Стиратель (СИ) - Каляева Яна. Страница 9

— Давайте завтра. На часок заглянуть смогу. Мне восстановиться надо. Если бы вы в середине смены подошли, нет проблем. А сейчас я, как лимон, выжат. Я — человек всё-таки, а не лечащая машина.

— Михаил Александрович, дорогой, поймите — ситуация экстренная! — Автократыч умоляюще складывает на груди пухлые ручки. — Пациентка испытывает сильные боли, а стандартные средства применять нельзя из-за сопутствующих заболеваний! Если мы что-то сможем для нее сделать, хотя бы приложим все усилия, губернатор в долгу не останется! Кстати, простите старика, забегался и забыл… вот должок вам собрал за прошлый квартал, как договаривались.

Сует мне конверт. Открываю, не спеша пересчитываю купюры. Здесь раза в два больше официального, как мы договаривались.

— Поймите, Михаил Александрович, такая возможность раз в сто лет выпадает! Экстренная помощь вип-пациенту поможет получить дополнительное финансирование! Не один только вертикализатор закупим, а весь парк тренажеров обновим! Из Германии прямой поставкой!

Задумчиво хмыкаю. Тренажеры — это и в самом деле позор отделения. Двадцать первый век, областная больница, а оборудование разве что не с советских времен стоит. Сколько я грустил над каталогами современной реабилитационной техники… Неохота, конечно, идти навстречу Автократычу с его аппаратными играми. Но обновить все тренажеры… это же какие открывает возможности!

— Допустим, я соглашусь в виде исключения, — уступаю я. — Но что я сделаю-то с подагрой? Прекрасно же знаете, что это не мой профиль!

Автократыч отводит глаза. Да уж, он не простодушная Светочка, чтобы говорить вот так в лоб о моих экстрасенсорных способностях. Но слухи гуляют, и Автократыч определенно надеется, что я сделаю… что-то эдакое.

В конце концов, дойти до ревматологии мне не сложно, даже переобуваться не придется — корпуса соединены надземным переходом. Автократыч изо всех сил старается вести себя прилично в последнее время, можно проявить добрую волю и пойти ему навстречу. А чудеса… чудес никто не вправе требовать. Ни от меня, ни в целом от жизни.

Если уж совсем честно, то Автократыч выступает в роли сильного соблазнителя. В самом начале, получив чудесный дар видеть организм изнутри в формате 3D, был им очарован непреодолимо. Всегда стоит заметных усилий отказаться от очередного сеанса погружения в микрокосм человеческого тела. Я всерьёз захвачен страстью первоисследователя ранее не виденного никем, а тут очередной выход к ранее неизвестному. Во мне прямо зудит от интереса посмотреть на новую для меня болезнь изнутри…

— Ладно, зайду, раз такое дело…

Отделение ревматологии встречает меня истеричным собачьим тявканьем.

— Вы тут с ума посходили? Почему в больнице животное? — ору на первую встреченную санитарку, забыв, что нахожусь не в своей епархии.

— Так… Надежда Сергеевна… вип-пациентка же… — бормочет растерянная женщина. — А вы к ней? Проводить вас?

— Да уж сам найду…

В элитной палате толпятся несколько врачей. Они стараются придать себе деловой вид, но по их растерянным взглядам я сразу понимаю, что проблема наша простого решения не имеет. Маленькая собачка на руках лежащей в постели старухи заходится истошным гавканьем. Распоряжаюсь:

— Немедленно уберите животное из палаты! Иначе я не буду работать.

— Но это же Масик! — возмущается старуха. — Он один меня жалеет!

— Вы чего хотите — чтобы вас жалел Масик или чтобы вам попытался помочь квалифицированный специалист?

Что-то такое старуха улавливает в моем тоне и поворачивается к санитарке:

— Масика отнесите водителю, он внизу ждет.

В палате наконец становится тихо. Просматриваю анамнез. Назначения… болевой приступ это купировать не может. А почему не назначить более серьезные препараты? Да, понимаю, состояние почек, никто не хочет рисковать. Сложный случай.

