Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан. Страница 7

— Нутром чувствую, что это письмо выстрелит! Для журналистов такой пионер Миша просто находка, особенно в военное время. Руками и ногами ухватятся за возможность показать патриотизм. И если это все грамотно подать, то такое начнется, что держись… В мое время сработало, сработает и здесь.

История, которую он хотел «раскрутить», в его времени прозвучала на весь Советский Союз. Тогда, как сейчас, в редакцию газеты «Омская правда» пришло письмо от шестилетней Ады Занегиной. Девочка писала, что «из-за проклятого Гитлера и немцев она не может вернутся в свой дом». В письмо вложила почти сто рублей, которые копила на куклу. Через редакцию попросила всех детей страны собрать деньги на строительство танка и назвать его «Малютка». В результате этой истории, только на первый взгляд выглядевшей фантастичной, в редакцию газеты письма стали сотнями и сотнями приходить. По воспоминаниям главного редактора только за несколько месяцев набралось целых восемь мешков с письмами от детей самого разного возраста. Писали октябрята и пионеры, в конверты вкладывали бумажные купюры — рубли, трешки и пятерки, а иногда и целые десятки. В редакции со слезами зачитывались детскими письмами. «Мама хотела мне купить новое пальто и накопила 150 рублей, но я поношу старое пальтишко», — писала Тамарочка Лоскутова семи лет. Копила на куклу Танечка Чистякова шести лет: «Не нужна мне никакая кукла, а лучше постройте на наши деньки самый быстрый танк». И к концу 1941 года оказалось собрано почти сто тысяч рублей, на которые был построен танк Т-60. И под началом 22-летней Екатерины Алексеевны Петлюк, старшего сержанта 56-ой танковой бригады, легкий танк «Малютка» дошел до Сталинграда, сражался на Курской дуге…

— Вот и отлично! — довольно пробормотал Мишка, аккуратно вкладывая оба письма в большой конверт. В угол приклеил две марки, найденные здесь же на столе. — Теперь отправим, и пусть там все хорошенько побурлит.

Ближе к вечеру этого же дня, попыхивая густым белым дымом, на станцию Инсар прибыл эшелон с курсантами Краснохолмского пехотного училища. Небольшая остановка, пока пропускали скорый поезд с танками, а потом снова в путь, на сборный пункт в Астрахани. Из вагонов тут же посыпались стриженные под ноль парни в гимнастерках и лихо сдвинутых на бок пилотках: кто ноги размять, кто покурить, а кто кипятка для чая раздобыть.

— Санька, не туда! Видишь дом железом крытый? Там кипятком разжиться можно! — кричал долговязый курсант, высунувшись из вагона. Еще и руками махал, показывая направление. — Шибче давай, а то тронемся скоро!

Его товарищ, невысокий черноволосый парнишка в мокрой от пота гимнастерке, в ответ поднял над головой жестяное ведро и тряхнул им — мол, понял, сделает. До того дома здесь рукой было подать. Минут за десять точно обернется.

— Бегу уже!

Только не управился он за десять минут, да и за двадцать тоже. Появился лишь к отправлению эшелона, когда его товарищи «забили тревогу».

— Сань, с ума что ли сошел? — курсанта с полным ведром тут же втащили внутрь. — Комод[3] уже два раза забегал, еле прикрыли. Чего так долго? Саня, чего как чумной? Ребята, гляньте, его как мешком по башке приложили… Сашка Матросов, чего, говорю, случилось?

А тот с какой-то потерянной улыбкой вытащил из-за пазухи гимнастерки свернутый плакат и бережно развернул его.

— Вот, со столба снял… На маму похожа…

В вагоне тут же пустилась тишина. Курсанты молча сопели, разглядывали изображение выразительного женского лица с непреклонным взглядом. Каждый из них, еще мальчишка по сути, находил в его чертах что-то свое, родное и близкое ему.

— Совсем как мама…

Шмыгая носом, Сашка улыбался. У него совсем не осталось маминых фотографий. Сгорели во время бомбежки. Но этот плакат теперь будет всегда с ним, напоминая о маме.

