Ночь с братом мужа - Амелия Борн. Страница 8

Я хмыкнул. Конечно же, понимал, что именно хочет спросить мать. Где же ее дорогой малыш Никки? Но я не мог ей позволить испортить все веселье вот так, сразу.

– Где подарок? Не волнуйся, я обо всем позаботился, мамочка, – вполне натурально закосил я этими сюсями-пусями под брата.

Она постояла некоторое время, хлопая глазами, словно и сама засомневалась, который сын перед ней стоит. Но в итоге откашлялась и сказала:

– Ну что же мы тут стоим? Проходите, пожалуйста, все уже готово.

Продолжая улыбаться, как голливудская звезда на красной дорожке, я провел к столу свою «жену», ясно ощущая как напряжены мышцы ее руки под моими пальцами.

– Расслабься, – шепнул ей на ухо и она зло прошипела в ответ:

– Расслабиться?! Сейчас Никита приедет и что тогда будет?!

Я посмотрел на нее со смесью снисходительности и издевки. Как же она верила в своего дорогого муженька! Глупая.

– Все будет в порядке, – ответил, пожав плечами и отодвинул перед ней стул.

Она села, держа при этом спину так неестественно прямо, будто проглотила палку.

– Ты что-то задумал? – шикнула на меня негромко.

Я принял вид оскорбленной невинности и, взяв ее руку, коснулся губами чуть подрагивающей ладони.

– Абсолютно ничего. Всего лишь собираюсь провести время с женой и семьей за праздничным ужином, – усмехнулся ей в ладонь, не пряча при этом дразнящего взгляда.

– Они чудесная пара, правда же? – умильно вздохнул сидевший напротив дед.

– Д-да, – ответила моя мать, глядя на меня с опасением. Очевидно, ожидала какой-то подлости.

Отец только хмуро взирал на все это с другого конца стола. Но, благо для всех, молчал.

– Что за постные лица? – весело поинтересовался я. – Мы ведь на день рождения собрались, а не на похороны. Для начала предлагаю выпить.

Постепенно я уболтал всех так, что они невольно расслабились и ужин проходил тихо и мирно. Ровно до того момента, как дело дошло до подарков.

– Мы с Мирой кое-что приготовили для вас, – сказал я и тут же поймал на себе взгляд «жены».

– Неужели? – издевательски выгнула она бровь.

– Конечно, дорогая, – растянул я губы в улыбке. – Зря  ты сомневалась, что получится.

И с этими словами негромко свистнул.

На этот сигнал в комнату ворвался рыжий щенок и, не особо разбирая дороги, запрыгнул прямо на стол, по которому и промчался ураганом.

– Сидеть! – скомандовал я и мохнатое существо покорно уселось прямо там, где стояло. Аккурат в салатницу с оливье.

Папаша замер, как статуя Ленина. Мать смотрела на погром расширенными глазами, хватая ртом воздух. Мира затравленно оглянулась на дверь, словно ожидала, что сейчас придет ее драгоценный Никита и всех спасет от монстра в моем лице. И только деда Миры абсолютно ничего не смутило.

– Вот это да! – присвистнул он. – Это, что ли, для меня такой дружок?

– Я знаю, что вы любите охотиться, Иван Григорьевич, – пояснил я с улыбкой. – А это – одна из лучших охотничьих пород, карело-финская лайка. И, пока вы ждете появления внуков, – я кинул на Миру насмешливо-многозначительной взгляд, – Рэй скрасит вам это ожидание.

– Я… попрошу прибраться тут, – пробормотала растерянно мать, когда именинник сгреб щенка со стола к себе на колени.

– Ужин, конечно, был превосходный, – одобрительно заметил дед, почесывая Рэя за ухом. – Но как же танцы? Какой же без них праздник?

– Ох… – выдохнула мать растерянно. – Мы ничего такого не планировали…

– Молодежи нужно танцевать! – заявил дед. – Пущай вот Мирочка и Никитка для нас станцуют.

– Я не уверена… – начала было Мира, но я ее прервал:

– Дорогая, нехорошо отказывать имениннику, – усмехнулся я. – Мама, у тебя ведь где-то хранится пластинка с мелодиями для танго?

Повисла пауза. Наконец мать поднялась из-за стола и прошла к винтажному, но прекрасно сохранившемуся граммофону.

Зазвучали страстные, рваные звуки музыки и я протянул Мире руку:

– Разреши тебя пригласить.

