Мое темное желание (ЛП) - Хантингтон Паркер С.. Страница 27

Когда мы шли в столовую, я заметил Фэрроу. Как же я хотел предоставить ей свободу в первый день.

Она стояла на коленях в коридоре и оттирала стойкое пятно грязи с фарфоровой плитки.

Я уже привык видеть ее в таком состоянии — потная, с птичьим гнездом на голове, одежда в пятнах от обесцвеченных пигментов.

Она выглядела жалко. Продукт бедности и истощения. Полная противоположность мне и моей благовоспитанной гостье.

И, как я понял впервые, она была так чертовски красива, что у меня перехватило дыхание.

С ее резкими чертами лица, золотистыми волосами и искрящимися голубыми глазами. А отросшая челка — немного волнистая и неуправляемая — делала ее похожей на крутую девушку с двойного разворота Vogue.

Эта мысль поразила меня.

Я никогда не восхищался людьми.

И уж точно никогда не восхищался ими за что-то столь временное, как их красота.

Это хорошо. Это нормально.

Пока ты помнишь, что она — средство достижения цели, а не реальная трехмерная личность, ты можешь восхищаться ее внешностью.

Чтобы доказать свою правоту, я обошел ее стороной, словно она была лужицей блевотины, и с усмешкой посмотрел на нее, пока вел Эйлин по коридору.

— Ты пропустила место.

Фэрроу подняла на меня глаза, несомненно, мысленно укоряя меня.

— Извините, босс, но вы — постоянный гость.

Вот она.

При ее словах Эйлин издала тоненький вздох и повернулась, чтобы посмотреть между нами.

Я остановился на перекрестке между столовой и гостевым крылом, не сводя глаз с моей новой экономки.

— Мистер Сан для тебя.

Фэрроу прислонилась к стене и сдула прядь волос с глаз, оценивая нас с Эйлин.

Ни одна ее часть не выглядела пристыженной или расстроенной тем, что ее увидели в таком виде. У наших ног. Натирая пол до блеска.

Она наклонила подбородок и оскалилась в зубастой ухмылке, направленной на Эйлин.

— Он сказал тебе, что он отстой в Го?

Из ее уст это прозвучало так, как и предполагала мама: "Го" было кодом для чего-то другого, а она только что обвинила меня в том, что я плох в постели.

Эйлин вскинула брови к линии роста волос, ее тонкие пальцы поцеловали ключицу.

— Ты позволишь ей говорить с тобой в таком тоне?

— Надеюсь, что нет. — Фэрроу взяла тряпку и продолжила оттирать. — Я мечтаю, чтобы он меня уволил.

Удивительно, но мне захотелось поучаствовать в ее влажных мечтах.

На самом деле мне трудно было представить, чего бы я хотел больше, чем смотреть на нее с раздвинутыми ногами, обнаженную, показывающую мне, какая она мокрая.

Я официально сошел с ума. Я плыл глубоко в мутные, неизведанные воды с этими чужими мыслями и неконтролируемыми желаниями.

С тряпки на мой босой палец попало пятнышко грязной воды, которую она тщательно вытирала. Мое веко дернулось.

Она взмахнула ресницами, одарив нас ангельской улыбкой.

— Не говоря уже о том, что он покушался на меня. Потому что это он тоже сделал. Он говорил тебе, что ему нравятся метательные ножи?

Я собирался убить ее.

Но сначала я собирался ее трахнуть.

Потому что — и это было важно — по неизвестной причине она казалась единственной женщиной, с которой я мог даже подумать о близости.

На самом деле, как я обнаружил, я не переставал думать о ее лице. Ее теле. Ее насмешливой улыбке. О том, как она двигалась по трассе. Как Тинкер Белл, если бы она была ассасином.

Такая смертоносная и такая мягкая одновременно.

Эйлин сделала шаг назад и повернула голову ко мне.

— У тебя есть метательный нож?

— Несколько старинных клинков. — Я бросил на Фэрроу яростный взгляд. — Это часть моей художественной коллекции.

— У него и танк есть. — Фэрроу ухмыльнулась, явно наслаждаясь собой. — Это единственное, что он водит. Придурок из G.I. (прим. Это неофициальный термин, обозначающий «солдата в вооруженных силах США»).

— Это не танк. Это Conquest Knight XV. (прим. бронированный грузопассажирский внедорожник класса «люкс»).

