Записки фотомодели. Стразы вместо слез - Бон Полина. Страница 33

Через несколько часов я оказываюсь совершенно одна в огромной и пустой квартире. Телефон молчит весь вечер. Я сама набираю номер Саши, но он не берет трубку. В ожидании звонка я сижу, загипнотизированная телевизором. Пока наконец в ночи телефон не прерывает мой полусон. Голос Виктории в трубке нежно вползает в мое ухо:

– Детка, ты же все равно ничего не делаешь в выходные?

– По-прежнему ничего, – устало отвечаю я.

– Мне кажется, что для нас есть работа. Все там же, в Каннах. – Не услышав возражений с моей стороны, Виктория продолжает: – На русской вечеринке в рамках фестиваля нужно будет вручать разным выдающимся людям дипломы и цветы. Что скажешь? Платят неплохо. Всех моделей расселяют на отдельной вилле. – Виктория добавляет еще несколько украшений к своему предложению, как кондитер, венчающий торт обтекающей сиропом коктейльной вишенкой, будто сделанной из красного янтаря.

Я слушаю ее, не прекращая переключать телевизор с канала на канал. В конце концов я соглашаюсь и иду спать, чтобы утром успеть собрать вещи и не опоздать в аэропорт.

На набережной Круазетт в Каннах пахнет соленой влагой, разогретым асфальтом и терпкими ароматами, текущими с кухонь бесчисленных кафе и ресторанов. Оставив свой скромный багаж на вилле, где расквартированы приглашенные на вечеринку модели, я беру такси и в одиночку отправляюсь бродить по лабиринтам узеньких улочек, уходящих вверх, и переулков, пустеющих ближе к полудню и открывающих ставни и двери забегаловок и магазинов к вечеру. Я поднимаюсь по стертым ступеням каменных лестниц, выхожу к высоким бордюрам автомобильных дорог и снова спускаюсь по мощеным тротуарам к набережной, в сквер, где потрепанные жизнью мужчины играют в петанк и в перерывах угощаются выпивкой у пожилого хозяина уличного кафе. Мне нравятся такие молчаливые одинокие прогулки без цели и без опасения опоздать куда-то. Так, в тонких сандаликах на босу ногу и коротеньком летнем бежевом платьице отBurberry, я брожу до вечера, глядя на чужую жизнь сквозь темные стекла очков. Мои нервы щекочет мысль о том, что можно затеряться в этих улочках и кривых переулках, смешаться с людьми и, забыв обо всем, ПРОСТО ЖИТЬ. Ходить пешком за булками в кафе через дорогу, пить кофе, курить сигареты, работать продавцом в каком-нибудь магазине, торгующем готовой едой, и заниматься ни к чему не обязывающим сексом с каким-нибудь немолодым жизнелюбивым рантье. Греться на солнце. Жить в квартире с запахом пыли и старого дерева. Трепать волнистые локоны цвета золотистого французского багета на голове у маленького озорного мальчишки, кричать ему вслед: «Жан, не задерживайся после школы!» и, улыбаясь, мурлыкать его отцу: «…C’est vraiment ton portrait…» [1]

Из мира фантазий меня выдергивает звонок мобильного телефона. Это, конечно, Виктория.

– Детка, мы тебя потеряли… – Ее голос напоминает мне сейчас фразу из какой-то дешевой театральной постановки, где молодые актеры все время переигрывают. Да здравствует диснейленд! Узнав, где я, она сообщает мне программу сегодняшнего вечера. – Подходи к дворцу фестивалей. Мы заберем тебя оттуда и поедем кататься на яхте.

Когда я забираюсь в «мерседес»-кабриолет, за рулем которого сидит Лёня – человек с лицом сытого кота, сделавший деньги на кино и казино, – я задаю удивленный вопрос: а где Виктория?

Рядом с Лёней на переднем сиденье сидит узкобедрая и плоская девочка-блондинка не старше двадцати лет с длинными распущенными волосами. Еще один пассажир, бритый почти под ноль, с лицом острым и опасным, как финский нож, и колючими глазами, развалился на заднем сиденье. Присутствия Виктории не наблюдается.

– По дороге она решила переодеться, – жмурится Лёня. – Сказала, что позже подъедет с кем-то из девочек.

