Мышь - Филиппов Иван. Страница 28

Сева и Костя на цыпочках перешли улицу на другую сторону, где рядом с домом с колоннами были припаркованы несколько дорогих машин. В одну из них врезался джип Land Cruiser Prado. Сева забрался на капот и помог залезть на широкую крышу Костику. Прежде чем они пойдут дальше, им стоит осмотреться.

Рома просыпался в луже собственной мочи не в первый раз. Хоть и не так часто — какое-то время из-за работы он старался ограничить употребление спиртного, — но такое с ним уже случалось. Пару раз дома, разок в бане…

Когда он открыл глаза, с минуту Рома думал, что всё как обычно и он дома и просто вчера с пацанами посидел хорошо. А потом он вспомнил Асю.

С рёвом «убью, сука!» он вскочил с пола, снова поскользнулся, снёс своим телом последний оставшийся целым стеллаж с продуктами и придавил его сверху. Второй раз он поднялся уже аккуратнее.

Его прозрачные глаза светились не просто злобой, это была ярость, больше похожая на тот страшный инстинкт, что гнал заражённых убивать. Он огляделся, понял, что в магазине он один, а баба сбежала.

Молча он взял автомат и решительно вышел на улицу: найдёт, догонит, и тогда эта грёбаная мышь пожалеет, что на свет родилась.

Костя увидел заражённую первым. Медленно, с шумом втягивая ноздрями воздух, из переулка справа от них вышла пожилая женщина в юбке и кофте. За ней, буквально в паре метров, шёл парень лет двадцати, а за ним — мужик в строительном комбинезоне. У всех трёх рты были измазаны кровью, голова у парня была неестественно запрокинута назад и вправо, а строитель подволакивал ногу. Костя ткнул Севу локтем в бок.

Сева был выше Кости, и когда он повернулся, то увидел, что чуть дальше по переулку стоит ещё несколько зомби. Он хотел рассмотреть их получше, но в этот момент из переулка напротив вышел человек. Человек был голым, из одежды на нём был только передник — такие передники были у поваров в школьной столовой. В руках человек держал автомат.

Костя подумал, что в кино в такие моменты режиссёр специально замедляет скорость происходящего на экране, чтобы зрители могли рассмотреть весь ужас в подробностях и мельчайших деталях. В жизни ничего, конечно, не замедлилось.

Заражённым потребовалась секунда, чтобы унюхать человека. Мужик же потратил эту секунду на то, чтобы поднять автомат и дать короткую очередь: голова заражённой женщины взорвалась. Она рухнула, но другие зомби ринулись на добычу ещё до того, как её тело коснулось асфальта. Рома успел выстрелить ещё раз, и вторая очередь «убила» молодого зомби, но лишь задела строителя, который вцепился полицейскому в горло.

Костя и Сева будто окаменели, и единственная их общая мысль была «только бы нас не заметили».

Вторая группа заражённых, которых видел Сева, была чуть дальше, и к моменту, когда зомби добежали до строителя, они успели разогнаться. На полной скорости они врезались в склонившегося над своей жертвой «сородича».

Сила удара была существенна, и вся компания заражённых кубарем покатилась дальше в переулок. Сева схватил Костю за руку и шепнул: «Бежим». Сейчас у братьев был шанс — незаметно проскочить, пока заражённые заняты друг другом и недоеденной жертвой.

Пробегая перекрёсток, Костя краем глаза увидел, что голый мужчина ещё шевелился. Он был жив. Вряд ли надолго, судя по страшным ранам, но жив. Костя отвёл взгляд и поспешил за братом.

Синеющими губами лейтенант Кириллов произнёс своё последнее слово.

— Сука...

Глава 7

Расул стоял и смотрел на звёзды. Он по ним очень скучал. За почти два года, что Расул провёл в Москве, он, кажется, и не видел их вовсе — электрический шум никогда не спящего города заглушал бесконечно далёкие облака раскалённого газа, и за ними надо было ехать домой, в Дагестан. Там, в его родном селе Ахалчи были такие звёзды, которых москвичи и не видели, небось, в жизни своей.

