреть на чернильницу, из которой родилась «Кларисса». Восторженные критики, среди которых был и Д. Дидро, пророчили Ричардсону бессмертную славу наравне с Гомером. Л. Стерн, Ж.-Ж. Руссо, Прево, Вольтер, Ш. де Лекло, К. Гольдони, И. Гёте шли по его стопам. А. Мюссе называл «Клариссу» лучшим романом на свете.

В России «Памела» и «Грандисон» стали известны читателям в русском переводе еще в XVIII в. «Клариссу» (не переведенную и поныне) читали либо на английском, либо французский перевод. Карамзин испытал на себе живейшее влияние Ричардсона, не говоря уж об А.С. Пушкине, в одном только «Евгении Онегине» упомянувшем его несколько раз.

ЦАО СЮЭЦИНЬ

(1715–1764)

С 1980 г. в Пекине функционирует академический институт «Сна в красном тереме» – величайшего китайского романа. Ничего подобного в мире нет. Скажем, в России подобным ему мог стать институт «Идиота» или «Тихого Дона». Институт, занимающийся целой отраслью науки, труднопроизносимой по-русски – «хунлоумэноведением», координирует несколько научных центров во всем мире. Каждый год в Китае образуются новые общества любителей и исследователей романа.

У писателя было два имени: Чжан, данное ему при рождении, и Мэн-юань – при достижении совершеннолетия, а также несколько псевдонимов: Сюэцинь, Циньпу, Циньси.

Цао Чжан, он же Цао Сюэцинь родился в 1715 г. в богатой влиятельной семье, предположительно в Нанкине. За сто лет до его рождения возникло маньчжурское государство, получившее позднее название Цин, которое маньчжуры, захватив Китай, распространили на всю его территорию.

Древний род Цао насчитывал много славных имен государственных служащих. Предки писателя были на высоких постах и при новой империи маньчжуров. Его дед Цао Инь прославился не только как администратор, но и как выдающийся культурный деятель, поэт и ученый, создатель одной из наиболее обширных частных библиотек в стране и организатор книгопечатания. Император Сюанье (правил Китаем в 1661–1722 гг.) четыре раза останавливался в его доме. Цао Инь на окраине Нанкина разбил великолепный парк, шедевр китайского садового искусства под названием «Сад Роскошных Зрелищ», в котором Цао Чжан провел свои детские годы и который потом детально описал в романе.

После смерти деда дело воспринял его приемный сын Цао Фу, отец Цао Чжана. И дед, и отец занимали высокий наследственный доходный пост инспектора императорских текстильных мастерских, принадлежавших Дворцовому управлению.

После смерти Сюанье несметные богатства рода Цао не давали покоя многим сановникам, любящим поживиться за чужой счет. По наветам на Цао Фу новый император Инь-чжэнь (правил в 1722–1735 гг.) снял отца с должности, а вскоре и конфисковал все его имущество. Семейство Цао само сделало все возможное, чтобы ускорить свое падение. Начиная с Цао Иня все жили явно не по средствам, наделав за несколько десятков лет огромные долги. Семья, всегда славившаяся роскошью и хлебосольством, впала в крайнюю бедность.

Данных о жизни Цао Сюэциня сохранилось немного – при жизни им никто не интересовался, да и после смерти, поскольку писатель не входил в круг ученой и чиновничьей элиты, он не удостоился даже краткого жизнеописания в официальных списках.

Тем не менее известно, что Цао Сюэцинь успел получить прекрасное образование, учился в школе для служивых из элитных Восьмизнаменных войск, выдержал экзамен на первую ученую степень и был мелким служащим в училище для членов императорской фамилии, откуда ушел и стал свободным художником. Учительствовал, держал винную лавку, продавал на книжном базаре свои стихи и рисунки, раскрашивал воздушных змеев. Заработка едва хватало на рисовую кашу и гаоляновую водку.

В середине 1750-х гг. Цао Сюэцинь переселился в горную деревушку недалеко от Пекина, где начал работать над книгой «История камня». Небольшой одноэтажный домик недалеко от монастыря Лежащего Будды и монастыря Бирюзовых Облаков сохранился, в нем сейчас музей писателя. В одной из комнат под поздним слоем побелки обнаружены стихотворные записи, одна из которых является единственным автографом Сюэциня.