Слишком поздно - Гувер Колин. Страница 22

Присаживаюсь по другую сторону кровати и как можно равнодушнее говорю:

– Правда, что ли?

Эйса натягивает носки.

– Парень не дурак, мне даже нравится. Может, сделаю его шафером.

Он что, уже церемонию планирует?

Эйса надевает туфли, потом встает перед зеркалом. Приглаживает рукой волосы.

– Не думала еще, кого подружками позовешь? Хотя у тебя и подружек-то нет, да?

Твоими стараниями, Эйса.

– Ты ведь мне только с утра предложение сделал, – говорю. – А у меня весь день пары были. Когда мне думать о деталях?

– Позови Джесс.

Я киваю, а про себя думаю: вот насмешил! Джесс меня ненавидит. Кто бы знал почему. Последние полгода она не разговаривает со мной, видеть не хочет, что бы я ни делала, как ни пыталась до нее достучаться.

– Точно, – говорю. – Позову.

Эйса открывает дверь спальни и указывает на платье, которое я по-прежнему комкаю в руках:

– Прими душ и приготовься. Ты должна быть топчик, когда я сделаю важное объявление.

Дверь за ним закрывается, и я опускаю взгляд на платье, на кольцо.

Яма, которую я себе рою, становится глубже. Если не придумаю, как выбраться, Эйса зальет ее бетоном вместе со мной.

Прежде мне случалось слегка завивать локоны, но Эйса неизменно велел снова их выпрямить. Первый раз – когда мы только начали встречаться и он знакомил меня с Джоном и Джесс. Второй – на нашу первую годовщину, когда мы пошли в ресторан. Столик я заказала сама, а про дату так вообще пришлось напоминать трижды.

Эйса говорит, что мне лучше ходить с прямыми волосами. Мол, у его матери волосы были вьющиеся. Собственно, о его матери я лишь это и знаю. О других близких – совсем ничего. Их вроде бы не осталось.

И все же… вот она я, стою перед зеркалом с плойкой. Просто потому, что порой замечаю, как смотрит на мои волосы Картер, когда я успеваю завиться. Он словно бы хочет коснуться их, погладить и привлечь меня к себе. И пусть сегодня вечером мы будем с ним в разных концах комнаты, а он на меня и не взглянет, я завиваюсь. Ради него.

Не для своего жениха.

Орет музыка, в доме толпа народу, а я полтора часа провела в ванной, прихорашиваясь. Причем только час я смотрела на себя в зеркало, недоумевая, как, черт возьми, я до этого докатилась. Пора бы перестать терзаться из-за неудачных решений и начать принимать верные.

В воскресенье встреча с братишкой. Теперь, когда за него не платит государство, мне больше не надо из года в год заполнять бумаги для соцработника. Впрочем, я увижусь с ней в это же воскресенье. Выясню, как вернуть пособие, но чтобы Эйса ничего не узнал.

В дверь колотят, и я убираю в сторону плойку, выключаю ее. На пороге стоит Эйса. Впившись пальцами в дверной косяк, он оглядывает меня с головы до пят.

– Ебаться в рот!.. – говорит, входя в ванную. Одной рукой он обнимает меня за талию, другой задирает на мне подол платья. – Я сперва хотел подождать, пока в постельку не ляжем, но, походу, не выдержу.

От него разит вискарем. На часах еще девяти нет, а он уже лыка не вяжет.

Я толкаю его в грудь.

– Придется подождать. Я только-только закончила. Потерпи хотя бы пару часиков.

Он со стоном толкает меня на стойку и втискивается между ног.

– Вот скажи мне, Слоун, откуда столько фарта одному пацану?

Он целует меня в плечо, а я закрываю глаза и думаю: откуда столько непрухи одной девушке?

Эйса хватает меня за талию и снимает со стойки. На пол, впрочем, опускать не спешит. Напротив, подсаживает выше, и приходится ухватить его за шею, чтобы не упасть. А он выносит меня и начинает спускаться по лестнице, однако на полпути останавливается и опускает меня на ступеньки.

– Жди тут, – говорит и убегает вниз, исчезает на кухне.

В гостиной туча народу. Просто хуева туча людей. Увидев Джесс, я улыбаюсь ей, но она отворачивается и наверняка кривится.

Понятия не имею, чем я ей так насолила, за что она меня ненавидит, хотя, если честно, к подобному отношению я привыкла. Оно уже со школы меня не волнует.

