Ненасыть - Сон Ирина. Страница 35

– Приносим извинения за неожиданный визит, – говорит Юфим. – Мы всего лишь хотели уточнить, пришел ли Тимур и как он себя чувствует. Видите ли, он упал, когда чинил нам крышу, и довольно сильно расшибся. Мы, конечно же, напоили его лекарствами и уложили в гостевом крыле, но утром не нашли и несколько обеспокоились…

– Да, он пришел, – отвечает Серый и даже немного гордится собой – голос у него ровный. – Он вставал, но сейчас снова спит.

– Какое облегчение! – Юфим театрально всплескивает руками, чуть не подпрыгивает от радости. Зет даже придерживает его за плечо, иначе тот обязательно кинулся бы обниматься. – Я попросил бы вас его не будить, пока он сам не встанет. Лекарства вызывают сильную сонливость. Хорошо? Чудесно! Олеся Дмитриевна, вы, кажется, предлагали чай? Зет Геркевич, мы ведь согласимся?

Зет, которому адресуется вопрос, спокойно кивает.

– Кажется, у вас что-то испеклось, – замечает он.

– Ой, точно! Штрудель! – ахает Олеся и бежит на кухню.

Хлопает дверь, и из-за нее вырывается душистый аромат сдобы, яблок и корицы.

К немалому изумлению Серого, штрудель в качестве спасибо принимается очень охотно. Юфим и Зет тут же съедают лакомство под чай. Причем забыв обо всяких приличиях! Они, рафинированные, благородные, с белыми кружевами и великосветскими манерами, берут куски прямо руками, буквально набивают рты, едва успевая пережевывать, закатывают глаза в удовольствии и расхваливают кулинарный талант. Серый в ступоре смотрит на них, не веря своим глазам. Судя по озадаченным лицам остальных, остальные тоже в шоке от такого поворота. Олеся же, осыпанная комплиментами с ног до головы, захлопывает ошарашенно разинутый рот и начинает улыбаться так, что Серому даже становится интересно, насколько сильно бы ревновал Тимур, увидев, как она улыбается Юфиму.

Съев штрудель до последней крошки, хозяева вновь превращаются в аристократов.

– А можно вас еще попросить? – смущаясь, говорит Олеся.

Юфим допивает чай и с сытой улыбкой кивает.

– О чем же? – лениво спрашивает Зет, поправляя то запонки на белоснежных рукавах, то брошь на жилете. Камушки в ней складываются в затейливый вензель «ЗЮГ», красиво переливаются в свете ламп. У Юфима на груди тоже похожая брошь, только там буквы «ЕЮГ». В поле зрения попадает ошеломленное лицо Василька, который скромно примостился по левую руку от Зета. Он смотрит на броши, на запонки, на пуговицы в виде камней… И по круглым глазам ювелира Серый догадывается, что хозяева носят вовсе не бижутерию.

А Олеся всё строит из себя скромницу-принцессу: спина подчеркнуто не касается спинки стула, голова склонена, ручки с любовно подпиленными ногтями сложены внизу живота.

– Я хотела… Хотела бы попросить косметический набор. Это возможно? – лепечет она нежным голоском и робко улыбается.

– Конечно, Олеся Дмитриевна, – отвечает Юфим. – Все здесь могут попросить все, что угодно. Не стоит лишь брать лишнего. Какой набор вы желаете?

В глазах Олеси вспыхивает алчный огонек.

– Средства для ухода за кожей: гель для умывания, увлажняющий тоник, крем для лица, крем от акне и постакне. Потом нужны краски для лица, а именно тональный крем, консилер, скульптор, румяна, тени, тушь…

Она всё перечисляет и перечисляет, и Серый чувствует, как необъятное и бездонное море женской косметики накрывает его с головой и топит. Слова сливаются в мешанину непонятных звуков, куда-то пропадают мама и Верочка, Василек уже давно смотрит в стену стеклянными глазами, а Юфим и Зет внимают и даже что-то уточняют, отчего Олеся воодушевляется еще больше. Когда она, наконец, замолкает, Юфим повторяет абсолютно всё, чем заслуживает безмерное уважение Серого.

– Ой, самое главное чуть не забыла! Еще крем от растяжек и пигментных пятен! – спохватывается Олеся.

А Юфим и Зет – сама невозмутимость.

– Согласен, это жизненно необходимые вещи. В особенности для юных девушек, – абсолютно серьезно говорит Зет. – Интересную задачку вы задали, Олеся Дмитриевна. Юфим Ксеньевич?

