К сожалению твоя (ЛП) - Бейли Тесса. Страница 39

Она кивала?

Она позволила ему взять ее за запястье и потащить по коридору, мимо ванной в его спальню. Он втянул ее внутрь, с решительным хлопком захлопнув дверь. А потом они целовались. Хотя был ли это действительно правильный термин для того, как они терзали друг друга? Руки ищут, сжимают и исследуют, в то время как его язык проникает глубоко в ее рот, сводя ее с ума.

Август подвел ее к кровати, и она спустилась вниз, его мощное предплечье проскользнуло под ее бедрами и потянуло вверх по кровати, пока ее затылок не приземлился на подушку. Его тяжелое тело прижало ее к матрасу, как будто ему здесь было самое место. И в этот момент он это сделал. Он был там, как воздух в ее легких.

Он, не теряя времени, снова опустился на ее губы, застонав и наклонив голову вправо. Кончики их носов столкнулись, когда его руки все выше и выше поднимали подол ее свадебного платья. Икры. Колени. О Боже. Когда тяжелая юбка царапнула ее бедра, он приподнял ноги, чтобы убрать сбившуюся ткань с дороги, и опустил нижнюю часть тела в колыбель ее раздвинутых ног, твердо прижимаясь к мягкости. Толкая. Они оба выругались, дыхание Натали вырвалось дрожащим потоком.

— Я хочу заняться сексом, — выдохнула она, сжимая кулаки в его смокинговых брюках, сильно дергая их. К себе. Наслаждаясь жесткостью там. — Я никогда не пропускаю прием таблетки и хочу заняться сексом.

Его лицо уткнулось в ее шею со сдавленным рычанием.

— Натали, я так сильно хочу трахнуть тебя, я удивлен, что Бог не поразил меня, когда я сегодня вошел в ту палатку. Он покачал бедрами, и от трения перед глазами Натали потемнело. — Но я мог бы трахать тебя до тех пор, пока твои бедра не станут резиновыми, и ты бы все еще ненавидела бы себя за то, что сдался, когда взойдет солнце. Пока я не буду знать чертовски точно, что ты проснешься рядом со мной без сожалений, ты только получишь мой язык.

Она не могла спорить с его точкой зрения.

Если бы она нарушила свое правило запрета на секс в первую ночь, в первый час, то списала бы неосмотрительность на временную свадебную истерию или плохое решение. Или говорила себе, что устранила зуд и больше этого не повторится.

Август, казалось, не хотел, чтобы она сожалела.

Август уже говорил, что будет следующий раз?

Смесь паники и облегчения заставила ее чуть не задохнуться.

Конечно, он говорил в будущем времени.

Какой мужчина не хотел бы встроенных преимуществ любых отношений?

Ее мысли разлетелись, как сломанные бусины ожерелья, когда он протянул руку между их нижними телами и крепко схватил ее жар, прорезая средним пальцем ее трусики вдоль этой чувствительной долины. Разделяя ее, смачивая ее.

— Тебе бы хотелось, черт возьми, быть наполненной. Я знаю. Но я обещаю тебе, принцесса, это будет чертовски утешительный приз.

Это был не первый ее раз на родео. Там, внизу, несколько человек старались изо всех сил. Использовались техники, использовались игрушки, а однажды даже съедобная смазка безуспешно использовалась. Только липкие простыни и искусственный запах банана, витающий в воздухе ее спальни целую неделю. Но она вспомнила, как Август прикоснулся к ней в душе и как он на нее накинулся, так что она собралась с духом, взявшись двумя горстями за одеяло. На этот раз она собиралась подготовиться…

— Боже…Ш-ш… — сказала она на взрывном выдохе, когда он поцеловал ее и прижался к ней носом. Он спустил трусики до ее лодыжек, бесцеремонно перебросил их через плечо в темноту, а затем уткнулся лицом в стык ее бедер, как будто участвовал в соревновании по поеданию пирогов. Его стон в равной степени содержал облегчение и похоть. Она чувствовала, как его пятичасовая тень грубеет на ее мягкости, его горячее дыхание. Быстрое. Упреждающее.

— Клянусь, Натали, когда я не мечтаю о твоей киске, я думаю о ней днем. Я так много раз спускался с тобой, у воображаемого Августа сжата челюсть. Теперь я наконец-то увижу тебя вблизи. А мое воображение? Видимо, это отстой. — Он провел языком через ее щель и слегка отстранился, облизывая губы и качая головой. — Я не отдавал должное этой красотке. Теперь это меняется.

