Жена неверного ректора Полицейской академии (СИ) - Удалова Юлия. Страница 64

— Это правда! — вмешалась Вирела. — Дарина жаловалась на головокружение…

— Что ты пила или ела? — взволнованно спросил ректор.

— Ничего. Я слишком волновалась перед экзаменом, — слабым голосом ответила я, чуть прикрыв глазки.

Вид у меня был такой, как будто отброшу коньки через пару минут.

Удивляла реакция Лианса.

Его трясло.

Я первые видела, чтобы нашего собранного сурового ректора так колотило.

Он действительно боялся меня потерять.

— Она подушилась духами, — вдруг раздался в тревожной тишине громкий голос Шейл. — Я сама видела! Утром Дарина брызнула на себя немного духов, и после этого почувствовала себя плохо.

— Каких еще духов? — коршуном вцепился в курсантку Лианс.

— Которые подарила ей Розамунда, — в мертвой тишине ответила Шейл.

Ректор перевел взгляд на Саксес, которая тоже стояла в толпе и явно наслаждалась моими кровавыми излияниями.

— Принесите мне эти духи, — медленно сказал он.

— Правильно, господин ректор, — кивнул наместник. — Разберем пирамиду аромата и посмотрим что в составе.

И вот тут-то Пшеничка побледнела.

Прибывшие через пять минут целители отобрали меня у Лианса и принялись проводить надо мной какие-то магические манипуляции.

Пытались считать по ауре, что за такая хворь со мной приключилась?

Я лежала на мате, тихая и бледная, и изредка кашляла кровью, всем своим видом давая понять, что нахожусь на грани мучительной смерти.

Забавно было наблюдать за Пшеничкой — заламывая руки, она то краснела, то бледнела, и изо всех сил попыталась изобразить беспокойство за меня.

Но люди уже смотрели на нее с подозрением и перешептывались.

Еще забавнее был Лианс.

Он потерял контроль. Орал на целителей, чтобы сию секунду начали меня лечить, переливать кровь и вообще делали хоть что-нибудь.

Целители оправдывались, что пока не могут понять, что это за зараза такая, а значит приступить к лечению тоже не могут.

И тут адъютант ректора — Хопс притащил флакончик подаренных мне Мундой духов.

Немного дрожащими руками ректор лично разложил в воздухе пирамиду и вдруг поменялся в лице.

Он вычленил из разноцветных сияний и голограмм одну формулу и изменившимся голосом сказал:

— Аспидова чума. В этих духах — прах человека, умершего от аспидовой чумы.

Присутствующие, даже целители, испуганно ахнули и отхлынули от нас подальше.

Я-то знала, что им нечего бояться заражения — прах, разумеется, был мастерски подделан моими демонокотиками и замешан в пирамиду.

Но вышло эффектно.

Аспидова чума была страшной болезнью, которая разразилась в Фиоленте пятьдесят лет назад и унесла тысячи жизней. Она вызывала страшный кровавый кашель, а потом смерть в муках и агонии. Лечению почти не поддавалась и была очень заразной.

Целителям так и не удалось найти лекарство — чума утихла сама, унеся жизни почти половины жителей королевства. Но люди до сих пор как огня боялись возвращения этой жуткой болезни.

— Ка-а-ак прах умершего от чумы? — в шоке пролепетала Розамунда. — Я не добавляла туда прах…

— А что добавляла? — резко бросил Лианс.

Как же страшно он на нее посмотрел!

ГЛАВА 72

Вроде бы спокойно, но это спокойствие было обманчивым.

Такой холодной, всепоглощающей ненависти не было в его взгляде даже, когда он смотрел на Бьянку.

В нем была неотвратимость.

Розамунда всхлипнула, а потом и вовсе истерически зарыдала. Впервые я видела жалкую плачущую Пшеничку, совершенно потерявшую свое лицо.

— Что добавляла? — повторил Лианс.

Мунда съежилась и заревела сильнее.

Ректор выхватил пистолет и направил ей в грудь.

— Говори, мразь, иначе пристрелю прямо сейчас.

— Я… я добавила туда прах черной змеи, но никак не прах умершего от чумы! Правда-правда, Лианс, поверь мне! Я бы никогда… Никогда не связалась с чумой! Я просто хотела, чтобы ее грудь стала меньше, а для этого нужна змея! Просто хотела, чтобы она стала уродливой, ты разлюбил ее и вернулся ко мне! Я не могла перепутать два разных праха, а-а-а-а! Пожалуйста, Лианс, просто поверь мне-е-е-е-е!