Иногда вместе со своей старшей сестрой Мадиной Расул уходил поздно вечером смотреть на ночное небо — для этого надо было подняться на вершину холма, рядом с которым располагалось их село. Они расстилали плед, смотрели на звёзды, ели яблоки и болтали о будущем.

Вообще-то Расул планировал идти в армию, как дядя и братья. Отслужить срочную и устроиться по контракту в расположенную неподалеку в Хунзахе военную часть. Стал бы пограничником, денег бы было достаточно — семью бы завёл. Но неожиданно в армию его не взяли. Не помог даже дядя-полицейский, который сына своего устроить сумел, а Расула — никак. Это был довольно сильный удар, вот так раз — и рассыпались все планы и придуманная спокойная жизнь.

Попробовать съездить в Москву на заработки предложила мама, и Расул согласился. Пара часов на автобусе через самый длинный в России тоннель — Гимринский, из Махачкалы самолётом, и вот он уже на другой планете, в Москве. Тут всё было иначе и всё было непонятно.

Но только поначалу. Сейчас, стоя на крыше дома номер 15 по Староваганьковскому переулку, Расул свои первые недели в Москве вспоминал с улыбкой.

Пожил у друга, нашёл, где снять комнату, устроился курьером в «Яндекс.Лавку». По совету одного из родственников пошёл учиться на курсы при Бауманке — неожиданно понравилось. Оказалось, у него талант, и он думал поступать на очное, тем более семья поддерживала: учится в Москве, может быть, толк из парня выйдет, человеком станет уважаемым. Снова Расул рисовал себе в воображении предсказуемое и спокойное будущее, и снова судьба равнодушно и как бы походя разрушила все его планы.

Он докурил сигарету почти до фильтра и с раздражением бросил затухающий бычок вниз. Сейчас опасаться попасть в случайного прохожего уже не было нужды — Староваганьковский переулок был заполнен телами погибших и остовами искорёженных и выгоревших автомобилей. Один бычок не играл никакой роли.

Расул сел на крышу, прислонился к парапету и задумался, всё так же глядя на звёзды.

Это была последняя сигарета. Еда и вода закончились ещё вчера утром, так что, по сути, выбора у него и не оставалось — надо пробовать как-то слезть вниз. Не сейчас, конечно. Когда светать начнёт.

У Расула было только базовое представление о том, как именно он будет слезать с седьмого этажа, цепляясь за все доступные выступы на фасаде; но это была лишь идея, и совсем не факт, что через несколько часов он не пополнит ряды погибших, рухнув на асфальт с большой высоты. Это была грустная мысль. С другой стороны, вариантов правда не оставалась — умирать на крыше под палящим солнцем без еды и воды было идеей непривлекательной, а о том, чтобы возвращаться в подъезд, не могло быть и речи. Расул поёжился.

Он оказался на этой крыше три дня назад — в тот самый день, когда злополучная мышь совершила свой побег из Института функционального бессмертия. День у Расула тогда не задался с самого начала. Его велосипед, на котором он развозил заказы, сломался, поэтому на смену он вышел пешком, а значит — впереди его ожидал день в общественном транспорте, что означало меньше заказов и меньше денег. В автобусе, на котором он ехал на работу, сломался кондиционер. И без того не очень дружелюбные москвичи, умирая от жары в душном салоне, больно толкались и наступали на ноги — ещё бы хоть кто извинился!

В самом дурном расположении духа Расул повёз первый заказ — полный рюкзак какой-то азиатской еды, видимо, на компанию. Седьмой этаж. Разумеется, без лифта. Хорошо хоть дом недалеко от остановки.

Он услышал стуки и крики, когда добрался до пятого этажа. Звуки, перемешанные с орущей музыкой, доносились сверху. «Нормально веселятся», — подумал Расул. Чуть сбив дыхание, он добрался до седьмого этажа, где шум сливался в один неразборчивый фон.

Лестничная площадка представляла собой вытянутую в две стороны «кишку»: два одинаковых коридора закрывали хлипкие деревянные двери со стеклами. Расул нажал на кнопку звонка и увидел, как в самом конце коридора распахнулась дверь дальней квартиры. К долбящей музыке и стуку прибавилось рычание и истошный женский крик. Из открытой двери вылетела девушка. Она была в крови. За ней в коридор вывалился её преследователь.