Он быстро расстегнул передние пуговицы своей рубашки и отбросил одежду, после чего последовало серьезное раздевание его тесной белой майки, жесткое напряжение с трудом заработанных мышц, заставляющее ее кулаки дергать простыни, ее высокие каблуки копать в матрас.

— О, — сказала она ошеломленно. — Я забыла снять туфли…

Август раздвинул ее бедра и рухнул на грудь, одно большое колено уперлось в кровать и выдвинулось вперед. Его открытый рот встретился с ее плотью, и он всосал ее целиком, застонав, прежде чем снова проникнуть языком между ее складками, царапая их от входа до вершины, где его щедрое внимание заставило ее глаза коситься. Его язык ласкал ее клитор, словно это была его давно потерянная любовь. Не торопясь, просто тщательно. Так тщательно. Проклятие. Проклятие.

В течение минуты вся ситуация из осторожного оптимизма превратилась в неизбежный взлет. Она была на американских горках, проворачиваясь вертикально до самой высокой точки аттракциона. Подготовка к прыжку. Ее живот стал невесомым, и щекотливая пульсация началась очень глубоко, там, где она никогда раньше этого не чувствовала. Это не должно было быть похоже на один из ее самостоятельных оргазмов. Он собирался строить, строить и хоронить ее, не так ли? О Боже, о Боже.

— Август, пожалуйста, — захныкала она, кончики ее пальцев летели от одеяла к его волосам, обвивая короткие пряди, удерживая его на месте, хотя он явно не собирался покидать помещение. — П-продолжай в том же духе. Сделай это. Сделай это.

Он кивнул, сжимая ее бедро. Почему это интимное заверение было таким сексуальным?

Прямо там.

Не могу поверить, что я такая мокрый.

И он жил для этого, используя ее готовность в своих интересах. Он провел двумя огромными пальцами внутри нее, одновременно проводя языком по ее клитору. Ой. Мама. Он был серьезен?

— Детка, пожалуйста, — выдохнула она, понятия не имея, кого зовет деткой. Но все равно повторять это снова, на следующем дыхании, потому что как еще назвать мужчину, заставляющего ее чувствовать себя так хорошо? Все ее тело было горячим на уровне поверхности солнца. Колени дрожат. У нее перехватило горло, как будто она только что ушла с концерта Гарри Стайлза. Она кричала? Она кричала сейчас? — Сильнее, детка. Пожалуйста. Хорошо… — Что она просила?

Без понятия.

Но он дал ей это, почти полностью вытащив пальцы, затем глубоко вонзая их и удерживая там, пока его облизывания становились грубее.

Перед ее глазами появились точки света, образующие созвездия на потолке, и она запрокинула голову, позволяя наслаждению проникнуть внутрь.

Однозначный гедонизм. Вот что это было.

Намотав пряди его волос на пальцы, она провела бедрами из стороны в сторону у его рта, и он держал язык жестким для нее, приспосабливаясь на лету, доверяя ей знать, чего она хочет в этот момент эйфории, также известный как лучшая кульминация в ее жизни. Она дрожала и бормотала себе под нос, когда спускалась с самой высокой вершины. Август поцеловал внутреннюю часть ее бедер, выглядя так, будто он уже подумывал о втором раунде, мышцы плеч напряглись, как будто он просто ждал зеленого сигнала светофора.

— Красный свет, — пробормотала она, хлопнув себя по лбу, отчаянно пытаясь успокоить дыхание. Она ни за что не могла позволить ему сделать это с ней снова. Кто знал, что пьяная от похоти Натали сделает дальше? Раунд первый: назовите его детка. Второй раунд: предложить родить ему сыновей.

— Я был бы счастлив с сыном или дочерью. — Он ухмыльнулся. — Пока они счастливы и здоровы, верно?

Ну. Хорошо. Она говорила вслух.

Насколько тщательно этот человек перепутал ее мозги?

Целуя ее бедро, он ухмыльнулся.

— Такой самодовольный, не так ли? — сказала она, все еще ощущая нехватку кислорода, что действительно смягчило ее упрек. Ее тон был скорее заискивающим, чем критическим.