Сладостное забвение - Лори Даниэль. Страница 19

Конечно, я быстро поняла, что я чужая и меня уже запятнал мир, в котором я выросла. А мужчина с чистой совестью и ничем не замаранными руками никогда мне не подойдет. Я испортила жизнь хорошему человеку, а когда он касался меня там, где меня не касались никогда, мне хотелось, чтобы он был грубее. Я жаждала, чтобы в нем таилась тьма, как в тех мужчинах, которые всегда меня окружали.

Все знали, что нельзя влюбляться в парней из моего мира, и Николас не являлся исключением. Вы ведь не хотите, чтобы ваше сердце разбили на миллиард осколков? Но влюбиться мне не светило. Да я, кстати, и не планировала. Какой смысл оплакивать то, чего никогда у тебя не будет?

Спасибо, что Николас Руссо не был моим избранником. Он меня слишком отвлекал, слишком интересовал… Я бы не выжила.

Я поправила сумку на плече и двинулась ему навстречу, шагая в такт с собственным сердцебиением. Остановилась в паре метров: я бы ни за что не стала подходить к Руссо на расстояние вытянутой руки, когда он буравил пространство таким взглядом.

– А твой папа́ знает, что ты целуешь мужчин на сцене?

Вопрос поверг меня в замешательство, я стиснула ремень сумки вспотевшей ладонью. Похоже, Николас околачивался здесь так долго, что видел конец постановки. Где вообще носило Бенито? Судя по взгляду Руссо, меня собирались убить.

Я переступила с ноги на ногу.

– Я никого не целовала.

Технически, это было неправдой, но я твердо намеревалась вывернуться из щекотливой ситуации. Вдобавок Николас услышал, что Тайлер пытался меня куда-то пригласить, да и поцеловала на сцене я именно Тайлера… в общем, со стороны все могло смотреться хуже, чем было на самом деле. Для мужчин в моей семье это очень двусмысленно и сравнимо с тем будто я раздевалась перед конкретным парнем. Я же говорю – психованные. И мужики из семьи Руссо, похоже, ничуть не лучше.

Николас отлепился от стены и шагнул ко мне, а потом резко остановился.

– Неужто? И что ты тогда делала, объясни?

Мои щеки вспыхнули.

– Я играла Смерть. Я… высасывала из него жизнь.

Наверное, я неверно подобрала слова, поскольку Николас помрачнел еще сильнее. Вероятно, виной стал глагол «высасывать». Уф!

Взгляд Николаса забирался под мою кожу и заставлял краснеть с головы до пят.

– Абсолютно платонически, – сказала я.

Его глаза сверкнули.

– Если ты касаешься губами мужчины и что-то сосешь, в том нет ничего платонического.

А ему что, непременно надо так пошло описать целомудренный и легкий сценический поцелуй! По венам разлилась злость. Кто он вообще такой, чтобы говорить о том, кого можно или нельзя целовать? Подумаешь, выискался Мистер Я-Сплю-С-Мачехой-И-С-Кем-Попало!

Раздражение комком взбухло в горле, не давая возразить, поэтому я просто прошла мимо. Жених сестры успел снять спортивную сумку с моего плеча и последовал за мной. Я обернулась. Взгляд у Николаса был недобрый и сумрачный.

Туман сгустился, и я заморгала, оглядываясь в поисках машины Руссо. Она находилась на обочине, вся из себя черная и блестящая. Я не собиралась залезать в салон, планируя дождаться Бенито, и топталась на асфальте, пока Николас закидывал мою сумку на заднее сидение.

Хлопнув дверью, он развернулся ко мне.

– Ты всю ночь будешь здесь стоять или соизволишь сесть в машину?

– Где Бенито?

Николас открыл дверь с пассажирской стороны.

– У него дела с твоим отцом.

Я по опыту знала, что это означает только одно: сегодня в Нью-Йорке кое-что произойдет. Просто удивительно, что папа́ отправил Николаса меня сопровождать, особенно учитывая, как мне не доверяли в отношении мужчин. И почему отец попросил об услуге именно Николаса? От этой мысли стало еще тревожнее.

С другой стороны, я всегда чувствовала себя в безопасности, и волноваться, вероятно, не о чем, но если у отца имелись причины переживать за меня, то я рада, что он послал Николаса. Этот мужчина оставался в живых уже долгое время, несмотря на свору врагов.