Юфим задумывается, что-то высчитывает на пальцах, переводит взгляд на Василька и наклоняет голову набок:

– А вы ничего не хотите попросить, Василий… прошу прощения, как вас по батюшке?

Василек даже вздрагивает, моргает и оглядывается с несколько диковатым видом, словно не узнает дом.

– Нет у меня… батюшки… И не было никогда, – кашляет он.

– Ой, простите, – расстраивается Юфим. – Вы в порядке? Вам точно никакие мелочи не нужны?

– Мне? – Василек медленно моргает, трет лицо и внимательно смотрит на руки, сжимая и разжимая пальцы. – Мне бы обувь нормальную… чтобы не жала… Пару джинс и маникюрный набор. Нога сорок третьего размера…

– А мне шлифовальный круг и хорошую огнеупорную пропитку для дерева! – кричит Прапор с улицы, отчего все подскакивают.

И Юфим, наконец, определяется:

– Тогда три дня. Через три дня все ваши просьбы исполнятся. Сергей Алексеевич, а что вы молчите? Вы же тоже что-то хотите попросить?

– Я… – Серый теряется под прицелом неестественно ярких голубых глаз. – Да, хочу, но это не предмет… Можно вас проводить?

Близнецы не возражают.

Прогулка выходит неспешной, полной запахов влажной земли, свежескошенной травы и озона. Моросит мелкий дождь, где-то вдалеке поет гроза. Хозяева идут впереди танцующим шагом, держатся за руки, весело сшибают воду с макушек трав. Холодные капли брызжут во все стороны, и ноги Серого через десять шагов промокают до самых колен. А Юфиму и Зету все нипочем, они только улыбаются и подставляют бледные лица под ветер, под редкие солнечные лучи и приветливо машут далеким вспышкам молний. Серый смотрит на них и ежится, вспомнив эпитафию. Если верить ей, одна такая гроза однажды убила их… предков. Точно предков. Ну правда, не могут же они на самом деле быть теми самыми близнецами?!

– Так что же вы хотели попросить? – наконец спрашивает Юфим, бросая взгляд через плечо. Светлые пряди скользят по шее, обнажая розовый шрам.

Серый страстно хочет получить внятное объяснение творящимся вокруг странностям, но вся его решимость тает под насмешливо-понимающим взглядом Юфима.

– Я хотел бы попросить… уточнения, – выдавливает, наконец, Серый. – Вы говорили, не просить лишнего. Что это – лишнее?

– О! – уважительно тянет Зет, и близнецы весело переглядываются. – Какие правильные вопросы и в такие года! Так как мы ответим, Юфим Ксеньевич?

– Зет Геркевич, я в затруднении. Сколько было вопросов, но такой отчего-то прозвучал впервые. Да и как отвечать? Ведь излишество – это весьма эфемерная величина, можно сказать, философская тема! Человечество толковало это понятие всегда по-разному и никогда не приходило к единому мнению. Где-то излишество – это наслаждение тела, где-то излишество – всё, что не разрешают священные книги, а где-то излишество – сами желания. Корень излишества крылся в идее, что объединяла людей в народы и друг против друга. К сожалению, старый мир стерт, объединяться больше некому, а все идеи превратились в обычные книжные строчки.

Во время всей этой пространной речи Юфим поворачивается, идет спиной вперед и смотрит на Серого с лукавой улыбкой. Серый понимает, что ничего не понимает.

– А можно как-то конкретнее?

Зет хмыкает и снисходительно замечает брату:

– Это было слишком сложно для такого юного человека.

Юфим прижимает палец к губам.

– Возможно, тогда стоит обсудить мой ответ с кем-нибудь постарше? Например, Тимуром Ильясовичем? Он очень начитанный и подкованный в подобных вопросах человек.

Зет повторяет жест брата и, бросив взгляд в сторону, укоризненно качает головой:

– Не подсказывайте, Юфим Ксеньевич. Они должны догадаться сами.

Серый поворачивает голову туда, куда смотрит Зет, и видит полупрозрачную фигуру Тимура.

– Какая же это подсказка? – смеется Юфим и подмигивает Серому. – Баловство. Да и зачем им подсказки, ведь все ответы у них под носом, стоит только переступить через страх. Здесь мы с вами, пожалуй, расстанемся, Сергей Алексеевич. У вас промокли ноги, вам стоит вернуться домой и надеть сухое. Всего доброго!