Охота на гончих - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 70

– Но, может быть, ваша дочь чем-то рассердила супруга?

– Чушь! Хейдрун воспитывали в строгости, и она знала, сударь, где бог, а где порог! Она никогда не позволила бы себе… Она, в конце концов, с ума по нему сходила! А он этого совершенно не ценил!

– Хм, – обронил глава Тайной службы, – а мог ли он «не ценить» своего счастья настолько, чтобы попытаться от него избавиться?

Альвхильд осеклась. Нервно стиснула в пальцах платок, закусила губу и вскинула голову:

– Не думаю, – холодно произнесла она. – Сэконунг слишком хорошо знает моего мужа. Но я уверена, что смерть Хейдрун его не слишком-то расстроила!

Последняя фраза прозвучала с вызовом. Ивар на него не ответил.

– Разумеется, госпожа, вы вправе думать что угодно, – примирительно сказал лорд. – Но оставим это. Помнится, вы в тот вечер много танцевали. И супруг ваш, насколько я понял, ничего не имел против. Тем более они с конунгом еще раньше нашли себе развлечение.

– Да уж! – Она чуть сморщила нос. – Не подумайте, сударь, что я осуждаю Ингольфа, однако махать топорами в такой толчее… Я едва убереглась от щепки в лицо!

Ее рука машинально потянулась к правой щеке. Лорд Мак-Лайон изобразил понимание.

– Надеюсь, – сказал он, – виновнику этого досадного недоразумения было совестно.

– О, не думаю, – чуть нахмурилась она и поспешно добавила: – Не думаю, что он заметил. Щепки летели, куда придется; я, наверное, была не единственной, да и беды ведь не вышло…

«Не иначе как от собственного мужа прилетело», – понял лорд. Потом прикинул что-то в уме и проговорил:

– Это случилось уже в самом конце свадебного пира, так ведь? И вы в тот момент танцевали лицом к двери – иначе злонамеренная щепка угодила бы вам в затылок, а не в лицо?

– Все так, – согласно кивнула Альвхильд. На ее кукольном личике промелькнула гримаска досады. – Никогда не любила подобных забав! От них одни только неприятности!

– Согласен, – дипломатично высказался лорд. – Супруга ярла Гуннара, кстати говоря, такого же мнения. Она пыталась оттащить мужа от сундуков, но… Да что я вам рассказываю – вы же наверняка это видели?

– Да, – кивнула супруга Ингольфа Рыжего. Ее холеные пальцы снова машинально потянулись к лицу. В серых глазах застыло неодобрение.

Ивар чуть подался вперед, боясь спугнуть воспоминания:

– А вы не заметили, госпожа, кого-нибудь еще у сундуков в тот самый момент?..

Она, словно очнувшись, неуверенно взглянула на него:

– Не знаю. Я ведь танцевала и… – Рука, замершая у едва не пострадавшей на пиру щеки, вздрогнула и вернулась на колени. Во взгляде женщины мелькнула легкая обеспокоенность. Мелькнула – и тут же пропала. – Сожалею, сударь, но, кроме ярла Гуннара и госпожи Тиры, я там никого не заметила, – медленно, словно взвешивая каждое свое слово, наконец ответила супруга ярла Ингольфа.

Лорд покачал головой:

– Позвольте усомниться. Как минимум три человека видели там одного из ваших сыновей.

– Это неправда! – взволновалась женщина. – Они оба танцевали рядом весь вечер!

– Очевидно, не весь. По крайней мере, на интересующий нас момент ваш сын Ларс торчал возле перегородки. Повторяю, его видели люди, на чье слово можно положиться. И вы сами – я на этом настаиваю – никак не могли его не заметить.

– Ларса? Возле перегородки?.. – В голосе женщины прозвучали нотки растерянности и внезапного облегчения. – О! Ну да, разумеется… Просто ведь вы говорили о сундуках.

– Так вы подтверждаете слова остальных свидетелей?

– Да, – решительно кивнула она. – Ларс – ну конечно, теперь я вспомнила! – был там. Но к сундукам он даже не подходил! Я могу в этом поклясться, сударь!

Большие серые глаза – прекрасные, безмятежные и абсолютно невинные – воззрились на него снизу вверх. Ивар мысленно чертыхнулся.

– Хорошо, – капитулировал он, – вашего сына у сундуков не было. А кого-нибудь из гостей со стороны? Или, наоборот, из семьи вашего зятя?

Она с сожалением покачала головой:

– Не припоминаю. Понимаете, я ведь особенно не приглядывалась. Такая толкотня, и танцы…

Советник, криво улыбнувшись, махнул рукой:

– Понимаю, госпожа. Тогда расскажите, пожалуйста, что было дальше.