Однако от перспективы оказаться запертой вместе с ним в автомобиле у меня что-то неприятно задрожало в животе. Наверное, так чувствуешь себя перед прыжком с парашютом. Я не знала, почему Николас всегда вызывал столь бурную реакцию, но вот он рявкнул: «В машину. Сейчас же, Елена», – и я вздрогнула. Никогда в жизни не чувствовала большего отторжения.

Мне хотелось заставить его сказать «пожалуйста», но, подняв глаза и столкнувшись с громом и молнией во взгляде Николаса, я мигом передумала и незамедлительно села в идиотскую машину.

Недовольство смешалось со смятением. Что Николас будет делать с информацией про Тайлера? Мне казалось, папа́ не против сценического поцелуя, но мужская рука на моих плечах и тема со свиданием… У меня скрутило желудок. Руссо мог понять это абсолютно превратно.

И я сразу же настолько возненавидела Николаса Руссо, что изо всех сил постаралась проигнорировать приятный и притягательный аромат, которым пропах салон автомобиля. Сандаловое дерево, кожа – в этом чудилась нотка опасности, заставлявшая пульс метнуться в точку между ног. Я пыталась не обращать внимания на запах, пока он атаковал чувства и размывал зрение. Он бросился мне в голову, как рюмка крепкого алкоголя, и я заняла себя пристегиванием ремня.

Когда Николас устроился рядом со мной и захлопнул дверь, машина моментально словно уменьшилась в размерах. В салоне воцарилась тишина, и я могла слышать собственное сердцебиение. Кроме того, внезапно здесь стало так тепло, как будто работал обогрев. Неужели жар исходил от Николаса?

Туман разбивался о лобовое стекло, стекая по нему каплями, изменяя окружающий мир. Я была вместе с Николасом в тесном пространстве, и этот факт вертелся в голове, погружая нервную систему в полнейший хаос.

Не сказав ни слова, Николас отправил кому-то сообщение. Вероятно, папа́. Я могла только предполагать, каково содержание послания… «Груз забрал без происшествий», – вот так, к примеру.

Я впилась ногтями в ладони.

Как мне вообще к нему обращаться? Никогда раньше не возникало трудностей, чтобы с кем-то заговорить, но стоило Николасу оказаться рядом, как все рациональные мысли вылетели в окно.

– Николас… – Я помедлила. – Может, мы начали немного не с той ноги… в прошлые выходные в церкви. Я не хотела на тебя так смотреть, честно.

Он покосился на меня. В глазах мелькнуло изумление, но даже оно не было простым. Николас все делал с загадочным оттенком. Словно он был на темной стороне.

У меня зарделись щеки.

– И я хотела извиниться. В самом начале у меня были сомнения насчет вашего брака, но я… думаю, что вы с Адрианой… подходите друг другу. – Я выдавила самую милую улыбку.

И не получила той реакции, на которую рассчитывала.

Он язвительно хмыкнул и бросил телефон на приборную панель.

– Приятно слышать, но я все равно расскажу твоему отцу про роман с танцором.

Моя улыбка исчезла и внутри все похолодело.

Он вставил ключ зажигания и завел машину. По радио тихо звучала какая-то металлическая группа. Я невольно отметила, что это та же радиостанция, которую слушала Адриана.

– Подожди! – Я вскинулась, схватив ручку переключения каналов, как будто могла только так остановить Николаса.

Он посмотрел на мою руку, а потом перевел взгляд на лицо, явно намекая, что не собирается давать мне времени на раздумья и может приступить к решительным действиям.

– Поверь мне, между мной и Тайлером ничего нет! Это даже не было поцелуем! Я… лишила его жизни. Совершенно платонически.

Николас промолчал, но его неподвижная поза внушила мне надежду, что он хотя бы начал колебаться.

Я сглотнула.

– Николас, пожалуйста…

Он сверкнул глазами.

– Как меня зовут?

Я помедлила, открыла рот и закрыла его. Теперь я не хотела ничего говорить. У Николаса Руссо есть определенная репутация. Николас Руссо – чужой. Я почти не знаю его. И я не хотела звать его Нико. Но это имя могло легко сорваться с моих губ. Оно слишком хорошо звучало, перекатываясь на языке.