Я нервно покручиваю кольцо на пальце левой руки. Все же есть плюс в его больших размерах: может пригодиться при самозащите. Например, если Джон опять нападет.

Я еще не поймала на себе его пристальный взгляд, а от тревоги уже все сжалось внутри. Картер в противоположном конце гостиной. Стоит, привалившись к стене, вместе с Далтоном, скрестив на груди руки и даже не глядя на меня. То есть смотрит не на саму меня, как и обещал, а на кольцо.

Я перестаю теребить цацку, и тогда Картер ловит мой взгляд. Глаза у него прищурены, зубы стиснуты. Далтон ржет и болтает так, будто Картер увлеченно слушает только его. Однако Картер и впрямь в моем присутствии становится слеп и глух ко всему. Он никак не меняется в лице, даже когда вернувшийся с двумя бокалами шампанского Эйса буквально сует один в руки мне. Картер не отводит взгляда, он словно сам себя истязает.

Желая хоть немного унять его боль, я отворачиваюсь первой. Хотя вряд ли ему легче оттого, что смотрю я на Эйсу. Тот поднимает бокал, а я все еще чувствую на себе взгляд Картера.

– Эй, лошары! – кричит Эйса. – Музло на ноль!

Еще несколько секунд, и музыка стихает. Все оборачиваются к нам, и мне вдруг хочется сбежать и спрятаться. Я очень стараюсь не смотреть на Картера.

И вот, когда все готовы слушать, Эйса говорит:

– Почти все и так уже всё знают, ведь с тех пор, как Слоун согласилась, я никак не заткнусь. – Он поднимает мне руку. – Но я повторю: она ответила «да»!

Толпа хором ликует, звучат поздравления, потом все снова затихают, когда становится ясно, что Эйса еще не закончил.

– Я уже давно люблю эту девчонку, – говорит он. – Она мой, сука, мир. Пора бы нам узаконить отношения. – Он улыбается, и я бы солгала, сказав, будто совсем ничего к нему не испытываю, во мне еще теплится искра сочувствия. В глубине души я знаю: Эйса такой из-за родителей, сам он не виноват. Но даже если уродом его сделала жизнь и всякие сволочи, с какой стати мне страдать от его любви?

Он правда меня любит. На свой собственный, извращенный лад.

– Картер! Братан! Скажи тост, помоги отметить этот великий момент!

Я закрываю глаза. Зачем он втягивает Картера? Я не могу смотреть. Не могу.

– Дайте уже этому лошаре шампусика! – кричит Эйса.

Открыв глаза, я медленно отыскиваю в толпе Картера. Ни капли не изменившись в лице, он берет поднесенный бокал.

Забирается на стул.

Умереть не встать.

Эйса прижимает меня к себе, и оба мы ждем. В комнате воцаряется небывалая тишина. Картер еще и слова не произнес, а толпа смотрит ему в рот. Даже Эйса на людей так влиять не умеет. Чувство, будто всем куда интереснее, что скажет Картер, а не то, что уже провозгласил Эйса. Надеюсь, Эйса этого не замечает.

Картер на меня не смотрит. Он подмигивает Эйсе и залпом осушает бокал, даже ничего не сказав, потом дает Далтону плеснуть еще и снова устремляет взгляд на Эйсу.

– Прямо не верится, что мы дожили до той поры, когда пора делать предложения, жениться, семьи заводить… Но еще труднее поверить в то, что всех нас опередил Эйса Джексон.

Кое-где в комнате раздается смех.

– Лично я себя остепенившимся не представляю. Однако проведя рядом с Эйсой время и лучше узнав его – собственными глазами увидев, как он дорожит Слоун и отношениями с ней, – я прямо взял и передумал. Ведь если он урвал себе такую красотку, то, может, и для нас еще не все потеряно?

Остальные уже поднимают бокалы, но Картер машет рукой, прося тишины. Эйса напрягается, а я так и вовсе не расслаблялась с той секунды, как Картер заговорил.

– Я еще не все, – произносит он, обводя толпу взглядом. – Эйса Джексон достоин более длинного тоста, уебки вы нетерпеливые.

Смех становится громче.

Картер опрокидывает второй бокал, и Далтон наливает ему третий раз. Сердце у меня бьется так часто, что я молюсь, как бы Эйса не взял меня за руку и не почувствовал этого.