Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир. Страница 7

Императрица вздохнула. Да, дети. И если с её собственными детьми всё в порядке и голодными они точно не останутся, то вот с остальной массой подданных всё слишком непросто. Миша говорит, что в его истории от голода в этом году погибло несколько миллионов человек. Цифра страшная. Но, с другой стороны, как это ни чудовищно звучит, эти несколько миллионов остались в живых, а земли больше не стало. Разве вступил бы Миша в эту войну с Японией, если бы не острая необходимость в дополнительной плодородной земле? Тем более на Дальнем Востоке? Велика Россия, а плодородной земли крайне мало для такой численности населения.

Пять миллионов человек в год. Таков средний прирост населения в Империи. Земельная реформа лишь на короткое время сбила накал страстей. Ещё лет десять, и всё пойдет вразнос, словно тот перегретый котёл паровоза.

Какой выход из ситуации?

Да, есть очевидные решения, в числе которых повышение урожайности, расширение пахотных земель (в том числе и за счет военной экспансии), создание условий для эмиграции в другие страны, война в конце концов. Но это были меры с весьма ограниченным эффектом. Например, повышение урожайности автоматически делает излишним такое число крестьян, что впору хвататься за голову, пытаясь придумать, где, чем и как их трудоустроить вне деревни. А индустриализация, хоть и требовала дополнительных рабочих рук, но не до такой степени.

Кроме того, нельзя было процесс пускать на самотёк, надеясь, что как-то всё само собой образуется. Образуется. Да так, что потом костей не соберёшь.

Нет, о стихии и речи быть не могло. Именно поэтому структуры ведомств императрицы Марии, всякого рода образовательные организации и прочие курсы были так заняты не только повышением грамотности населения, но и не в последнюю очередь тем, чтобы вытащить так или иначе из деревни в города как можно большее число молодёжи, в том числе и молодых барышень. Конечно, процесс был под контролем, Империи вовсе не нужно было, чтобы прибывшие девицы были вынуждены отправляться на панель. Вовсе нет. Им давали образование (какое-никакое), обучали на всяких курсах полезным в городе специальностям и всё такое прочее. Но было в этом процессе и скрытое главное – семьи в городах имеют намного меньше детей, чем в деревнях, а с пятью миллионами прироста в год что-то нужно было делать.

– Ешь, Мася, ешь. Тебе-то голод точно не грозит.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧИТА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 14 октября 1921 года

– Как библиотека?

Настя подняла голову и улыбнулась.

– Да, есть тут интересные экземпляры. Признаться, я даже не ожидала.

– Не составишь ли мне компанию? Хочу прогуляться. Погоды нынче стоят просто чудные.

Настя прислушалась к завыванию ветра за окном и кивнула.

– Да, отличная погода. Я успела оценить, пока мы ехали сюда. Конечно, я готова.

Через четверть часа мы, прорвавшись сквозь ураган и вихри дождя, добрались до крытой беседки посреди парка у здания Ставки.

Настя поправляет сбитую ветром папаху. Замечаю:

– Ты же понимаешь, что фронт – это не курорт Монте-Карло?

Кивок.

– Да, понимаю.

Жестко:

– Зачем тебе это?

Она молчала.

– Анастасия Николаевна, если у нас не получится разговор, я вас в Москву отправлю первым же дирижаблем. Мне тут высокородные курсистки не нужны.

Настя кивнула, тяжело вздохнув:

– Да, конечно, я понимаю. Но это тяжело говорить. Хорошо, пусть будет так. Я знала, куда и к кому я ехала. Пусть будет так. Да.

Я ждал. Наконец племянница заговорила:

– Вот уже больше четырех лет моя семья словно проклята. После отречения папа от престола мы стали словно прокаженными. Я так устала от всего этого. Сплетни, грязь, мама со своими фантазиями, папа, который потихоньку начал спиваться от безысходности. Для него эта война – шанс вырваться в реальный мир, избавиться от позора, от того, что в нас всюду тычут пальцем, смеются нам в лицо… Нас нигде не принимают. Да, печать позора на всех нас. Я не могу и не хочу так жить. Ольга и Татьяна вышли замуж и стали королевами. И вопрос не в короне, а в том, что мои сёстры стали теми, кем стали, исключительно потому, что вовремя дистанцировались от мама и приняли вашу сторону. Я прекрасно понимаю, что мама нас привела к катастрофе, бегство из Константинополя было глупостью. Извините, дядя Миша, я сумбурно говорю, но пытаюсь передать то, что чувствую, раз уж вы спросили. Накипело много.