— Вы, вроде, из хирургии, доктор? — ноет пациентка. — Может, хоть ампутируете мне ногу эту проклятущую? Так больно, сил нет никаких…

Поджимаю губы. Коварная болезнь — подагра. Помню, как удивился на втором курсе меда, узнав, что она существует на самом деле, а не только в романах. В прежние времена от нее страдали аристократы, поскольку развивается она на фоне неумеренного употребления вина и мяса. Теперь эти плотские утехи стали доступнее, но заболевают в основном мужики. А тут, надо же, дама…

— Вы диету соблюдали, Надежда Сергеевна?

— Старалась, доктор, но очень уж стейки с красным вином люблю, грешна… Подумайте сами, много ли остается человеку радостей в мои годы? — Надежда Сергеевна покачала головой, отчего все ее три подбородка пришли в движение. — Надеялась, обойдется как-нибудь, три месяца уже приступов не было. Прошу вас, сделайте хоть что-нибудь, я же с ума сойду от боли, не доживу до утра… А зятек мой в долгу не останется. Скажу ему: пока он не купит в больницу все, что им там надо, да чтобы по высшему разряду, я от него не съеду…

Подагра неизлечима. Даже ампутация больной ноги не помогла бы — соли отложились бы в других суставах. Раз медикаментами проблему сейчас не решить, мне остается только со значением покачать головой и поставить подпись под протоколом консилиума, предписывающего строгое соблюдение диеты и практически бесполезные обертывания. Помочь здесь может только чудо, а свой лимит чудес на сегодня я израсходовал. Да и шестнадцатилетний атлет, сбитый на переходе, заслуживает чуда куда больше, чем омерзительная старуха, которая не смогла элементарно справиться с обжорством…

От этих мыслей мне самому делается неуютно. Кем я себя возомнил — судией? Делю пациентов на агнцев и козлищ? Решаю, кого избавить от боли, а кого оставить страдать? Эдак далеко можно зайти, Михаил Александрович… Причем профессиональное выгорание и следующая за ним профнепригодность — еще не самое страшное.

Я, конечно, измотан, ну да где наша не пропадала. Предела своим способностям я так и не обнаружил. А вдруг его вовсе нет на самом деле? В крайнем случае отлежусь завтра, возьму больничный, Автократыч точно не станет возражать, если этой тетке сейчас станет хоть чуточку лучше. А второй шанс заполучить новые тренажеры когда еще выпадет… Да и интересно посмотреть изнутри на запущенную патологию суставов, к нам-то с таким не кладут. Была не была!

Осторожно ощупываю больной сустав. Надежда Сергеевна коротко взвизгивает, при подагре даже самое легкое касание воспаленного сустава отзывается сильной болью. Но это в реальности, воздействия через Тень пациенты не чувствуют. Привычно вдыхаю воздух и ныряю в Тень. Здесь больной сустав выглядит еще хуже, чем на рентгеновском снимке. Отложившиеся соли подсвечены рубиновым — такого яркого цвета ауры я прежде не видел. Купирую боль. Стараясь не повредить здоровые ткани, осторожно, словно при игре в дженгу, начинаю размывать солевое отложение. Кажется, ничего настолько сложного в Тени я еще не делал! По лбу стекают капли пота, но я не могу отвлечься, чтобы стереть их. Рубиновое свечение постепенно тускнеет.

Впервые уже здесь начинает накрывать симптомами отходняка — голова кружится, перед глазами какая-то рябь… Но прерывать начатую работу — западло, неуважение к собственному труду. Стискиваю зубы и довожу дело до конца. Суставу далеко до здорового голубоватого свечения, но все-таки красное становится менее интенсивным, и я вижу, что процесс очищения пошел. Выдыхаю и выныриваю.

То есть, пытаюсь вынырнуть. Не получается. Там, где всегда был выход, сейчас словно бы стеклянный потолок. Что, доигрался в чудо-доктора? Знал же, с самого начала интуитивно понимал — часто нырять в Тень нельзя!

Усилием воли унимаю панику. Спокойно! Как-то же я делал это всегда… черт, даже не задумывался, как, оно само получалось. Надо просто собраться и повторить все, как обычно: оттолкнуться от дна и направиться вверх, к выходу…

Снова бьюсь о поверхность, прежде неизменно проницаемую. Тело сводит судорогой. Хватаю ртом воздух — а ведь раньше никаких проблем с дыханием тут не было! Теряю контроль над мышцами, перед глазами быстро темнеет. Собираю себя для еще одной — последней, понимаю это отчетливо — попытки. На чистом отчаянии рвусь вверх — и снова бьюсь о невидимую преграду.