И через шесть месяцев, когда Александр Матросов, боец 91-ой Сталинской стрелковой бригады, бросится на амбразуру фашистского дзота и закроет ее своим телом, в нагрудном кармашке его гимнастерке будет лежать многократно сложенный плакат «Родина-мать зовет».

[1] Именно такие настроения в РИ царили среди значительной части молодежи, особенно юношеского возраста. Воспитанные комсомолом, они совершенно искренне верили, что через несколько недель после начала войны танковые части Красной Армии нанесут по врагу сокрушительный удар и война закончиться в течении нескольких месяцев.

[2] Предрик — председатель районного исполнительного комитета. Глава района, по современному.

[3] Коммод — командир отделения.

О Великой войне можно еще кое-что ПОЧИТАТЬ.

1) «Физик против вермахта» — попаданец в Николу Тесла, который с помощью СУПЕРОРУЖИЯ пачками валит врагов. ЭНЕРГИЧНО, ЭПИЧНО И ЖЕСТКО

https://author.today/reader/314768/2871650

2) «1941. Друид. Второй шанс» — попаданец, друид в нашем мире. Магией Живого Леса друид с легкостью ломает врага.

https://author.today/reader/262130/2357408

Глава 4

Мишка и его команда

Мишка стоял у отходящего от перрона эшелона на Москву и едва не облизывался. Его так и подмывало зацепиться за поручень, пролезть в какой-нибудь вагон, где и пересидеть ночь. Наутро же отправиться в редакцию «Пионерской правды» и попроситься в штат. Чем не план для старта?

— Не-ет, старик, нет, — уговаривал он сам себя. — Рано. Нужно выждать немного. Пусть сначала все «заварится» и с плакатом, и с письмом в редакцию.

Тут его отвлек резкий свит. По другому пути прибывал еще один эшелон, на платформах которого угадывалась замаскированная техника. Не узнать длинные стволы артиллерийских орудий и массивные силуэты танков он просто не мог.

— Тогда может туда? На фронт? Стану сыном полка, совершу подвиг, прославлюсь, а? — прислушался к себе и сразу же покачал головой. Идея тоже не очень, особенно, в его состоянии. — Бред. Все бред. В первом же бою зеленкой лоб намажут…

Вздохнул, и развернулся к вокзалу. Дел и так было невпроворот, а он здесь стоит и на поезда «слюни пускает».

— Михаил! Старинов⁈ Вот ты где оказывается, — у дверей вокзала стоял его недавний знакомый, первый секретарь райкома. — Ты куда пропал? Я уже и в типографии всех на уши поднял. Мол, где наш талантливый художник? А ты вот где… Пошли быстрее. Все уже собрались и тебя только ждут.

Мишка кивнул. Правда, не понял ничего толком. Куда нужно иди? Кто еще там собрался? И почему они его ждут? Хотя деваться было некуда, идти все равно придется.

— Алексей Петрович, а куда мы ид…

Но ему даже вопроса задать не дали. Рукой просто махнули: мол, молчи и ногами шевели.

— Вот, пришли.

У каменного дома из красного кирпича, бывшего купеческого особняка, они остановились. Табличка на фасаде подсказала, что здесь находится Инсарский районный комитет партии — по сути, высший орган власти в районе.

— По-хорошему, все это нужно иначе сделать. Торжественнее, привлечь общественность, — извиняющее говорил он, пропуская его в холл здания. — Но, видишь какие дела творятся… Проходи.

Мишка пересек порог и встал, как вкопанный. Никак не ожидал того, что увидит здесь. В холе стояло почти полтора десятка человек — мужчины, женщины, одни в гражданской одежде, другие в форме.

— Это он? — к Мишке сразу же шагнул настолько измученного вида генерал, что его даже жалко стало. Худой, словно высохший, с черными кругами под глазами, казался мумией, вставшей из могилы. — Точно? Хм…

— Он, он, — подтвердил первый секретарь, вставший рядом. — Это Михаил Старинов, ученик девятого класса, который и нарисовал тот самый плакат «Родина-мать зовет».

Генерал еще раз смерил взглядом парнишку и… решительно снял со своей руки часы. Настоящие командирские, с невероятно большим циферблатом и светящимися стрелками, мечта любого мальчишки Союза.