Ненасыть - Сон Ирина. Страница 58

– Нет! Никого нет дома!

Мама рявкает так мощно, что слышно даже у мастерской.

– В ней явно пропала великая оперная певица, – бормочет Тимур. – Это ж какой голосище…

Они бегут к выходу.

Первое, что встречает взгляд Серого, – трясущуюся от злости маму, сжимающую пистолет. Она стоит на пороге, у открытой двери. На кого она так кричит, не видно – незваные гости стоят вне поля зрения, но вариантов немного. Вадик подходит к Серому, обнимает за шею, наваливается всем своим немаленьким весом, вытягивает шею и безо всякого удивления констатирует:

– Хозяева. Мама не пускает хозяев.

Безуспешно. Зет и Юфим задерживаются перед мамой всего лишь на минуту, чтобы выслушать крики и дождаться, когда она выдохнется, а потом подхватывают ее под руки и заходят в дом. Мама еще пару секунд выплевывает ругань, но потом спохватывается, вспомнив о детях, и неохотно переходит на шипение. В шипении Серый узнает молитву об изгнании дьявола.

– …Изыди!

Юфиму и Зету от молитв и проклятий ни горячо ни холодно. Они вежливо здороваются, проходят на кухню и, наконец, отпускают маму.

– Разве так можно выражаться, Марина Викторовна? – укоризненно цокает языком Зет. – Мы к вам отнеслись душевно, в дом пустили, накормили, напоили, сына из хмари вернули, а вы нас поносите, дьяволами обзываете.

Мама по инерции произносит еще пару крепких слов и замолкает, на ее лицо медленно наползает растерянность, взгляд находит Вадика.

– Вернули?

– Ну а как же? – беззаботно подхватывает Юфим. – Или вы правда думали, что обычный человек способен выжить в хмари в одиночку? Не думал, что вы настолько легковерны и наивны.

– Но Вадик… – лепечет мама. – Вадик, ты же сказал…

– Мам, – Вадик тяжело вздыхает, ерошит волосы, смотрит в пол – одним словом, всячески показывает, как ему неловко. – Я правда ходил кругами. Но потом… Короче, это реально последнее, что помню. Потом я просто вышел к этой деревне, оделся в первое, что нашел, а дальше увидел зеленые деревья… Блин, я и подумать не мог, что ты просто поверишь в мое вранье!

Из мамы словно выпускают воздух. Она выдыхает, медленно оседает на стул, опускает голову, смотрит остекленевшими глазами и молчит, молчит, молчит… Серому становится жутко от этого ледяного мертвого молчания. Лучше бы она кричала и ругалась!

– Тогда верните моего мужа! – раздается голос Верочки.

Серый вздрагивает, Тимур подскакивает, Олеся испуганно оглядывается – никто из них не заметил ее появления. А она стоит в дверях, растрепанная после сна, с красным отпечатком на щеке, и требовательно, отчаянно смотрит на хозяев.

– Мы уже выполнили это желание, Вера Петровна, – предельно учтиво говорит Юфим. – Очевидно, ваш муж сам решил покинуть вас. Не расстраивайтесь, думайте о своих чудесных дочерях…

– Этого не может быть! Он не мог уйти от меня сам!

– Так бывает, когда человек находит то, что хочет больше всего. Никакая сила не удержит его, если мечта порхает на расстоянии вытянутой руки. Он пойдет за ней, не глядя под ноги. Или же эта мечта настолько страшна, что рядом быть невыносимо, – пожимает плечами Зет, и от него веет таким безразличием, что Серому хочется его ударить.

Верочка меняется в лице. Мягкие черты искажаются от ярости и боли.

– Василий… – шипит она. – Так значит, все же правда… – она в бешенстве обводит всех взглядом, останавливается на Тимуре. – И вы все знали, да?!

– Я хотел сказать! – быстро поднимает руку Вадик.

– Знали что? – удивленно переспрашивает Олеся и дергает Тимура за рукав. – О чем она?

– Да, – подхватывает мама. – О чем это ты?

Верочка закусывает губу, зажмуривается, трясет головой и вновь смотрит на хозяев.

– Я хочу вернуть Михася!

– Вера Петровна, поймите нас правильно. Мы можем вернуть его сколь угодно по вашему первому требованию, но если он сам не хочет оставаться рядом с вами, то все эти попытки тщетны, – мягко говорит Юфим. – Невозможно удержать человека против его воли.

– Значит, сделайте так, чтобы он захотел!

