Тот, кто утопил мир - Паркер-Чан Шелли. Страница 83

— Не вижу уверенности! Мне объяснить подоходчивей?

Чэнь выпустил волосы Сюй Да и выхватил нож. Полоснул по раненой руке. Генерал покачнулся, стоя на коленях. Не вскрикнул — сил не хватило на крик, — но его безнадежный стон пронзил Чжу насквозь. На темные доски палубы упал белый палец. Дождь поливал его, смывая кровь.

— Сколькими пальцами пожертвуешь, прежде чем сдаться? Я знаю, ты сам и пятью обходишься. И все же сколько надо для жизни, по-твоему? Решай, — сказал Чэнь, и снова сверкнуло лезвие ножа.

Смотреть на это было невозможно. Чжу могла прекратить страдания Сюй Да. Надо только сдаться. Но если она сдастся сейчас, сможет ли победить потом?

Она вспомнила, как Оюан бежал, стирая ноги в кровь, к своей армии, которую Чжу у него украла. Он показал немыслимые для обычного человека стойкость и терпение. Но в конце концов не выдержал и Оюан. Есть два вида невозможного: то, что получится совершить на чистом упрямстве, и то, что не выйдет ни при каких условиях. Чжу знала, с какой разновидностью столкнется, если сдастся Чэню. Если бы Сюй Да ничего не значил для нее, она бы пожертвовала им без раздумий.

Чжу всегда знала, что может потерять Сюй Да. Думала об этом всякий раз, как он вел войска в битву. Ей казалось — это ее сознательный выбор. Она считала, что готова ко всему. И лишь теперь, столкнувшись с реальным выбором, поняла, что никогда не верила в его смерть.

У нее на глазах медленно уничтожали того, кто был ей дорог, и она умирала вместе с ним. Боль сжирала его понемножку. Чжу не могла это вынести. На одной чаше весов — друг. На другой — судьба. Ее тянуло в разные стороны, разрывало надвое, а она понимала: выбор невозможен. Чжу услышала собственный стон, почти такой же жуткий, как стоны Сюй Да.

— Какой интересный эксперимент! Монах против монаха. Кто сломается первым?

Чэнь, разумеется, хотел, чтобы она сдалась. Но параллельно упивался насилием.

— Может, пальцы даже кончатся раньше. Не беда, есть и другие части тела, которые можно отрезать. Я знаю, ты бываешь безжалостным, Чжу Чонба. Мы все помним, что ты сделал с нашим министром, не говоря уж о том бедном ребенке. Но сейчас все иначе, да? Загляни своему брату в лицо. Его взгляд умоляет тебя о спасении, верно? Неужели ты правда…

Палубу дико качнуло. Чжу упала на колени. Даже Чэнь пошатнулся. Хватка его ослабла, и Сюй Да подсобрался — Чжу это заметила.

Щепки — неверное слово для тех обломков, которыми была завалена палуба флагмана. Если эти острые деревяшки — щепки, то, наверное, великаньи. Длиной в руку. Гарпуны Чэня выдрали их с мясом из древесины. Сюй Да встретился с Чжу взглядом. Глаза его сияли под мокрыми прядями волос. Она не могла даже вообразить, чего ему стоило собраться и пересилить боль.

Сюй Да не колебался. Знал, что у него есть лишь один миг. Здоровой рукой он нашарил щепку. Побелевшие пальцы решительно сжались в кулак. Ему пришлось собрать все силы, чтобы пересилить инстинкт самосохранения, который он уже однажды преодолел, вдохнув ради Чжу воду вместо воздуха. Сюй Да вонзил острие себе в грудь.

Он так и не сводил с Чжу глаз. А когда открыл рот, чтобы позвать ее, струи дождя, стекавшие по подбородку, вдруг окрасились алым. Алым, как камелия, алым, как азалия, алым чистейшего, ярчайшего оттенка из всех, что когда-либо видела Чжу.

Дыхание перехватило, словно кровь хлынула горлом и у нее. Рука Сюй Да упала. Щепка осталась торчать в груди. Вид был жуткий. Чжу захлестнуло безумное желание вырвать ее и швырнуть в море. Невыносимо: эта штука убивала, разрывала любимое тело. Жизнь вытягивалась из груди алой нитью судьбы и возвращалась на веретено.

Голова Сюй Да поникла, и он упал, оставшись лежать неподвижно. Но Чжу знала: он не умер. Не умер. Ее тоже протыкали мечом, и тогда Сюй Да ее спасал, а теперь она спасет его. Так все это и устроено. Она уже бежала к нему, оскальзываясь на палубе, когда Чэнь яростно взревел, выхватил из ножен меч и кинулся на Чжу.