Она протянула руку, но так и не вложила свою ладонь в мою и упрямо вздернула подбородок:

– А если не разрешу?

– Придется взять тебя силой… своего обаяния, – улыбнулся я, одним порывистым движением притягивая ее к себе. Так близко, что ее грудь вплотную оказалась прижата к моей, а наше дыхание смешалось.

– Черта с два! – ответила она, одним яростным движением вырываясь из моих объятий и хлестко шлепнув меня по руке, потянувшейся следом за ней, при этом мастерски вписав все эти движения в танец.

Я усмехнулся, отступая и поднимая вверх руки, словно капитулировал. Сверкнув темными глазами – как же хороша она была в этом момент! – Мира топнула ногой и крутанулась вокруг своей оси, и именно тут я ее и поймал, резко наклонив до самого пола.

– Все еще хочешь сопротивляться? – поинтересовался с ухмылкой и, получив в ответ прожигающий взгляд, выпрямился и, закинув ногу партнерши себе на бедро, позволил ей взлететь над полом.

Но едва она снова оказалась на ногах, как мою щеку обожгла пощечина.

– Любишь легкую добычу? – донеслось за этим вслед прохладно-дразнящим тоном.

– Отнюдь, – хмыкнул, снова наступая. – Ты делаешь все, чтобы меня раздразнить. Продолжай в том же духе и этот вечер кончится весьма… интересно.

Я схватил ее руку и, отступив в сторону веранды, утанцевал Миру следом за собой.

И, едва мы оказались вне досягаемости чужих глаз, снова притянул ее к себе и прежде, чем она успела бы что-то сказать, закрыл ей рот поцелуем.

Упрямые женские ручки пытались меня оттолкнуть, но я не собирался сдаваться. Весь этот танец, такой странно-нелепый в этих декорациях псевдосемейного ужина, все же был похож на разгорающийся пожар. И как голодное пламя, готовое сожрать все вокруг, я набросился на Миру, потому что она одна могла утолить

эту жажду. Даже если после огонь погибнет, натолкнувшись на ледяную волну, это притяжение все равно неизбежно и непобедимо.

Я целовал ее, задыхаясь в этой страсти, в этой потребности ее близости, будто не касался Миры целую вечность. И сумел остановиться, только когда воздуха совсем перестало хватать.

– Что ты делаешь?! – тут же накинулась она на меня, молотя кулачками грудную клетку, и я ухмыльнулся в ответ:

– Ровно то, чего хочу.

– Ты не имеешь права! Я – жена твоего брата!

– И это делает тебя еще привлекательнее, – хмыкнул я, полыхнув на нее взглядом.

– Я этого не хочу! – отрезала она. – Как ты смеешь пытаться занять место Никиты?! Устроил весь этот спектакль ради собственного веселья, совсем не думая о других!

– Вот как? – поинтересовался я, склоняясь к ней. – Не думая о других, значит? Скажи-ка, пожалуйста, где же твой драгоценный муженек? Он хотя бы позвонил тебе, чтобы предупредить, что не приедет?

– У него важная работа!

Я презрительно рассмеялся:

– Черта с два. Но верно я понимаю, что ты предпочла бы сидеть за этим столом одна, краснея от того, что муж тебя бросил во время семейного праздника, к которому ты так готовилась?

– Да, несносный ты тип! Мне нечего стыдиться, Никита трудится ради нашего будущего!

– Малыш Никки и не собирался приходить, если хочешь и даже если не хочешь знать, – выплюнул я с отвращением в ответ.

– Не называй его так!

– Почему же? Разве это прозвище не свидетельствует о светлых братских чувствах?

– Ты просто омерзителен!

Я смотрел на нее несколько секунд, а потом просто закинул себе на плечо и понес наверх, в спальню.

– Продолжим спор в более укромном месте, – сообщил ей, шлепнув пониже поясницы, когда она попыталась ударить меня ногой.

Но едва я успел опрокинуть Миру на постель в отведенной им с Ником семейной спальне, как дверь резко распахнулась, ударившись о стену. В дверном проеме обозначился силуэт брата, едва стоящего на ногах, цепляющегося за стену, чтобы не упасть.

– Какого хрена ты снова к ней лезешь?! – проревел он так, что, должно быть, это слышал весь дом.

Занимательная, похоже, ожидалась ночка.