Младший научный сотрудник-5 - Тамбовский Сергей. Страница 5

– И след можно обработать чем-то едким, – добавил я, – перцем каким или бензином, от этого собачки сразу нюх теряют.

Пачка красного перца нашлась в шкафчике – я разорвал ее и присыпал нашу дорожку следов. На всякий случай сначала мы пошли совсем в другую сторону, а потом уж свернули в те самые заросли на севере полуострова. Лес тут, если честно, был не совсем такой, как на Камчатке и Курилах. А если точно – то совсем не такой. Земля, во-первых, какого-то красноватого оттенка была, и из нее торчали в разные стороны необычные растения типа (вспомнилось не к месту из моей прошлой жизни) фикусы, аллоказии и пассифлоры. И орхидеи, конечно, уж чего-чего, а эти цветы я хорошо изучил.

– Слушай, – остановил я Цоя, указывая на очередной куст, – а это вот манго или мне кажется?

– Манго, – подтвердил он, – они у нас везде растут, как в вашей России эти… рябины с калинами. Песню даже одну запомнил, – и он исполнил первый куплет «ой, цветет калина в поле у ручья», очень неплохо, надо заметить, исполнил.

– Угу, это русская народная песня такая, – подтвердил я, – а если б гавайская была, то тут надо было слова поправить… что-то вроде «ай, упало манго в бухте на песок».

– А это вот питахойя, – показал он мне на очередное растение, – тоже съедобное, но лично мне не очень нравится.

– Хорошо же у вас тут жить, – вздохнул я, – еда прямо на дереве, круглый год, причем, можно не работать и только загорать на берегу. И красивых девчонок клеить… кстати о девчонках – они у вас все такие, как эта Памела с Энни?

– Какие? – переспросил он.

– Ну такие, – повращал я руками в воздухе, – динамщицы и стукачки?

– Стукачки это, допустим, понятно, – ответил Цой, – у нас тут почти все этим занимаются… а про динамо не понял.

– Русская идиома, – пояснил ему я, – развод на деньги представительниц прекрасного пола – намекнут, типа, на возможность секса, вынудят тебя заплатить за что-то дорогое, а потом свалят в закатную даль без объяснений.

– Понятно… надо запомнить, хороший термин, – ответил он и тут же продолжил, – у нас тут сложно с этим делом… слово такое «феминизм» слышал?

– Приходилось, – начал отвечать я, но услышал сзади посторонние звуки и замолчал. – Мне показалось или собака залаяла?

– Не показалось, я тоже услышал, – угрюмо бросил Цой, – опять ты накаркал, как с той акулой… надо подальше сваливать, а то натравят на нас овчарок.

– Спроси там у своего внутреннего голоса, – предложил я, когда мы в быстром темпе огибали очередную рощу из пальмовых деревьев, – что нам светит в ближайший час-два?

– Это так не работает, – отозвался он, – то есть по моему желанию голос не разговаривает – сам просыпается, когда ему угодно.

– Капризный какой он у тебя… мои, кстати, лечебные способности тоже сильно плавают сам не знаю, в зависимости от чего.

– Я попробую задать ему вопрос, – не прореагировал на последние мои слова Цой, – но вероятность того, что голос этот откликнется, очень небольшая, – и он погрузился в молчание, во время которого мы продолжали удаляться от своего временного жилья быстрыми шагами.

Минуты через три он, наконец, остановился и выдал:

– Не, бесполезно – никаких предсказаний на сегодня больше не будет.

– Еще одна русская поговорка гласит, – сообщил ему я, что на нет и суда нет.

– В России есть суды? – поразился он, – а я думал, у вас там все компартия решает.

– Суды есть, как же, – задумчиво отвечал я, – и народные, и арбитражные, и один Верховный даже. Но насчет компартии это ты верно заметил – она может очень запросто подкорректировать любой суд в нужную сторону.

И я тут же сменил неприятную лично для меня тему:

– А что тут у вас на Гавайях с дикими зверями творится? Тигры какие-нибудь или хотя бы волки в лесах встречаются?

– Тигры это у вас, – тут же ответил Цой, – они только на Дальнем востоке и остались, если я не путаю. Волков тоже нет… у нас все дикие животные либо в воде плавают, тюлени, дельфины, киты, либо по воздуху летают, альбатросы, попугаи, гуси…

– Гуси? – удивился я, – какие гуси, серые?

