Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 130

- У меня аргументы закончились. Вы просто несносны. - насупился Яков. — Это последний довод. И потом, Вы не просто женщина, Вы моя жена. Ради Вашей безопасности я попущусь, пожалуй, толикой чести. Оно того стоит.

Аня шумно втянула воздух и спрыгнула с кровати.

- Куда?! - рыкнул Штольман, он даже растерялся.

- Никуда! - крикнула Аня. - Куда отсюда денешься?! - Она нашла сорочку, домашнее платье, быстро натянула и легла с самого дальнего края кровати.

Через какое-то время Яков, успокоившись, захотел укрыть ее, но Аня скинула одеяло и отползла еще дальше.

Они опять поссорились.

- Сами спите под своим одеялом, Яков Платонович. - буркнула она и завернулась в плед.

***

Привратник Вацлав, помогающий Якову с утренними процедурами, недоумевающе поглядывал на хмурого хозяина. На обычно невозмутимом господине начальнике каторги лица не было.

Вацлав с готовностью принес горячую воду для умывания, подготовил и подал утренний костюм, на который кивнул поджавший губы барин, почистил весеннее пальто и котелок.

По коридору мимо своего супруга хотела было пробежать горничная Татьяна, однако, подумав, она остановилась и негромко сказала ему:

- Не в духе уже с утра барынька, причесываться да одеваться меня звать отказалась. Я пришла, она сказала, что сама все сделает, и сидит себе в комнате, пригорюнилась. Анна Викторовна обычно веселая такая встает, улыбается! И мне самой сразу на душе радостно, когда хозяйка довольна. А сегодня я больно тревожусь за нее. Завтрак, правда, барыня распорядилась все-таки накрыть, хоть и с опозданием. Пожаловалась, голова, говорит, болит. В тазике попросила на умывание воду принести, и не выходит из комнаты. Я таз унесла, а она все сидит. Боюсь, не прихворала ли барыня.

- Кошка черная между господами пробежала, не лезь, Танюшка, разберутся. - подумав, шепнул Вацлав.

- Господь с тобой, Вацик, я и не лезу, куда мне! - всплеснула руками Татьяна. - Жалко барыньку только, хорошая она такая, милая, добрая, а сегодня лица на ней нет.

- А барина тебе не жалко? Он такой смурной ходит, а барыня из комнаты не выходит. Яков Платонович уже два раза интересовались, выходила ли Анна Викторовна. - говорил Вацлав.

Так бы и препирались муж с женой, если б их не прервала подслушавшая беседу Ефросинья. Кухарка пошла разыскивать слуг, всполошившись, что Якову Платоновичу завтрак запаздывает.

— Вот сороки! Вот шельмы! - ругалась бывшая отравительница, уперев руки в бока. Да где ж это видано, чтоб слуги барина обсуждали. Да еще самого господина начальника. Уж я ему на вас нажалуюсь! Татьяна, барыня никак велела завтрак накрывать, а ты только языком молоть горазда. Я Якову Платоновичу чайку заварила, такого душистого, чистый медок, а не чай. Неси скорей на стол. Да блинки с пылу с жару, может и соблазнится Яков Платонович хоть на один. Барину на службу ехать скоро.

- Да бегу я, Ефросинья. - сказала Таня.

Кухарка любовно наложила полный поднос еды и вручила его с горничной, крайне довольная своей безупречной стряпней. Яков Платонович будет доволен.

Завтрак проходил при молчании двоих, косившихся друг на друга и активной болтовне третьего.

Алексей Юрьевич дюже любил блины, хоть с икрой, а хоть и с вареньем. Он с восторгом ел их один за другим. Горка стремительно уменьшалась в размерах.

В перерывах между поеданием блинов, он рассказывал истории.

- Анна Викторовна, Вы любите анекдоты? - намазывая блин вареньем, спросил племянник.

- Люблю. - мрачно сказала Анна, отпивая чай и глядя перед собой.

Штольману было неловко. Вроде бы ничего такого не сделал, просто шлепнул, как неразумное дитя для острастки, но Анна вела себя так, будто он всю радость из нее выбил. Притворяться и лукавить она не умела. Яков потянулся за ее традиционным утренним сваренным в крутую яйцом, чтобы почистить, как и всегда, однако с неудовольствием отметил, что супруга положила его подальше от него, с другой стороны тарелки. Наверняка специально.

Лебедев изо всех сил развлекал домашних.

