Мышь - Филиппов Иван. Страница 46

Прежде чем завести мотоцикл — ключи Тоня предусмотрительно вынула из кармана погибшего байкера — они кругом обошли заправку и даже дошли до набережной, внимательно проверяя, нет ли вокруг заражённых. Лишь убедившись в этом, Тоня завела байк и следующий час провела в тренировочных заездах: от заправки до набережной и обратно. Мотоцикл был мощным, и это Тоню пугало — ей было непросто приспособиться к тому, как быстро он отзывается на малейшее движение ручки газа. Лавр с интересом наблюдал за её тренировкой, сидя на корточках на краю дороги. Наконец он встал.

— Тоня, я пойду и попробую собрать нам каких-то припасов в дорогу. Давайте договоримся, что мы поедем сразу, как я вернусь?

Тоня кивнула.

В торговом зале заправки Лавр нашёл не только припасы. На улице, прочесав кусты, он обнаружил второй шлем. Первый Тоня нашла внутри заправки, видимо, погибший взял его с собой, когда пошёл платить за бензин. Это была очень приятная находка, и окрылённый удачей Лавр поспешил скорее рассказать о ней Тоне.

Шлем с забралом Тоня взяла себе, а второй, похожий больше на военную каску, отдала Лавру.

— Ну вот, выгляжу теперь, как пленный немецкий солдат, — горестно посетовал Лавр.

— Зато безопасно!

Они поехали по набережной Яузы в сторону Ярославского шоссе. Тоня специально ехала медленно: во-первых, она привыкала и к мотоциклу, и к езде с пассажиром, во-вторых — чем медленнее они ехали, тем меньше звуков издавал их байк. Когда они доехали до перекрёстка с Оленьим валом, Лавр похлопал Тоню по плечу. Она остановилась и подняла забрало шлема.

— Тоня, давайте тут налево повернём?

— Зачем? Мы же хотели на Ярославское шоссе выехать, а оно тут по прямой.

— Да, да, но нам с вами важно ведь не само шоссе, а направление, правда? У меня родилась идея. Давайте срежем через Сокольники? Мне кажется, там может быть меньше заражённых, и там нам будет значительно проще и удобнее ехать на мотоцикле, чем по заблокированным дорогам. Через парк можно выехать к станции «Москва-3» — это тоже Ярославское направление, дальше вдоль железной дороги поедем?

Идея ехать на спортивном мотоцикле вдоль железной дороги могла прийти в голову только человеку, никогда прежде на спортбайках не ездившему. Но вот мысль срезать через парк Тоне понравилась.

Первые заражённые встретились им на подъезде к одному из входов в Сокольники — по непонятной причине толпа большей частью состояла из полицейских. Запрокинув головы к небу, они стояли на обочине дорог. Тоня не стала останавливаться, она доехала до перекрёстка, резко повернула налево — заражённые уже бросились за ними — а затем, когда они оторвались, повернула направо. Сбросив скорость, Тоня провела байк между заблокировавшими дорогу брошенными машинами, выехала на противоположную сторону, повернула направо и вернулась к входу в парк.

Всё произошло так быстро, что Лавр опомнился, лишь когда их мотоцикл въехал в парк. Всё это время затаив дыхание он крепко держался за Тоню. Она остановила байк, и они вдвоём закрыли тяжёлые ворота парка на засов.

— Да вашу ж мышь!

Они вышли из тоннеля на станцию «Красные ворота», и Сева сразу увидел, что до «Комсомольской» они не дойдут: вход в противоположный тоннель был заблокирован разбившимся вагоном метро. Он лежал на боку, и всё пространство между ним и стенами было усеяно телами. Видимо, после крушения часть пассажиров всё-таки попыталась выбраться и спастись, но не смогла. Сева быстро пожалел о том, что не сдержался и выругался вслух. Рядом с вагоном лежали не только тела. Сева не увидел его сразу, но ближе к стене стоял, запрокинув голову вверх, заражённый. Услышав человеческий голос, он резко повернулся в сторону братьев.

Костя резко метнулся к краю платформы, подпрыгнул и повис на руках. Сева подбежал, схватил его ступни и с силой толкнул вверх. Костя был в безопасности.

Заражённый уже бежал на Севу — 80 метров, разделявших их, для него были сущим пустяком. Сева не успеет. Он ухватился за край платформы, Костя свесился вниз, схватил его за воротник и тоже потянул. Заражённый был совсем рядом. Сева свисал наполовину с платформы, ему не хватало последнего рывка. Заражённый добежал до него — и это было то, что нужно: Сева резко оттолкнулся, использовал его голову как точку опоры, и рухнул на платформу.

