Слава для Бога (СИ) - "Дед Скрипун". Страница 12

- Знаю я думки твои. – Возразил зло стрельнув глазами кузнец. – Кривду по деревне пустить хочешь, люд против парня настроить. Не бывать тому. Требую вече немедленно. Я в своем праве.

- Тебя в деревню приняли, когда ты сирый с дитем малым на руках пришел, кров искал. Пожалели, приютили, кузню помогли поставить, как родного приняли. Ты так меня благодаришь за доброе? Наветом? – Старосту словно кнутом стегнули. Глаза его налились ненавистью. – Охолонись кузнец, не на того тявкаешь.

- Твоя правда. Приютили и помогли. Только у вас кузнеца на тот момент не было, а без него деревня не деревня, название одно. Так что выгода с двух сторон была. Я за добро твое давно рассчитался, добром отдарился, лишнего за работу не брал, хвори лечил, зубы больные драл, свой я тут ныне, а не пришлый, люд меня знает. Так что не тявкаю я, а в своем праве. Да и не умеют волкодавы тявкать. Кликай вече, или поставлю вопрос о твоих правах, как старосты.

Гул одобрения прокатился по собравшейся толпе. Недолюбливали Любомира, жаден был, завистлив, и мог при переизбрании на месте не удержаться, он это знал, и потому уступил.

- Будь, по-твоему. – Прошипел он сквозь скрипнувшие зубы. - Но я запомню этот день, кузнец. – Он поднял руку, привлекая к себе внимание. - Объявляю вече. Все к моему терему идите, там суд вершить будем над убивцем, на красном крыльце.

- Знаю, что запомнишь. – Прошептал ему угрюмо в спину Перв. – Но все одно, парня я вам на расправу не отдам. Не бывать тому.

***

Свароже, Дидо Рода Небесного,

Ты творец мира Явного, – солнца, звезд и Земли-Матушки.

В Тебе сила творения великая сущая, коя в хозяевах рода нашего проявляется,

Ты есть начало всяким деяниям благим, что в сердцах рождаются, в уме созреваюти в Яви плоды свои приносят.

Разве могу я начать без благословения Твоего?

Молвлю к Отцу Небесному, пусть благословит дело мое правое, пусть воодушевит Светом своим, чтобы сотворил я на добро и радость Свету Белому, роду Православному, и родичам моим. Слава Сварогу!

Тако бысть, тако еси, тако буди!

Строг допел молитву, положенную перед судилищем, опустил поднятые к небу руки и отошел в сторону, освобождая место старосте. Волхв сам не знал кому верить, на чью сторону встать. Кузнеца он уважал, а со старостой не хотел ссориться. Потому стоял угрюмый, опустив взгляд.

Любомир вышел вперед, прокашлялся и заговорил, возвышая с каждым словом голос.

- Сегодня, на суд вече справедливого, выношу кровавый проступок юнца Богумира. Он обвиняется в коварном убиении отрока Ярца. Вам люди определять истину. Кто встанет пред нами с обвинением?

- Я! – Растолкав толпу, вперед вышел Велимир. – Я за память сына вступлюсь. Душа его требует справедливости.

- Кто с защитой? - Глаза старосты уткнулись злобой в лицо Перва.

- Я. – Не стал тот разочаровывать и встал рядом с отцом Ярца. – Невинен Богумир. Чист перед богами и совестью.

- Все соблюдено. Все, по правде. Все по законам предков наших. Если у кого есть возражения, то говори сейчас, или молчи вовеки. – Староста обвел вопросом в глазах толпу, и не дождавшись ответа, продолжил. – Твое слово Велимир. Говори.

- Обвиняю отрока Богумира, в подлом, продуманном заранее, лишении жизни моего сына, Ярца, и требую смерти лютой, через утопление, с последующим сожжением и развеянием праха по ветру.

- Тебя услышали. – Кивнул староста. – Твое ответное слово, Перв.

- Не было умысла. Навет это. Сам убиенный виноват, что бросился оружный на безоружного. Боги справедливы и покарали подлость. Даже виру платить не за что.

- Кривда. – Рявкнул обвинитель. – Видаков нет, а в оправдании только слова щенка. Нет ему веры.

- Видаков и с твоей стороны нет. – Навис над ним Перв. – Нрав злопамятный, твоего сына, всем известен. Мог он смертью коварной напасть. Подлые помысла рождают подлые поступки.