Чэнь обрушился на нее, как скала на муравья. Чжу знала: если он загонит ее в угол, она и двух секунд не продержится. Но теперь у него не было Сюй Да. Значит, можно бежать!

Чжу изучила устройство корабля за время плавания из Интяня. Однако теперь искореженная палуба, заваленная спутанными вантами и спущенными парусами, казалась незнакомой. Чжу развернулась спиной к Чэню и нырнула в этот хаос. Перед глазами все еще стояла жуткая картина: Сюй Да с деревянным осколком в груди. Чэня надо одолеть как можно быстрее. Пока она бежала, рваные вдохи Сюй Да отдавались в ее собственном теле.

Времени совсем мало. Но ей хватит. Должно хватить.

Она одолела уже половину палубы — Чэнь гнался за ней по пятам, — когда очередная волна, перекатившись через поручни, накрыла их обоих и расшвыряла в разные стороны. Именно такого шанса ждала Чжу. Она не вскочила на ноги, а затаилась, пробираясь сквозь обломки. Над головой оглушительно хлопали просторные, тонущие в дыму паруса. В подобном светопреставлении Чэню трудно будет ее найти. Но проблема никуда не делась — бегать Чжу может сколько угодно, но убежать не выйдет. Куда? Они же на корабле. Оба это понимали.

— Чжу Чонба! — заорал Чэнь, перекрывая шум. Чжу, ненадолго укрывшись за якорным шпилем, видела его силуэт у поручней. Мандат подсвечивал его по краям багрянцем. Сам Чэнь оставался неразличимым, черным. Крылатый шлем повернулся: тигр выслеживает добычу.

— Зачем ты убегаешь? Я никогда не стремился тебя убить. Мой покровитель — хотел. Но нам незачем враждовать. Переходи на мою сторону! Мы оба сильны, кто сможет противиться нашему объединенному натиску?

Чжу ощутила давнее, знакомое притяжение харизмы Чэня. Он не возглавлял мятеж «Красных повязок», но все их движение, казалось, вращается вокруг него. Чэнь занимал свое место под солнцем с такой монументальной уверенностью, что другим невольно хотелось посторониться. Поначалу это Чжу в нем восхищало.

— Твой брат пожертвовал собой ради тебя, но не обязан был, так? А ты бы дал ему умереть. Я тебя знаю! Когда ты прикидывался безобидным монахом, разве не я разглядел твой потенциал? Понял, что ты на все пойдешь! Рыбак рыбака видит издалека. Именно мы с тобой похожи, как братья. Переходи на мою сторону, Чжу Чонба! Будем родичами не по крови, а по сути. Возведи меня на трон, и я назову тебя своим сыном и наследником. Мой мир станет твоим миром. После моей смерти ты его унаследуешь. Ты же этого хочешь, верно? Так присоединяйся ко мне — и получишь!

На какой-то ужасный миг его предложение показалось разумным. Чжу всегда видела в Чэне свое возможное будущее: человек, начисто лишенный жалости, готовый пойти на все и пожертвовать чем угодно ради желания, заслонившего целый мир.

Чэнь уже подобрался к ней вплотную. Чжу увидела его приближающиеся башмаки. Лило так, что над палубой стояли брызги по колено, и там, где ступал Чэнь, водяная взвесь начинала отливать рубиновым, будто его окутывал кровавый туман.

— Выходи, Чжу Чонба. Я такой же, как ты. Я твоя судьба. Твое будущее. Встань, признай меня!

Однако мечты у них были разные. Он думал, будто понимает ее, но ошибался. Да и откуда ему? Чэню был неизвестен секрет Чжу. Он смотрел со стороны и видел обычное мужское честолюбие. Искушал ее тем, о чем мечтал сам, что считал пределом мечтаний любого мужчины: мир, который ему принесли на блюдечке люди, подобные ему.

Но даже если бы Чжу и поверила его посулам, — не о таком мире она мечтала.

Каждый раз, когда палуба накренялась, о ноги Чжу бились пустые металлические трубки. Бывшие снаряды Цзяо. Чжу схватила одну катящуюся трубку. В общей какофонии тонули звуки ее сиплого дыхания. Она чувствовала, что дышит, и одновременно ощущала, что задыхается. Задыхается, как Сюй Да, который лежит и умирает там, где она его оставила.

Чжу не успела прийти к решению — Сюй Да взял все в свои руки. Ужасная истина состояла в том, что она не знала, каков был бы ее выбор.

Но Чэнь не мог знать ее решения. Потому что она другая.