Вдребезги - Фальк Макс. Страница 24

Последнее правило Майкл знал и без лекций. Родители Томми разбились в пьяной аварии. Это произошло в их квартале, он видел, что стало с машиной и как их вынимали из неё по частям. Впечатлений хватило на всю жизнь.

Ещё одна лекция Кристофера тоже касалась защиты, правда, другого толка. Но принцип был тот же. Не надел шлем – не поехал кататься. Не надел резинку – не пошёл трахаться. Кристофер довольно подробно и ярко перечислил симптомы венерических заболеваний, особенно мрачно рассказал про СПИД. Первую упаковку презервативов Майкл получил от него в подарок, на следующие заработал сам. Даже в свои четырнадцать он был склонен прислушиваться к голосу разума.

– Мне очень приятно было с вами познакомиться, – сказал Джеймс.

– И я рад. Простите, что за руку не прощаюсь, – сказал Кристофер, демонстрируя ладонь в пятнах от густой жирной пыли.

– Садись назад, – Майкл откинул пассажирскую подножку и придержал тяжёлый мотоцикл.

Джеймс легко перебросил ногу через седло, устроился на сиденье.

– А за что здесь держаться?

– За меня.

Майкл окинул его оценивающим взглядом, предупредил:

– Три важные вещи. Первая – глушак очень горячий. Не убирай ногу с подножки, иначе попрощаешься со своими кедами, а я заебусь оттирать оттудова твою резиновую подошву.

Джеймс глянул вниз, оценил угрозу и кивнул.

– Вторая – на повороте заваливайся на бок вместе с байком. И не боись, не опрокинемся.

Джеймс вдохнул и выдохнул, мотнул головой.

– Ладно. А третья важная вещь?

– Пока едем, я тебя не услышу. Если чё не так, хлопай меня по бедру, остановлюсь и разрулим.

– Я даже не думал, что всё так сложно, – улыбнулся Джеймс.

– Не сложно, привыкнешь, – сказал Майкл.

Двигатель завёлся резво, будто сам соскучился по хорошей дороге. Майкл надел шлем, положил руки Джеймса себе на пояс. Тот послушно уцепился за широкий ремень, прижался к спине, для верности сжал коленями.

Майкл довернул ручку газа и плавно тронулся с места.

Он вёл ровно, не лихачил, не нырял между машинами без нужды. Только когда выбрались из города на трассу, прибавил скорости.

Они пролетели несколько пригородов, окружённых голыми пустыми полями, по бокам начался лесок. Листья на обочине подхватывал воздушный поток, крутил по асфальту. Солнце скрывалось за облачной дымкой, тянулось соскользнуть за горизонт. На прямом участке трассы Майкл перестроился в крайний правый ряд, прибавил газу. Он физически чувствовал дрожь машины, шелест колёс, упругий встречный ветер. Джеймс прильнул к его спине, сильнее сжал пальцы.

С трассы свернули на боковую дорогу, Майкл сбросил скорость. Золотистые листья испуганно сыпались с низких веток, потревоженные рёвом мотора. Дорога петляла, как драконий хвост, обвивающий груду сокровищ.

Что Купидончик скажет, когда увидит?.. Ему понравится?.. Или он такое уже тыщу раз видел и только губы скривит?..

Между деревьями мелькнул просвет, резко вбок ушла заброшенная лесная дорога. Майкл плавно завалил мотоцикл, входя в поворот, колёса запрыгали по корням. Через пару минут впереди показалась осыпавшаяся каменная арка.

Когда-то здесь было аббатство. Под покровом листьев и мха угадывались остатки фундамента, кое-где торчали осколки стен, выпирая из земли, как зубы великана. От главного зала осталась одна стена, пронизанная стрельчатыми арками. Винтовая лестница тянулась до самого верха. Дикий плющ карабкался по каменной кладке, выстилая величественные руины.

Майкл оставил мотоцикл возле рухнувшей стены, застегнул на колесе цепь. Руины руинами, а благоразумие прежде всего – пешком до дома отсюда топать неблизко.

– Как красиво! – Джеймс снял шлем, задрал голову. – Чёрт, если бы я знал, куда едем – взял бы фотоаппарат!

– Да я как-то не подумал, что у тебя мыльница есть, – с досадой сказал Майкл.

Джеймс прошёлся по опавшим листьям, протянул руки к стене и потрогал камни. Обогнул разрушенный зал по периметру, вернулся назад. Лицо у него светилось.

– Майкл, я… Я не знаю, как тебя благодарить. Правда, у меня слов нет.