– Ярл Гуннар с женой вернулись к высокому столу, Ингольф тоже, а потом Эйнар сомлел, и праздник кончился. Мы проводили молодых, Хейдрун заперла дверь изнутри…

– Точно заперла?

– Конечно! Ей так велел отец, и я слышала, как опустился засов.

– Угу… Значит, после этого вы вернулись в большой дом. Скажите – проходя мимо ниши с сундуками, вы ничего не заметили? Кого-нибудь, кто там, возможно, спал?

– Спал? – удивленно переспросила она. – На сундуках? Вы хотите сказать, кто-то из слуг? Нет, сударь, не заметила. Я даже и не смотрела в ту сторону.

– Ну, что ж, – советник выглядел разочарованным, – в таком случае прошу прощения, продолжайте. Вы вернулись в дом – и?..

– Танцевать уже никто не хотел, – сказала она. – Да и поздно было. Астрид с Тирой сразу легли, я помню, они жаловались на усталость. Рагнар ушел почти одновременно с женой. Ингольф велел мне и сыновьям тоже ложиться – они с конунгом и ярлом Гуннаром хотели посидеть еще немного втроем.

– Ваш муж пришел вскоре после того, как вы улеглись?

– Нет, должно быть, не меньше чем через час – я уже начинала дремать.

– И, надо полагать, ни вы, ни ваш супруг, ни ваши сыновья той ночью не покидали…

– Разумеется, нет!

Ответ вышел поспешным и чуть резковатым. Ивар недоуменно вскинул глаза на раскрасневшуюся Альвхильд:

– У меня нет никаких причин подозревать кого бы то ни было из вашей родни, госпожа. Но, признаться, такая уверенность меня удивляет. Насколько мне известно, лежанки разделены между собой неким подобием пологов, к тому же все светильники были потушены, чтобы не тревожить гостей… Положим, в отношении супруга, который спал рядом с вами, вы и могли не иметь сомнений. Но что касается сыновей?..

Она покраснела еще больше, но от своего не отступилась:

– Уверяю вас, лорд, мальчики дома не покидали. До самого утра.

– Но, позвольте…

– Мой муж, – с неловкостью в голосе объяснила она, – сильно храпит, сударь. А у меня очень чуткий сон. Я не смыкала глаз до самого рассвета. И я повторяю – мальчики из дома не отлучались. Я… я слышала их через занавеску!

– Стало быть, они болтали всю ночь? – уточнил королевский советник. – И о чем же, если не секрет?

– Я не вслушивалась, сударь, – опустив глаза, ответила супруга ярла. Щеки ее приобрели окончательное сходство с цветами мака.

«Ясно, – вынес вердикт Ивар. – Либо она на самом деле спала и ничего не слышала, либо слышала, но нечто такое, о чем говорить считает неприличным, либо – что вероятнее – намеренно лжет и точно знает, что по крайней мере один из ее сыновей покидал свою постель позапрошлой ночью. Уже неплохо. Но сейчас из нее, пожалуй, больше ничего не вытянешь. Надо будет подключить Нэрис. Такая явная сплетница, как госпожа Альвхильд, долго язык за зубами держать не сможет». Он сделал пометку на листе и успокаивающе улыбнулся:

– Прошу прощения, если расстроил вас, госпожа. Благодарю за помощь, не смею больше задерживать… Еще раз примите мои соболезнования.

Женщина чуть склонила голову. И, величественно поднявшись со стула, вышла. На лорда она так больше и не взглянула.

– Дамочка определенно себе на уме, – пробормотал Ивар. – Вопрос в том, имеет ли это хоть какую-то ценность для нас?.. – Он помолчал, задумчиво выстукивая костяшками пальцев по столешнице, и поднял голову. – Ладно, никуда госпожа Альвхильд с ее секретами не денется. Творимир!

– Эх? – в закрывшуюся было дверь просунулась голова воеводы.

– Зови следующего. – Он сверился со списком и уточнил: – Следующих. Йен и Ларс. Сыновья Ингольфа, безутешные братья. Проверим, так ли оно есть на самом деле. И заодно поглядим, что представляют собой эти говорливые «мальчики»!

Глава 18

Пока Творимир отсутствовал, у лорда Мак-Лайона было несколько минут, чтобы подумать. Сопоставив то, что он видел сам, с рассказами очевидцев, советник пришел к весьма неутешительным выводам. До беседы с Гуннаром он не сомневался, что проклятый кинжал из сундука взяли по окончании праздника – когда хозяева и гости разошлись по своим углам. Этот путь представлялся единственно верным: на пиру было слишком много народу, сундуки стояли у всех на виду, и вынуть оружие, чтобы этого никто не заметил, казалось совершенно невозможным.