- Ну тогда, послушайте тетушка, вот такой анекдот:

- Пушкин и Лермонтов пошли на бал. Сидят и кушают арбузы. Лермонтов съест ломоть, а корку подкладывает Пушкину. А потом и говорит: “Господа! Вы посмотрите, какой Пушкин обжора! Вон сколько у него корок!” А Пушкин отвечает: “Господа! Вы гляньте, какой обжора Лермонтов! Он даже корки свои съел!”.

Татьяна, прислуживающая за завтраком, так и закатилась от смеха.

Анна отпила чай и сдержанно улыбнулась. Анекдот был забавным, но недостаточно.

- Не смешной? - огорчился племянник. - А вот еще такой:

- Андрей Болконский и Пьер Безухов рассуждали о верности да…

- А Вам не пора на службу, Алексей Юрьевич? - перебил его Яков, раздраженно подняв бровь.

Анна нахмурилась. Нет, Яков положительно любит хамить своему родственнику!

- Пора-пора, - миролюбиво согласился племянник, привставая и запихивая в себя еще один блин на ходу.

Штольман проводил Алексея глазами и решился.

Задобрить Аню могло теперь только одно. Была ни была.

Он взял жену за руку и сказал тихо:

- Анна Викторовна, я подумал, мы можем сделать так. Вы в пятницу поедете в Сретенск с горничной. Мой филер за Вами присмотрит. Сходите на заседание женского клуба. Больше, кроме магазинов, пообещаете мне, что ходить никуда не будете. А в субботу я за Вами приеду.

Анна пожала плечами, вновь отпила чай и сказала:

- Как скажете, Яков Платонович.

Лицо Анны Викторовны, если и оттаяло, то ненамного. Она все еще обиженно отворачивала свой нос и разговаривала через губу. Руку убрала.

Яков разозлился. Он вновь перехватил руку жены и зашептал:

- Да что мне сделать, чтобы Вы вновь стали нормально разговаривать?

Может извиниться, сказать как гимназисту, что я больше так не буду? Я даже почти не раскаиваюсь. Вы просто несносны, ведете себя как капризное дитя. - напористо говорил Штольман, впрочем, едва уловимо, чтобы затаившаяся в недрах дома прислуга ничего не расслышала.

Анна вспыхнула и не менее злобно и обиженно ответила.

- Я и не сомневалась, что Вы не раскаиваетесь. Еще скажите, что Вам понравилось! - она ткнула в него пальчиком.

Яков промолчал. Он думал об этом. Это действительно был ммм… интересный опыт. Рука до сих пор помнила этот волнующий резонанс между ее мягкими полушариями и его ладонью. Жалко только, что Аня обиделась. Но и он переборщил, пожалуй.

- Говорите, как капризное дитя себя веду? А Вы вчера меня как кого ударили? Неужто как взрослую? - тихонько горячилась Анна, сверля его синими глазами.

- Как взрослую. Не сомневайтесь. - улыбнулся Яков. - Анна Викторовна, давайте не будем опять ссориться. Он погладил ее пальчики.

- Нет, не так просто Яков Платонович. Слышали о мести и все такое? Око за око, зуб за зуб. Моя честь требует отмщения, и пока я не сделаю тоже самое, я не успокоюсь.

- Никогда? - с улыбкой спросил Яков. Он понял, что если Аня уже шутит, то дела у них налаживаются.

- Никогда. - согласилась Анна.

- Всего то? - выдохнул Штольман и притянул ее к себе для поцелуя в висок. Анна дала себя поцеловать, но лицо сохранила суровое.

- Вечером исполните свою угрозу, мстительница, так и быть. Сейчас никак не могу, тороплюсь на службу. - хитро улыбнулся Яков.

- Два раза. - холодно согласилась Аня, - за мной два удара. Она встала из-за стола и гордо задрала подбородок вверх. - Хорошего дня, Яков Платонович.

Штольман покачал головой и допил последний глоток чая. Вот чертовка! Но какая…

- Таня! - заглянула Анна в баню, где горничная занималась стиркой. - Через неделю мы едем в Сретенск на заседание дамского общества. Вещей берем на двое суток.

- Через неделю? Успеем, барыня, долго ли собраться, если умеючи. - хохотнула Татьяна.

Горничной очень нравилось работать у начальника каторги и его супруги. Рядом с нею служил любимый муж, и они с Вациком были счастливы как никогда. Пусть они живут в этом холодном и неуютном краю, но ведь не умерли же! А вот рядом друг с другом. Две комнатки у них отдельные. Работа не трудная, хозяйка добрая, жизнь сытная, да еще и помощников ей присылают!