Вокруг беседки бушевал ураган. Настя молчала. Молчал и я. А что мне сказать? Бедная девочка, мне её очень жаль. Она могла бы достичь многого в этой жизни, но чудовищный ген гемофилии печатью адского проклятия горел черным пламенем в её раненой душе. Конечно, никакие анализы этого времени не могли установить, является ли она носителем этой страшной болезни. Этого не знал никто. Этого не знала и она сама. Но все знали, что её мама точно является носительницей, а её брат точно болен. Да, старшие сестры вышли сравнительно удачно замуж и, главное, обе родили здоровых детей. Впрочем, откуда ей было знать, чего мне стоило выдать её сестёр замуж…

– И чего ты хочешь?

– Хочу на фронт. В авиацию. В женский бомбардировочный полк. Я во Франции много летала, получила диплом пилота. Я хочу летать. Хочу всем им доказать…

ТИХИЙ ОКЕАН. ГДЕ-ТО ВОСТОЧНЕЕ ОСТРОВА ХАТИДЗЁДЗИМА. 16 октября 1921 года

Рандеву состоялось. Двадцать четыре гидросамолёта кранами переносили из трюмов замаскированных под транспорты авиаматок и ставили на воду. Погода позволяла и благоприятствовала. Крейсеры и эсминцы охранения прикрывали развертывание.

Вот загудели винтами прогреваясь моторы авиации. Вот первый самолет покатил по волнам в сторону еще темного неба запада. Ещё. Ещё. Машины становились на крыло, начиная формировать ударный строй.

Операция началась.

Глава 2. Русский медведь и полёт валькирий

ТАТАРСКИЙ ПРОЛИВ. ЮЖНЫЙ САХАЛИН. ЗАПАДНЕЕ МАУКИ. 16 октября 1921 года

Близился рассвет, и их воздушная армада шла на восток, шла навстречу восходящему солнцу. Четыре бомбардировочных полка, четыре штурмовых и четыре истребительных. Три сотни самолетов. Никогда еще в истории русской авиации не применялось одновременно столько самолётов сразу.

Что ж, всё когда-то бывает впервые.

Командир Его императорского всесвятейшества и величия лейб-гвардии женского императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы» светлейшая княгиня Волконская вела своих подруг навстречу одной из самых решающих битв этой войны.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОСТРОВ САХАЛИН. САХАЛИНСКИЙ УКРЕПРАЙОН. 16 октября 1921 года

Секундомер в руках генерала Холодовского тикал, отсчитывая последние секунды. Нет, не то чтобы точность до мгновения была принципиальной, но командующий войсками Сахалинского укрепрайона генерал от артиллерии Холодовский считал этот показатель важным в части того, насколько ему удалось вымуштровать своих подчиненных.

Что ж, они времени не теряли. Весь север острова вплоть до линии разграничения был набит артиллерией и боеприпасами к ней. Большая часть переправлялась на Сахалин с соблюдением всех норм маскировки и безопасности. Конечно, японцы фиксировали переброски, но генерал сильно сомневался, что самураи имели более-менее полное впечатление о масштабах этой переброски.

Многочисленные деревянные муляжи, покрашенные под сталь, концентрировались в районе Императорской Гавани, сплошным потоком перебрасывались на юг Маньчжурии, разумеется, с соблюдением всех мер «секретности». А японцы так и роились мухами вокруг этих мест «сосредоточения».

Впрочем, жизнь и война покажут, кто тут больше преуспел в обмане.

Всё. Время вышло.

В ту же секунду остров вздрогнул от залпа сотен и тысяч орудий разного калибра. Весь японский укрепрайон вспыхнул от разрывов на глубину до тридцати километров от линии фронта.