- Ярец был лихим парнем, воином мною, для сечи воспитанным, не мог он в честной схватке проиграть. – Голос Велимира клокотал ненавистью. – Коварство в том твоего ученика, всем ведомо, что он телом хил, а разумом хоть и слаб да хитер сказки придумывать, да сказывать.

- Смерть твоего сына, то божий промысел. – Ответил уверенно Перв. – Не виновен Богумир. То навет.

- Тогда пусть боги и решают кто прав. Пусть честный бой определит истину. Требую божий круг справедливости. За сына сам встану против убивца. – Велимир вышел вперед.

- Ты в своем праве. Круг одобряю. – Кивнул Любомир, и отвернулся в сторону, скрывая довольную улыбку.

- Тогда я за пацана вступлюсь. – Встал рядом с обвинителем Перв. – Не гоже мальцу с бывалым воином в сече сходиться. Кривда получится.

- Права у тебя такого нет. – Рявкнул на него Велимир. – Только родственник может вступиться в круге, а ты ему только учитель.

- Истина в словах. – Кивнул староста. – Кто тебе Богумир? Нет у вас связей родовых, охолонись Перв. Правда не твоя.

- Есть. – Ответил, поморщившись своим думам тот. – Он зять мне. Дочку в жёны берет, по весне. Все сговорено у нас. – Кузнец врал, но считал, что все делает правильно. Парня надо спасать. Порубит пацана неопытного в сече опытный воин. Другого выхода нет, а из деревни, все одно придется уходить. Злопамятный староста не простит обиды, не даст жизни, изведет. Потом, когда минует опасность, лживые да пустые слова можно и забыть, назад взять. Ложь во спасение она и во благо. Боги простят такой грех. Отмолит у них кривду Перв.

- Кривая за убогого. – Усмехнулся Велимир. – Что же все правильно. Хорошая пара. Но разочарую тебя кузнец. Свадьбы не будет. Я, для начала, убью тебя, выиграю суд, и подтвержу свое обвинение. Затем щенка утопят в проруби, сожгут и по ветру развеют, а дочка твоя побираться в нищете пойдет по миру. – Он повернулся к старосте. – Принимаю подмену. Бой до смерти.

Глава 6 А кузнец ли он?

Круг — это вам не ринг, здесь нет доброго рефери, который остановит бой за нарушение правил, или потому, что одному из бойцов разбили в кровь нос, как в общем-то и правил самих нет. Не даст судья время на отдых, от того, что время раунда вышло, потому как нет таких ограничений, проигравший не уйдет разочарованный, его унесут бездыханным, а победитель, в конце, не получит, радостно пританцовывая, пояс чемпиона, здесь его награда его же собственная жизнь.

Велемир вышел в начищенной кольчуге, в остроконечном шлеме к бармице которого был прикреплен рыжий, с белым кончиком, лисий хвост, знак его рода, со щитом — капелькой, и боевым топором в руках. Толпа молвила, что равных ему во владении таковым оружием не было. Так же на поясе два кинжала и меч в кожаных ножнах. Он потопал красным, намазанным жиром, блестящим сапогом, мороженный, перемешанный со снегом песок под ногами, словно проверив его на прочность и ехидно улыбнулся в предчувствии скорой победы.

Радость его понятна. Соперник, Перв, вышел босой, голый по пояс, и в одних только холщовых потрепанных, прожжённых в нескольких местах, серых штанах, в которых работал до этого в кузне, и которые не стал менять.

— Недосуг мне. — Улыбнулся он взволнованным происходящим Богумиру и дочери. — Мне еще косу сегодня сковать надо, тетка Фекла очень просила поспешить. Не пойму, зачем ей коса, когда еще травы нет? Но обещал, а раз слово молвил то и исполнить обязан.

— Ты бы хоть кольчугу одел, батюшка, Велемир воин опытный, десятником у князя служил. — Заволновалась Слава. — Охранись ради меня.

— И правда, Перв, что ты вышел, словно не на сечу смертную, а мимоходом к скоморохам на праздник заскочил. Может железо все же накинешь на плечи, да щит возьмешь. Я быстро до дому сбегаю, принесу. — Нахмурился Богумир, готовый сорваться в любой момент по просьбе кузнеца.

— Пустое. Велемир ваш — пацан супротив меня. Жаль его дурака, и в первую очередь, что сына — подлеца воспитал. Но то его выбор. Хочет помереть, пущай помирает. Не я его убью, а судьба, я всего лишь оружие в ее праведных руках. — Нахмурился Перв. — Не любо мне это, но выбора нет.