Комсомолец - Федин Андрей. Страница 45

Вернулся к пленнице.

– Пойдем-ка со мной, красавица, – пробубнил я сквозь ткань платка.

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

– Надо. Вставай.

Подошел к пленнице ближе. Протянул руку – хотел помочь женщине слезть с кровати. Поморщился от акустической атаки – громкого визга. Но не попятился.

– Давай, давай, – сказал я. – Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

– Скоро все закончится.

Попытался взять женщину за руку. Та сцепила пальцы в замок, тряслась, будто сидела на электрическом стуле, куда подали разряд тока. Мне в глаза не смотрела – сквозь паутину спутанных волос сверлила взглядом мой комсомольский значок.

– Прокатишься в больницу, – говорил я. – Подлечишься. Вернешься домой… Ждет тебя кто-то дома?

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

Сумел ухватить женщину за кисть правой руки – вновь схлопотал звуковой удар по барабанным перепонкам. Сжал зубы, склонил голову… но сдернуть пленницу с кровати не успел. Потому что рассмотрел ее потемневшие, распухшие лодыжки. Увидел торчавшие в стороны пальцы ног, похожие на маленькие красно-синие сардельки.

– Твою ж!..

Невольно отшатнулся, выпустил руку уже ослабившей сопротивление женщины.

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

Раздумывал я лишь пару мгновений.

Шагнул к кровати, резко склонился… и подхватил женщину на руки.

– Нет!!! Нет!!! Нет!!!

Женщина не трепыхалась в моих руках.

Но продолжала повторять:

– …Нет! Нет! Нет!..

Ноша, на удивление, оказалась легкой. Будто бы я взял на руки истощавшего от длительного недоедания ребенка лет десяти. Или это у меня случился резкий прилив сил? Понял уже на ходу, что не могу и предположить возраст найденной в подвале пленницы. Не десятилетняя, конечно, но точно и не старуха. Она не вырывалась. Но и не умолкала. Повторяла всего одно слово рядом с моим прикрытым суконными бортами буденовки ухом: «Нет!!!» Каждое ее «нет» словно ножом вспарывало мое сердце.

Я перенес пленницу к лестнице – преодолел расстояние за два вздоха. Усадил ее на перевернутые ящики у стеллажей, прикрыл оголившееся плечо покрывалом и резво отскочил прочь, будто опасался, что женщина меня ударит или укусит. Перевел дыхание. Смахнул скопившиеся на бровях капли пота. Почувствовал сильное желание немедленно выбраться из погреба, сдернуть с лица влажную ткань платка, вдохнуть полной грудью свежий, пока еще не прогретый солнечными лучами воздух.

Женщина прижалась спиной к мешкам, щурила от света глаза. И продолжала твердить: «Не надо! Пожалуйста, не надо!..» Смотрела не на меня – на спутанное по рукам и ногам тело Рихарда Жидкова. Прижимала к груди ноги, будто боялась, что Каннибал ухватится за них. Шумно дышала. Я разглядел ее лицо чуть лучше: опухшее, с потрескавшимися губами и кровоподтеками на скулах. Заметил у женщины под носом старый шрам, как от заячьей губы. Подумал: «Не ребенок. Лет тридцать пять. Но выглядит сейчас на все пятьдесят».

– Все, – сказал я. – Успокаивайся.

Толкнул ногой Жидкова, тот зарычал в ответ.

Женщина вздрогнула.

– Видишь? – спросил я. – Он тебе больше ничего не сделает. Не сможет.

Бывшая пленница на меня не смотрела – только на Каннибала. Дрожала, будто в погребе стояла минусовая температура. Прижималась спиной к мешкам.

– Все закончилось, – сказал я. – Сейчас я вызову скорую помощь. Приедут врачи, отвезут тебя в больницу.

Указал рукой на Жидкова.

– А за этим уродом явятся милиционеры. Увезут его в тюрьму и запрут там в камеру. Навсегда. Понимаешь?

Женщина никак не реагировала на мои слова. Но замолчала. Тряслась… и смотрела на Жидкова.

А вот Каннибала мои слова заинтересовали. Он взглянул на мое лицо, вновь скривился от боли, попытался что-то сказать. Шарф заглушил его слова, превратил их в мычание.