Мунда с искривленным красным лицом рухнула на колени и поползла.

Она ползла к нему и выла, понимая, что ждет ее за аспидову чуму. Обняв ректора за сапог, Мунда попыталась подняться, но Лианс брезгливо отпихнул ее берцем.

А потом велел подоспевшим полиционерам, которых уже тоже кто-то вызвал:

— В управление ковена ее. Позже я сам ее допрошу. Проследите, чтобы ее охраняли люди с сильной сопротивляемостью — она не должна воспользоваться своим воплощением.

Затем он подошел ко мне и подхватил на рук, крепко прижимая к себе.

— Господин офицер, вам нельзя… — тихонько шепнул его адъютант, держась на расстоянии. — Это аспидова чума… Она сама и ее кровь сейчас очень заразны…

— Экипаж мне к выходу. Быстро! — отрывисто скомандовал ректор. — Я сам отвезу ее в лазарет.

Я тихонечко застонала — из моего рта вылилась струйка крови.

Весело плеваться кровью, когда она не настоящая и по вкусу напоминает гранатовый сок.

Вся его рубашка была забрызана, но Лиансу было на это наплевать.

В экипаже он положил мою голову себе на колени.

— Все будет хорошо, — негромко сказал ректор, стирая кровь с моей щеки белоснежным платком.

Который очень скоро перестал быть белоснежным.

А я смотрела в его синие глаза и понимала, что осуществить задуманное будет в сто, нет в тысячу сложнее, чем я ожидала.

Нет, еще хуже.

Что мне уже не хочется это осуществлять.

А хочется, чтобы он вот так же смотрел на меня влюбленными глазами, гладил и целовал.

Чтобы опомниться, я воскресила перед собой тот день, когда я стояла перед ним безоружная и смешная, с двумя гранатами в руках и одним на голове.

И он в меня стрелял.

Помогло.

Помогло, но не так действенно, как ожидала.

Как будто тот Лианс и этот были разными людьми.

Почему мне так хочется сейчас остановиться и просто наслаждаться отношениями с этим мужчиной?

Почему мне так не хочется доводить свою месть до конца?

— Ты будешь жить, я клянусь, ты выживешь… — как молитву, прошептал Лианс.

Я-то точно знала, что выживу, но решила прибавить трагизма.

— Это вряд ли. Аспидова чума — сам знаешь, процент выздоровевших очень низок…

— Не думай об этом. Не думай о смерти, — он нежно провел ладонью по моему лбу. — Помнишь, я обещал рассказать тебе о главном деле своего отца? Просто слушай мой голос и все. Ладно?

Вот кстати эта история была действительно интересна, и я устроилась поудобнее.

— Я помню это занятие. Галахер рассказывал нас про эти таинственные исчезновения людей. Про Летти Таусенд и Закари Уилсона, которые исчезли, как будто их корова языком слизала.

— Дочь барона Таусенда и лорд Уилсон — далеко не единственные, кто пропали, — кивнул Лианс — Их было много, этих исчезновений, причину которых никто долгое время не мог связать воедино… Прежде, чем по личному распоряжению короля Ксилена дело передали офицеру Альберту Рэтборну.

— Твоему отцу?

— Да. Моему отцу.

— Как он вышел на след?

Я так заинтересовалась, что с трудом изображала умирающую.

— Он… У него было нестандартное мышление. Он прорабатывал множество версий — от людоедов до провала в параллельные миры. Корпел над ежедневными отчетами. И в итоге вот, что заметил — в Декстоуне пропадали молодые люди, но одновременно почему-то стало больше пожилых бродяг. Я почти во всех подробностях помню карту исчезновений, которую мой отец составлял почти трое суток. Без перерыва на сон и еду.

— Не совсем понимаю.

— Это действительно мало кто понимал. К такой догадке смог прийти только мой отец. Кофейник, к прорицанию которого тогда обратился ковен, все сказал правильно. Летицию Таусенд действительно стоило искать в самой злачной ночлежке Декстоуна. Вот только не в образе молодой юной девушки, а в образе старой, дряхлой, спятившей с ума старухи.