– Вера Петровна, вы переходите границы… – в голосе Зета появляется предупреждение.

– Я перехожу границы?! Я хочу вернуть отца моих детей, хочу, чтобы он был мне верен, чтобы любил только меня!

– Вера Петровна, это правда лишнее… – Юфим смотрит сочувственно, но качает головой.

Серый холодеет, в ужасе смотрит на Вадика, но тот смотрит лишь на безучастную маму.

– Вы только что заявили, что вернули мертвого из хмари! Что вам обычное желание? Любая женщина хочет такого! – запальчиво выкрикивает Верочка. – Вы играете с памятью, с восприятием, что вам мешает сделать так, чтобы Михась смотрел только на меня?!

– Верочка, не надо! – вмешивается Серый. – Если они говорят, что это лишнее…

– Заткнись, щенок! Что ты понимаешь?! – огрызается Верочка.

Серый словно с размаху врезается в бетонную стену. Он замолкает, хватает воздух ртом, трясет головой, не веря. Верочка так не говорит, не кричит, не смотрит с такой злобой!

– Вы правы, нам ничего не мешает, – спокойно кивает Зет.

Юфим прижимается к нему спиной, получает охотные объятья и четко раздельно говорит:

– Я предупреждаю в последний раз, это лишнее. Вы точно желаете именно этого?

– Да! – твердо говорит Верочка.

Серому виден лишь профиль хозяев, нечеткий, незапоминающийся, но печаль на красивых лицах читается так ясно и четко, что врезается в память намертво. Юфим печален, потому что разочарован, а Зет печален, потому что разочарован Юфим.

– Мы исполним ваше желание, – выдыхает Юфим, опустив голову так, что светлые волосы падают на лицо. – Завтра…

– Сегодня! – настаивает Верочка. – Сейчас же!

– …Хорошо, – еще ниже опустив голову, соглашается Юфим.

Зет молча кладет на стол небольшой сверток – полотенце, которым Олеся вчера накрыла корзинку с угощениями, – и ведет близнеца прочь, не попрощавшись.

В наступившей тишине становится слышен тихий смех мамы.

– Мам? – осторожно спрашивает Серый. – Ты чего?

Он пугается, что это истерика, но мама смеется громче, смелее, ликующе:

– Я поняла! Я все поняла! Так вот оно что!

– Что вы поняли? – спрашивает Тимур. Его глаза сияют золотом и тихим ужасом.

– А сколько было страху! Сколько пафоса! Лишнее! – звонко хохочет мама. – А они не соблазнители! Не хозяева! Слуги!

Она смеется так звонко и заразительно, что просыпаются дети и начинают плакать. Верочка мгновенно остывает и наперегонки с Олесей бросается к колыбели.

– Марина, ты о чем? – перекрикивая смех и детский плач, спрашивает она.

– Они же обязаны исполнять наши желания! – радостно отвечает мама и вытирает выступившие слезы. – Господи, спасибо Тебе за милость!

Тимур мрачно вздыхает, тихо матерится сквозь зубы и вылетает из кухни. Серый и Вадик переглядываются.

– Слуги? – осторожно спрашивает Серый. – Почему ты так решила?

Мама отвечает не сразу: она смеется, трясет головой, долго успокаивается, тяжело дыша. И, наконец, выпрямляется, прибивая Серого взглядом к полу.

– Слуги, – голос у нее твердый, уверенный. – Во-первых, они ни разу не отказали в просьбе и приносили абсолютно все без лишних вопросов и уточнений, хотя некоторые вещи вполне можно найти в деревне. Во-вторых, они никогда не назначали цену за услуги, лишь просили благодарить, а это весьма расплывчато. И это подводит нас к третьему пункту. Предупреждение насчет «лишнего» тоже было очень расплывчатым, а когда они все-таки его обозначили, то не отказали, не запретили желать, а просто согласились все сделать, стоило только Верочке потребовать. Какие хозяева себя так ведут? Только те, кто поставлены служить!

Мама радостна, счастлива и весела. Она запрокидывает голову к потолку, крестится и шепчет благодарность Богу. Кажется, слова о возвращении Вадика вылетели из ее памяти, и Серый успокаивается.

– Эм… Мам, – робко напоминает о себе Вадик. – Ничего, что я… ну…

– Ты вернулся по моей просьбе! – отвечает мама с сияющей улыбкой. – Я каждый день молила Бога о твоем возвращении, и Он меня услышал, вернул через своих слуг.