Я оставил попытки Жидкова заговорить со мной без внимания. Спрятал за спину топор, пощелкал пальцем – старался привлечь к себе внимание женщины. Дождался, пока та повернет голову, взглянет на мою руку.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Женщина не ответила.

Наши взгляды встретились.

– Ладно, не говори.

Пожал плечами.

– Этот человек – убийца, – сказал я, указав на Рихарда Жидкова. – Ты должна будешь рассказать об этом милиционерам. И о том, что он делал с тобой. Расскажи им все. Договорились?

Женщина молчала.

– Он убивал людей и закапывал их тела на своих грядках за домом, – сказал я. – Запомни: человеческие останки зарыты в его огороде за домом, под окнами. Там сейчас под землей лежит много человеческих костей. Понимаешь?

Бывшая пленница никак не реагировала на мои слова, будто и не слышала их. Вздрагивала.

– Нужно, чтобы их нашли, – говорил я. – И чтобы этот человек понес наказание за свои преступления. Ты согласна со мной? Передай мои слова милиции. Обязательно! Слышишь меня?

Женщина отвернулась.

– Не надо, – пробормотала она. – Пожалуйста, не надо…

Куталась в грязное покрывало, смотрела на Жидкова. и не реагировала на мои новые попытки привлечь ее внимание. Лишь тихо шептала все те же фразы. По моему лбу одна за другой скатывались капли пота, футболка подмышками и на спине давно стала влажной. Я в сердцах махнул рукой. Очередной, казалось бы, хорошо продуманный план рушился на моих глазах. И происходило это не по моей вине: вновь возникли форс-мажорные обстоятельства.

– Да что ты будешь делать… – выдохнул я. – Все нужно делать самому!

Подумал: «Придется копать».

Глава 15

Я окинул комнатушку погреба прощальным взглядом. Не собирался сюда возвращаться. Прикинул, все ли сделал, чтобы произвести нужное впечатление на тех, кто явится сюда после моего звонка. Убедился, что бывшая пленница Каннибала не останется незамеченной, хотя ее укутанная покрывалом фигура слегка сливалась с фоном из груды мешков. Но все же решил, что не увидеть ее не получится. Уж очень приметно блестели при тусклом искусственном освещении спутанные волосы. Да и голые женские коленки смотрелись со стороны лестницы ярким белым пятном.

Подумал, что Рихард Жидков вряд ли захочет спрятаться за стеллажами, откажется от помощи медиков. Хотя… подобная возможность все же была. Зареченский каннибал мог и попытаться освободиться своими силами. Что ему стоило притаиться за стеллажами? Он мог дождаться, пока уйдут медики, и после этого избавиться от пут. Вывих ключицы – не смертельная рана. Подобную неприятность Жидков мог и перетерпеть. А если все же освободится, то в суете, что должна была возникнуть во дворе его дома, мог и улизнуть. Вероятность такого исхода я посчитал ничтожной, но все же не нулевой.

Я обнулил ее ударом обуха топора по спутанным лодыжкам Каннибала. Треск костей заверил меня, что в ближайшие дни Рихард Жидков не сможет совершать пешие прогулки. Хозяин дома скорчился от боли – шарф заглушил его крик и хрипы. От звуков его голоса бывшая пленница взвизгнула. Прижала к ушам ладони.

«А вот теперь это уже причинение тяжких телесных повреждений, – подумал я. – Сегодняшний день по количеству нарушений законодательства уже почти переплюнул достижения моей прошлой жизни. Это если не считать экономические преступления».

– Даша.

Я занес ногу на ступеньку. Но вдруг застыл. Обернулся.

Встретился взглядом с бывшей пленницей.

По щекам женщины скользили слезы – блестели, точно утренняя роса на траве.

– Что? – переспросил я.

– Меня зовут Даша, – сказала женщина.

Смотрел на ее едва шевельнувшиеся губы, пытался понять: действительно ли женщина со мной заговорила, или же у меня начались галлюцинации, выдавал желаемое за действительное.

– Я им расскажу.

– Что расскажешь?

– О трупах в огороде, – сказала бывшая пленница. – И… о нем.

Она кивнула на Жидкова (тот бился в судорогах на полу, рычал и поскуливал). Смахнула с лица влагу. Слезы одна за другой скатывались по ее щекам, падали на покрывало. Глаза женщины больше не казались стекляшками – смотрели на меня внимательно, настороженно, устало.