Братья молча сидели и тяжело дышали. Заражённый бесновался внизу — теперь он не представлял для них никакой угрозы.

Сева пришёл в себя первым. Свод центрального зала станции «Красные ворота» поддерживали пилоны, разделённые на несколько частей проходами к платформе. Сева встал и аккуратно выглянул из-за пилона в зал: тишина и мёртвые.

Аккуратно переступая через трупы, он дошёл до противоположной платформы, чтобы удостовериться, нет ли там заражённых. Нет, всё было чисто. Он вернулся к Косте, который стоял на краю платформы и внимательно на что-то смотрел.

— Коть, ты как?

— В порядке.

Голос Кости звучал глухо. Конечно, он не был в порядке, но у него сейчас не было сил плакать или жаловаться. Сейчас надо было собраться и идти дальше. Он повернулся к брату.

— Смотри, вот там, прямо рядом с вагоном? На тела посмотри.

Сева посмотрел туда, куда показывал Костя. Пространство рядом с вагоном действительно было усеяно телами, но Костя очевидно имел в виду не просто погибших. Сева присмотрелся и ахнул. Примерно в паре метров от входа в тоннель лежали два свежих тела: две девушки с рюкзаками.

— Это их я утром слышал. Они нас обогнали, и вот…

— Господи.

Смерть выживших тронула Севу как-то особенно. В погибших девушках Сева сейчас увидел себя с Костей. А если бы…

— Нам надо его убить.

Костин голос звучал всё ещё глухо, но при этом очень твёрдо. Уверенно.

— Почему?

— Иначе он ещё кого-нибудь съест. И мы в этом будем виноваты.

Сева кивнул. Другого варианта и правда не было — как они могут идти дальше, оставив за собой для других путников смертельную опасность? Никак. Но убивать человека, даже заражённого… Он подошёл к краю платформы и впервые вгляделся в него.

Это был дядька лет сорока. Он был невысок, именно поэтому Севе так удачно и удалось оттолкнуться от его головы. На дядьке была чёрная футболка с нарисованной капибарой, пиджак, аккуратные синие джинсы и яркие цветные кроссовки. Он носил очки, но сейчас на нём осталась лишь оправа — обе линзы, видимо, выбило, когда потерпел крушение поезд. Сева стоял и думал: кем же был этот обычный мужчина до того, как его подчинил своей воле вирус? Может быть, он работал в рекламе или писал книжки? Или снимал кино? Сейчас им движет лишь голод, сейчас он утратил всё человеческое, что когда-либо в нём было. Но ведь было…

— Хочешь, я выстрелю?

Теперь Костин голос звучал жалобно. Сева не сомневался, что Костя сдержал бы слово и сам попробовал убить заражённого, но он никогда не позволит брату сделать этого. Папа говорил, что Косте ещё рано смотреть «Игру престолов», но он всё равно иногда подсматривал сериал у родителей через плечо и помнил слова одного из героев: «Тот, кто выносит приговор — сам заносит меч». Это его дело, его ответственность. Он был готов, но Сева сказал:

— Не, я сам попробую. Жалко его только, он ж не виноват.

— Жалко. И девочек жалко. И нас тоже.

Сева достал из рюкзака пистолет, снял с предохранителя и прицелился. Он сейчас не будет сомневаться и переживать, он сделает это потом. Когда они выберутся, он даст себе время, чтобы снова вспомнить и прожить все ужасы последних дней. И маму, и Машу, и вот этого — безымянного. Всех вспомнит и обо всех погорюет. Но потом.

Сева прицелился — заражённый перестал метаться и стоял, втягивая ноздрями воздух и запрокинув голову к своду станции. Сева выстрелил — первая пуля попала заражённому в грудь, он дёрнулся, повернулся на звук, и Сева выстрелил второй раз. «Его голова разлетелась на куски, как перезревшая тыква». Или как помидор. Или как какой-нибудь ещё овощ — Сева встречал такие описания в книгах. Но это всё была ерунда. На самом деле голова разлетелась не как тыква, а как голова живого человека. У которого были планы, мысли, сомнения. Здоровенный кусок черепа упал на пути, из пробитой черепной коробки начал вытекать мозг. Сева отвернулся.