– Полосатые, – уточнил он, – называются нене или гавайская казарка, символ, между прочим, нашего штата. Но они очень редкие, лично я ни разу не встречал. А по земле из животных здесь разве что олени бывают… и то не на главном острове… и грызуны разные – шиншиллы, мангусты, кроты.

– Ну ты меня успокоил, – обрадованно ответил я, – значит, никто нас ночью не загрызет.

Лай собачек сзади поутих, но все равно раздавался достаточно отчетливо.

– Можно на пальму залезть, – предложил Цой, – там крупные птицы большие гнезда устраивают, вполне нас двоих выдержат такие конструкции.

Я подумал и отказался – свалишься с этой пальмы не дай бог, костей потом не соберешь.

– Эх, сейчас бы костерчик запалить, – помечтал я, – и тепло бы от него было, и ненужных зверей отогнал бы, да и пожарить на огне чего-нибудь можно было.

– Нельзя, – строго заметил мне Цой, – полиция увидит.

– Сам знаю, что нельзя, – вздохнул я, – помечтать нельзя что ли.

Мы наконец-то остановились и присели на поваленный пальмовый ствол, и я продолжил разговор, чтобы не молчать.

– А какую музыку сейчас ваша молодежь слушает?

– Разную, – односложно откликнулся Цой, – Юритмикс, например, сейчас на пике популярности.

– Это который Свит-дримз? – вспомнил я.

– Он самый… по мне, так попса голимая. Еще Майкл Джексон набирает обороты…

– Бэд бойз? – предположил я.

– Не, такую не знаю… Билли Джин сейчас отовсюду слышно, а еще Триллер.

– По мне, так певец он никакой, – выдал я свое глубокое мнение, – и музыка у него тоже одинаковая во всех вещах. Только на танцах и выезжает.

– Может быть, – поморщился Цой, – мне он тоже не слишком нравится, но пляшет красиво… опять же лунную походку придумал, сейчас на всех дискотеках ее копируют. Еще много крутят Депеш Мод, Дюран-Дюран и Билли Джоэла. Знаешь таких?

– Депеш мод у нас переделали в Депи Шмот, – вспомнил я чуть более позднюю историю, – они к нам в Россию обещали приехать.

– Да ну? – изумился Цой, – к вам за железный занавес разве таких артистов пускают?

– Случаются исключения, – ответил я.

– А что у вас в России сейчас популярно?

– Если тебя наша родная эстрада интересует, то Пугачева, Леонтьев, Антонов… да, группа Земляне выпрыгнула, как чертик из табакерки.

– Никого не знаю, – признался он, – а из наших чего слушают?

– До нас ваши хиты с большим запозданием доходят, – признался я, – ни Майкла Джексона, ни Дюран-Дюрана у нас пока нет, пробавляемся Элтоном Джоном, Скорпионами, Квинами… очень нравится народу еще и итальянская эстрада, особенно Челентано такой…

– Что-то слышал, – поморщился Цой, – гнусавит он по-моему безбожно.

– Да, есть такой грех, – согласился я, – но талантливо гнусавит. Да, еще в моде Стив Миллер-Бенд, Абракадабра такая…

– Этих знаю, – обрадовался Цой, – забойная песня. На дискотеках ее обычно первой врубают.

– Еще такой вопросик, – сказал я, – много слышал про так называемые гавайские гитары. Чем они от обычных отличаются? Да и вообще сохранились они сейчас?

– Очень мало, – скупо отвечал он, – туристов разве что развлекают на Вайкити этим делом. А чем отличаются… ну во-первых, играют на ней в горизонтальном положении…

– Это как? – удивился я.

– На колени кладут или на стул рядом, а во-вторых, у них струны не прижимают к рифу, как на стандартной шестиструнке, а ограничивают сверху цилиндриком таким, металлическим. Аккордов поэтому тут много меньше… ну и звучание такое… необычное – один раз услышишь, не забудешь.

Но тут мы оба разом замолчали, потому что собачий лай переместился ближе к нам и затихать не собирался.

– По-моему они на наш след напали, – выразил я общее мнение, – надо ноги делать отсюда.

– Стой, – притормозил меня он, – у тебя перец остался? Рассыпь его побольше поперек нашей дорожки следов.

И я вытащил из кармана разноцветный пакет со жгущим перцем (пеппер, а не паприка он называется) вытряхнул остатки на красноватую землю, вот хорошо, и незаметно будет, красное на красном, и мы с напарником опять взяли руки в ноги и очень быстрым шагом начали удаляться в чащу, состоящую из пальм, лиан и аспарагусов…