Не гламур. Страсти по Маргарите - Константинов Андрей Дмитриевич. Страница 46

– Во дает! – ахнула Катя.

– А что она ответила? – Маша с восхищением посмотрела на Стрельцову.

– «В порошок бы стерла!» – процитировала Ника губернатора. – Я ж говорю – нормальная баба! И нечего на меня наезжать. Милка, между прочим, всю эту кашу со шляпками заварила, а в Смольном сидела, как в рот воды набрав. Вы бы там без меня вообще ни до чего не договорились…

– Ладно, – подвела черту Лаппа, – все хорошо, что хорошо кончается. Ну, а у вас какие новости в офисе?

– У нас – супер новости, – довольно улыбнулась Роза.

– Да? Что произошло?

– Рита, – торжественно произнесла Асланова, – у нас – первая читательница, первая поклонница!

– И она не просто позвонила, – встряла нетерпеливая Маша, – а уже и свой собственный материал Розе прислала. Мы все читали – супер!

– По порядку, – скомандовала Лаппа, потирая от нетерпения руки.

Роза, придя в офис сразу после того, как мы отправились в Смольный, включила компьютер и обнаружила письмо читательницы нашего журнала, которое начиналось словами: «Здравствуй, подруга! Пишет тебе грустная и одинокая лапушка…» Роза сначала решила, что дальше последует исповедь юной девочки, мечтающей о большой любви, о принце, плачущей по ночам от мелодраматических дамских романов, замышляющей суицид из-за сломанного ногтя или прыщика на подбородке… Ан, нет. Нашей читательнице было неполных двадцать восемь, из них восемь лет она была замужем за успешным бизнесменом, а, стало быть, имела хорошую машину, удобную квартиру, полный гардероб и набитую шкатулку. Когда-то она мечтала именно об этом – о массе свободного времени, когда можно читать, мечтать, плавать в бассейне, смотреть фильмы, бездумно болтать с подругами по телефону. Однако все вышло по-другому. Подруги болтать по телефону не могли – они работали, делали карьеры, воспитывали детей. Детей у нашей грустной рассказчицы не было (муж не хотел категорически), на работу устраиваться ей тоже не разрешал. Даже институт закончить не дал: так с двумя курсами Института дизайна и осталась. Сам же он сутками был на работе, часто ездил в командировки. А она целыми днями валялась на тахте, одуревая от телесериалов… И вдруг – наш журнал. С первой страницы она почувствовала себя в задорной, веселой компании молодых женщин-ровесниц, которые понимают тебя с полуслова…

– Понятно, – подытожила Лаппа, – исповедь пухнущей от денег и скуки жены нового русского.

– Так, да не так, – вступилась за незнакомку Роза. – Я ей ответила, поблагодарила за внимание к нашему журналу и, сама не знаю, почему, – предложила написать нам какой-нибудь материал. И она, представляете, прислала. Хороший, яростный материал о женском рабстве, о женщинах, которых мужики используют в качестве мебели, заколки для галстука. Хороший стиль. Точные наблюдения. И гонорар, к слову, ей не нужен.

– Гонорар для авторов у нас пока вообще не предусмотрен в статье «расходы», – вставила я.

– Ну так прикрепите ее ко мне. Для моей тетрадки «Лапушка и друг», может, и сгодится, – лениво протянула Ника.

– Нет уж, этим автором буду заниматься я, – категорично сказала Роза.

– Это почему? – не унималась Ника.

– Потому что я первая с ней познакомилась. Раз. Во-вторых, в тетрадке «Лапушка и работа» ей тоже есть что сказать. В-третьих, ее зовут… Лилия.

– Ах, ну теперь – понятно: «К цветку цветок сплетай венок… – Ника смешно передразнила юную Пьеху: – Пусть будет красив он и ярок…»

– Все, девчонки, хватит болтать! – Лаппа снова была начальницей. – Люся, ты что, забыла, что должна позвонить своему французу. Учти, уплывет губернаторская шляпка, в Париж за собственные деньги поедешь, чтобы купить аналог. Если только он вообще существует…

Я тут же бросилась звонить Лакруа и сообщила, что мы хотим приобрести шляпку для губернатора. Ту самую, розовую, в которой она была на постере нашего журнала. Оказалось, что я позвонила вовремя: на эту шляпку уже поступил заказ. Я упросила Лакруа сделать все возможное, чтобы она не была продана никому, кроме нас. Не буду объяснять, что Жане отказать мне не смог. Через пару часов к нам была доставлена красивая коробка со шляпкой для НВИ. А менеджер-француз позвонил мне и долго благодарил за удачную рекламу салона. Ему уже пришлось звонить в Париж и заказывать новые головные приборы.