— Он сделан из алюминия. — Фэрроу гоготнула, схватившись за живот, не заботясь о том, что только что добавила еще одно пятно грязи на свою рубашку. — Я, кстати, взяла его покататься. Ему действительно не стоит оставлять ключи на виду у всех.

Еще бы.

И я не знал почему, но осознание того, что она провинилась, поднимало мне настроение.

— В любом случае, я вижу, вам двоим нужно многое наверстать. — Фэрроу приложила два пальца ко лбу, приветствуя нас. — Развлекайтесь, дети. Я вас оставлю.

Эйлин нахмурилась, сжав ладонь на затылке, явно не впечатленная словесной баталией, в которую я ввязался с помощниками.

— Извини за это. — Я жестом показал Эйлин, чтобы она продолжала подниматься по лестнице. — Пара туристов нашла ее в лесу всего пять лет назад. Ее вырастили дикие койоты, и она выросла, считая себя одним из них. Я согласился нанять ее в рамках реабилитационной программы, направленной на интеграцию людей с низким уровнем интеллекта в общество.

— Интересно. Всего пять лет назад. — Эйлин следила за моими шагами, поглаживая свой костюм, как будто она могла смахнуть следы встречи с моим диким осьминогом. — Она безупречно владеет английским языком.

Мы поднимались по изогнутой лестнице под звуки звонкого хихиканья Фэрроу. Они эхом разносились по огромному фойе, усиленные размерами особняка.

До сих пор я никогда не считал свой дом слишком большим.

— Ее английский в порядке. — Я провел ее в противоположный от моего кабинета зал. — Меня беспокоит содержание, которое льется из ее уст.

— Похоже, у вас хорошая химия.

— Вряд ли.

Единственная химия, которую мы разделяли, была радиоактивной. Мы с Фэрроу были двумя коррозийными элементами, которые непременно должны были эффектно взорваться, но мне всегда нравилась наука.

Эйлин последовала за мной в шкаф в моей спальне, остановившись прямо перед сейфом.

Верная своему воспитанию, она повернулась, чтобы оставить меня наедине, пока я вводил двадцатидвухзначную комбинацию и доставал ожерелье из имперского нефрита, которое одолжила ей мама.

Я не сомневался, что Фэрроу не только наблюдала бы за тем, как я ввожу код, но и запомнила бы его, чтобы использовать в дальнейшем.

Эти две женщины не могли быть более разными.

И по какой-то дикой, непонятной причине я предпочел ту, что обладала манерами голодного медведя.

Я положил футляр с гравировкой на стоящий между нами шкаф. Встраиваемые светильники отбрасывали на Эйлин холодные голубые тени.

Когда я взглянул на нее под ними — ни единого лишнего волоска, опрятная, стильная и собранная, — я понял, что ни за что не смогу прикоснуться к ней — ни с помощью Фэрроу, ни без нее.

Это никогда не сработает.

Я затаил дыхание, ненавидя себя за то, что снова нарушил обещание, данное отцу.

Как раз когда я начал отправлять ее в путь, Эйлин удивила меня, проговорив:

— Я принесла Юэбин. (прим. китайская выпечка, которую традиционно употребляют на Праздник середины осени вместе с китайским чаем).

Я скрестил руки.

— Что?

Сейчас не только не время для них, но и буквально не время для них по календарю.

На ее губах заиграла улыбка. Первый человеческий поступок с тех пор, как она вошла в мои владения.

Богато, если исходить от меня — я знаю. Она положила руку на остров, осматривая шкаф, как будто мысль о том, что ее застанут за делением пространства со мной, была ей так же неприятна, как и мне.

— Юэбин. Из Чайнатауна. Настоящие. Их делает одна древняя дама, которая пожалела, что они закончились на прошлом фестивале, и приготовила для меня специальную партию. Они с тройным желтком.

Звучит как рецепт от закупорки артерий.

Мне пришло в голову, что она отказалась от формальной речи, хотя я и не понимал, почему.

— Бабушка послала меня посреди ночи в эту квартиру на третьем этаже, чтобы я их забрала. — Заметив, что оставила отпечаток пальца на стеклянной стойке, она вытерла его шарфом Hermès, повязанным на запястье. — Она сказала, что они тебя покорят. Я… я даже не уверена, что хочу этого. — Ее нижняя губа дернулась, как будто она подавила дрожь. — Завоевать тебя, я имею в виду. Это не имеет к тебе никакого отношения. Ты слишком квалифицирован, как я и предполагала. Но мне не нравится… — Она сделала паузу.