Дверца машины захлопывается за мной. И на секунду у меня появляется ощущение, что все это со мной когда-то уже было. Но я гоню его прочь. Второй раз оно настигает меня уже на яхте, отплывающей от причала, так и не дождавшись Викторию, которая говорит мне по телефону, что у нее появились срочные дела, и что ей дико жаль, и что она желает нам хорошо провести время… Пока Виктория говорит мне все это, а я боковым зрением наблюдаю жилистую фигуру коротко стриженного приятеля Лёни, дежавю возникает снова. Но тут я слышу где-то за спиной смех и, обернувшись, вижу, что мне навстречу идет молодая обнимающаяся пара, которая так и просится на глянцевые страницы какого-нибудь модного издания о прекрасной жизни диснейленда. Она – изящная маленькая пантера с пепельными прямыми волосами и глазами-изумрудами. Он – молодой баловень судьбы с проработанным прессом и наверняка с золотой кредитной карточкой в кармашке маечкиLacosteили в кармане белых брюк отLouis Vuitton. Несмотря на все это, они так естественны и искренни, что мои тревоги улетают и я делаю несколько шагов навстречу, чтобы познакомиться с ними.

Даша и Рома, влюбленная пара, тоже приехали на русскую вечеринку в Канны и напросились на морскую прогулку, которую устраивал Лёня. Кроме них и нашей компании на яхте еще пять гостей: самодовольный мужик средних лет, какой-то длинный плотный жеребец с сальной гривой и три модели, приехавшие с ними. Мы мило общаемся втроем с Дашей и Ромой, пока наверху не начинается суета с разливанием напитков, приготовлением коктейлей, раскладыванием закусок и Лёня, на правах хозяина, не созывает всех наверх…

Наливая водки «Absolut» в широкий стакан, бритый Лёнин друг осклабляется узкой тонкой улыбкой:

– А вот и мой кузнечик прискакал!

Острые темные глаза нацелены на меня. От неожиданности у меня начинается приступ нервного смеха.

– Может, и кузнечик, но не твой, – стараюсь я попасть в тон его шутки. Но, по всей видимости, мне это плохо удается… Два темных, как отверстия пистолетного дула, глаза, пошарив по мне, обращаются в сторону Лёни:

– А она еще и говорить умеет! Не обломанная еще малышка.

Лёня, обучающий блондинку готовить «Кровавую Мэри», улыбается щелочками глаз и тонкой полоской губ, сквозь которую видны редкие зубы.

– Прекрати смущать девушку, грубиян!

Отправившись за бокалом вина, я оставляю влюбленную парочку – Дашу и Рому – наедине с Лёниным приятелем-шутником. Проходя мимо, я замечаю, как Рома, стоящий позади Даши, крепче прижимает ее к себе и нежно целует в затылок, стараясь не смотреть в глаза-стволы, принадлежащие коротко стриженному.

Но вскоре «веселье» приобретает более организованный характер. И морская прогулка быстро набирает обороты, превращаясь в морскую пьянку. Кошачье лицо Лёни становится красным и воспаленным, кинжальное лицо его приятеля, наоборот, – все более бледным и холодным, а глаза остекленевшими. Очень скоро я начинаю понимать, что эти двое уходили вместе с палубы не для того, чтобы вдвоем пописать или отсосать друг у друга. Но моих догадок и не требуется. Лёня предлагает всем собравшимся «попробовать первого». И, склоняя на разные лады слова «снежок», «кокс», «белый», боґльшая часть компании перемещается за барную стойку, где Лёня, изгибаясь и пританцовывая, формирует белые дорожки.

Я стараюсь выглядеть как можно более пьяной и под предлогом того, что меня тошнит, вежливо отказываюсь от угощения.

Спасибо, ребята. Мне хватает того набора таблеток, которые я поглощаю каждый день вместо еды.

Я была бы рада пойти в каюту и уснуть. Но вряд ли это удачная мысль. Когда рядом с тобой находятся пять человек, испытывающих на себе весь спектр ощущений от всасывающегося в кровь кокаина, разумней не закрывать глаза и не поворачиваться к ним спиной.

Два черных дула-глаза внимательно исследуют меня, словно живую мишень.

– Кузнеееечииик, – осклабляется коротко стриженный. – А поскакали в постельку?

Самое умное, что я могу сделать, – это «включить дурочку».

– Да я пока спать не хочу…

– А кто предлагает спать? – игриво переспрашивает коротко стриженный. Глаза его при этом остаются такими же черными и стеклянными, как глаза оленя, висящего на стене. – Отсосешь у меня. А после я покажу тебе капитанский мостик.