– Я хочу пригласить вас на ужин, – сделал осторожное предложение Лакруа.

Все складывалось удачно, и я не видела повода для отказа. Надеюсь, что Костик на меня не обидится. Это просто ужин. Мы договорились встретиться в пятницу вечером. И я уже представила, как стою перед шкафом, перебирая вешалки, чтобы выглядеть улетно. Но в этот момент опять закричала Лаппа:

– Мила, быстро сюда!

Я влетела в ее кабинет. На Ритке не было лица. Она ткнула мне в руки платежку. Я быстро пробежала глазами документ и ахнула: счет из салона за шляпку для губернатора составлял… почти всю сумму нашего рекламного контракта.

Розка прыснула:

– Да, хорошо мы умеем деньги тратить.

– А у Николаенко губа не дура, – встряла Маша.

– Я же вам говорила: отличная баба, – согласилась Ника. – И умная к тому же. Не чета некоторым рекламным агентам.

– Люся, – вздохнула Лаппа, – открывай сейф. Уговор дороже денег… В конце концов личное знакомство с губернатором стоит тех денег…

Итак, что мы имели? Прекрасный офис, первый номер журнала «Лапушки», бесконечные интервью Ники на ТВ, которая враз стала звездной журналисткой за блестящие материалы своей рубрики, несколько статей и верстку второго номера, нового автора Лилю, несколько не очень выгодных для нас договоров с мелкими распространителями печатной прессы. И – почти пустой кошелек. Девчонки, правда, не очень сильно давили на меня тем, что нужно срочно решать проблему с тиражом. Во-первых, несмотря на не очень приятную историю с рекламой шляп губернатором, они все-таки осознавали, что и здесь мы все равно выиграли и что без моей помощи в дальнейшем им не обойтись. А во-вторых, все были заняты подготовкой очередных сенсационных материалов. Целый день в офисе трендел телефон, клацала клавиатура, приходили какие-то люди…

Я же все время думала, как уломать Шершнева А. В. Того самого несдающегося Шершнева, который владел крупной сетью распространения прессы в метрополитене и не брал наш журнал в розничную продажу. Если бы нам удалось уговорить этого «стойкого оловянного солдатика», мы смогли бы заметно увеличить наш тираж.

Я общалась с Шершневым один раз. Этого было достаточно, чтобы иметь о нем представление. Главное – он был профессионалом и четко знал выгоду своей фирмы: наш еще малоизвестный журнал в его планы по увеличению оборотов продаж никак не вписывался. Но самое ужасное – на женские чары он никак не реагировал: до этого Роза и Катя предлагали мне его соблазнить, но он даже ни разу не задержался взглядом на моем декольте. Собирать компромат на Шершнева и шантажировать его запретила Лаппа: в памяти еще была свежа история с Маратом (Ритка почему-то всегда краснела, когда кто-то из нас вспоминал наш первый опыт получения денег).

От мыслей о несдающемся Шершневе меня отвлек телефонный звонок. Я не верила своим ушам: представитель известной белорусской фирмы по производству женского нижнего белья… покупал у нас пять полос второго номера под модульную рекламу.

Ритка потом вспоминала, что у меня после этого известия глаза из голубых враз стали зелеными – под цвет известных условных единиц за рекламный контракт.

Сама реклама, надо сказать, выглядела бесподобно. Фирма считалась белорусской только номинально. На самом деле минчане несколько лет назад создали совместное с Западом производство, и все оборудование, ткани, лекала были фирменными. Поэтому лифчики, трусики, комбидресы и топики, надетые на красивых девиц славянской внешности, выглядели великолепно. Узенькие бретельки, пенящиеся кружева, ленты и бисеринки… Даже придирчивая Ника, рассматривая цветные рекламные фотографии, заметила: «Да, в таком белье не стыдно раздеться…»