– Да ты погодь благодарить, – тот улыбнулся. – Пошуруй тут.

Джеймс подошёл ближе. У него не только лицо – он весь светился, будто его в розетку воткнули. Глаза раскрылись аж на пол-лица, веснушки на носу – и те позолотились.

– Я не думал, что это будет такое место… Я… Как у тебя получилось?.. Мои приятели знают меня много лет, знают, чем я увлекаюсь… Но никто не возил меня к развалинам!.. Тут так красиво!..

Щас разрыдается, с лёгкой паникой подумал Майкл. Джеймс перевёл дух, взволнованно сплёл пальцы.

– Я бы никогда не подумал, что ты так выберешь… Такое место… Что ты вообще будешь думать, что мне понравится!.. Что так угадаешь!..

– А чего бы не угадать-то? – удивился Майкл.

Тот испуганно хлопнул глазами.

– Майкл, ты только не думай, я не считаю тебя глупым или… или необразованным. Мне просто ещё никто не делал таких подарков. Я и не ждал, что ты… – он оборвал себя, переступил с ноги на ногу. – Мне очень, очень здесь нравится. Понимаешь? – спросил он, заглядывая в глаза, будто не был уверен в ответе.

– А чего непонятного-то. Ясно как божий день.

Зря боялся. Купидончик был в полном восторге. В таком, что аж неловко самому становилось.

– Я ж хотел к тебе подлизаться, – объяснил Майкл. – Ты древности любишь, а на музей у меня бабок нет. А тут вход бесплатный, – он ухмыльнулся.

– Майкл, ты… – Джеймс растерянно провёл по волосам, – ты поразительный человек. Кажешься таким простым, а на самом деле…

– А на самом деле ещё проще, чем кажусь, – грубовато перебил тот. – Пошли, подсажу на стену.

Джеймс облазил каждый уголок руин, чуть ли не облизал их.

Нашёл какие-то огрызки росписи на уцелевшем своде потолка: «Это двенадцатый век, Майкл!» – «Угу», – говорил Майкл.

Ему было всё едино, что двенадцатый, что любой другой. Нашёл выцарапанные под лестницей фразы на латыни. «Небось, матерщина какая-то?» – спрашивал Майкл. «Нет, это молитвы», – отвечал Джеймс. «Вот жалко, а то бы узнал, как по-латински «пошёл на хуй», – огорчался Майкл. «Futue te ipsum», – отвечал Джеймс и застенчиво улыбался.

Джеймс щупал сваленные в кучу черепки, залезал в огромный прокопчённый камин, бегал вдоль замшелого фундамента: здесь была трапезная! а тут были кельи! тут держали скот! а это скрипторий!.. Майкл ходил за ним следом, как привязанный.

– Можешь себе представить – здесь когда-то жили люди… – сказал Джеймс. Улыбка у него была мягкой, мечтательной. – Почти тысячу лет назад! В это самое время правил Ричард Львиное Сердце.

– Это который из книжки? Я слыхал в детстве, там был замес одного парня с еврейкой. Мне из них только Робин Гуд и нравился.

До земли было метра два. Они сидели в узком арочном проёме, который когда-то был окном. Серые камни заплыли пятнами лишайника, будто на них брызнули краской. Под ногами расстилался вереск. Лес шелестел тихо, нежно, будто кто-то молился шёпотом.

– Ты про «Айвенго»? – спросил Джеймс.

– Да чтоб я помнил, мне лет семь было.

Майкл выдернул травинку, проросшую между камней, сунул в зубы.

– Ричард Львиное Сердце – это реальная историческая личность.

– Типа как король Артур? – уточнил Майкл.

– А вот Артур, скорее всего, миф. Собирательный образ из кельтских легенд. Некоторые исследователи считают, что это вообще был римский военачальник.

– Так Рим же в Италии!

– Британия была римской колонией примерно четыреста лет.

– Чума!.. И как у тебя всё это в голове держится?..

Джеймс подобрал колени, обхватил их руками.

– В этом самом месте звучали хоралы… Представляю себе, как это было торжественно и красиво…

Что там было с хоралами, тем более хренову тыщу лет назад, Майкл не знал. Он мог ответить лишь про настоящее: красивым в этом месте сейчас был только Джеймс. Таким, что оторваться было нельзя. Таким, что с него ангелов рисовать надо было. Только не таких, которые драконов воюют, а которые Деве Марии на скрипочке играют. Майкл таких видел в начальной школе – картинка висела в коридоре между классами.